Каменка (СИ) - Лучанинов Александр Сергеевич - Страница 36

?

9 Нефтяник

Дом Зинаиды Петровны выглядел именно так, как его описала продавщица. Сложенный из серого кирпича, с ко-гда-то яркими, а ныне блекло-синими оконными рамами, он, совсем небольшой, стоял у обочины дороги, не оставляя ме-ста забору с внутренним двориком. Рядом с входной дверью в землю были вкопаны два деревянных чурбака, на которых сверху была закреплена широкая доска. На этой самодель-ной лавочке сидела и грелась в лучах утреннего весеннего солнца миловидная старушка. Бежевый платок с повторяю-щимся изображением букета цветов косынкой повязан на голове, плотное черное пальто полами спускается чуть ниже колен, на ногах непонятного вида старые сапоги с натянуты-ми поверх них резиновыми калошами.

Завидев приближающегося человека, старушка буквально впилась в него любопытным взглядом маленьких глазок, те-рявшихся в обилии морщин.

— Доброе утро, — широко улыбнувшись, сказал Володаров, подойдя к старушке.

— Доброе, — ответила она и привычным движением сложи-ла руки на животе, спрятав кулаки в рукава пальто.

— Зинаида Петровна? — как бы невзначай поинтересовался Гена.

— А кто спрашивает? — старушка окинула его долгим оце-нивающим взглядом и, картинно отвернувшись, стала смот-реть вдоль дороги, будто кого-то ждала.

— Простите, забыл представиться. Меня Геной зовут. Я те-перь у вас в Каменке жить буду. Вот, хожу, знакомлюсь с людьми потихоньку.

— Ну, меня-то ты уже знаешь, так что не стой тута. Солнце загораживаешь.

«Уж больно резко она отвечает, как для добродушной ста-рушки», — про себя отметил Володаров, а вслух сказал: — Значит, Зинаида Петровна — это все-таки вы. Знаете, а мне вас совсем по-другому описывали. Сказали, что вы добрая душа и местным с выпасом помогаете. А оно вон как выхо-дит… — он многозначительно покачал головой. — Грубите не-знакомым людям. Нехорошо.

— Да что я, не знаю на кой черт ты сюда приперся? — баба Зина вдруг повернулась и одарила Гену взглядом, от которо-го даже в знойный летний день околеть можно. — Мент ты новый. Вся Каменка про тебя уже знает. Не успел появиться, а уже вынюхиваешь. Нос свой длинный везде тычешь. Ухо-ди! Не хочу с тобой разговаривать.

— Ну что же вы, Зинаида Петровна, так из себя выходите на ровном месте? — попытался сбавить стремительно нарас-тающий градус разговора Гена. — Сегодня у меня выходной. Сегодня я не милиционер, а обычный человек. И ничего я не вынюхиваю. Просто с Любой из магазина, ну вы ее знаете, языками зацепился. Слово за слово, и она про вас рассказа-ла. Как вы тут всех выручаете, несмотря на почетный воз-раст. Меня ее рассказ впечатлил, и я решил лично с вами познакомиться. Мне кажется, ничего зазорного в этом нет.

Попытка не увенчалась успехом. Баба Зина насупилась еще сильнее, от чего ее дряблые щеки свесились с нижней челюсти двумя несуразными складками.

— Ты мне голову не морочь! Человек он обычный… Ишь ты. Мент всегда ментом останется. Я вашу породу гадкую знаю. Все вынюхиваете ходите. Покою никому не даете. Честным людям житья от вас нет. Иди, говорю, отсюда! Здесь тебе не рады.

Почему-то Гене показалось, что последние слова старуш-ки имели слегка иное значение.

— Как хотите, будет вам мент… — очевидно, затея с друже-любием провалилась, и он решил действовать в лоб. Зача-стую, задав правильный вопрос человеку, не готовому его услышать, по одной только реакции уже становится понятен ответ. — Это вы подбросили Молчану коровий череп?

Баба Зина снова посмотрела на Володарова и тем самым фактически призналась. Гена увидел в ее маленьких глазках то, чего обычно не увидишь у невиновного человека — испуг. Невиновный удивляется, не понимает, злится, но никогда не пугается.

— Какой еще череп? — стараясь скрыть за показной зло-стью волнение, переспросила старушка.

— Зинаида Петровна, перестаньте ломать комедию. Я знаю, что это сделали вы, — в голосе Володарова появилась уверенность. — Пока еще не до конца ясно зачем, но и это я тоже выясню. Можете не сомневаться. И тогда я приду сно-ва. В форме. С пистолетом. И вам придется ответить не пе-ред Геной Володаровым, обычным жителем Каменки, а пе-ред Геннадием Павловичем — участковым милиционером. И ответ будет совсем другой. Вы меня понимаете?

Баба Зина понимала. Она еще ничего не успела сказать, но Гена видел, что она понимала. Нужно было добивать, до-давливать.

— Ну, так что, ничего не хотите мне сказать? Ни в чем не хотите признаться, пока у вас еще есть такая возможность? Нет? Ну, как хотите. Мне же проще.

Гена пожал плечами и собрался уходить, как вдруг раз-волновавшаяся не на шутку старушка нервно облизнула пе-ресохшие губы и едва слышно сказала: — Это я…

— Что, простите? — картинно развернувшись на месте пе-респросил Володаров. — Я не расслышал.

— Я череп подкинула, — повторила баба Зина, явно недо-вольная своим признанием.

— Вот видите? Можете, когда захотите, — довольный Воло-даров по привычке потянулся к карману за сигаретой, но встретив пальцами лишь пустоту поморщился. — И зачем же вы, стесняюсь спросить, такой ерундой занимаетесь?

— Сам знаешь, зачем, — огрызнулась баба Зина.

— Я-то, может, и знаю, но хотелось бы от вас услышать. Так, для галочки.

— Заслужил Валера, что получит. Жизнь отнял — жизнь от-даст.

— Зинаида Петровна, прекратите говорить загадками. Скажите прямо, что плохого вам Молчан сделал? Может быть, конфликт совсем и не страшный? Может быть, его можно уладить чисто по-человечески? Без всяких там чере-пов.

Баба Зина открыла было рот, чтобы отпустить очередную колкость в сторону надоедливого участкового, но вдруг на полуслове остановилась. Ее губы дрогнули, а глаза покрас-нели и налились слезами.

— Что с вами? — от такой резкой перемены настроения Ге-на немного растерялся. — Вам плохо?

— Моего Генку-у-у… — выдавила она наконец, не обратив внимания на вопрос Володарова. — Моего Генку-у-у… Сво-лочь пузатая-я-я…

— Ну-ну, тише, успокойтесь, — Гена сел рядом с оконча-тельно разрыдавшейся старушкой и неловко приобнял ее за плечо.

— Он… он… — баба Зина начала шмыгать носом, вытирая рукавом пальто заливавшие глаза слезы. — Я его… а он… га-дина такая!

— Да что ж вы так убиваетесь? Объясните, наконец, что случилось?

Старушка запустила руку за пазуху, порывшись, извлекла на свет небольшой белый платочек, явно повидавший виды, и громко высморкалась.

— Генку моего убил, вот чего, — ее голос дрожал так же сильно, как и губы.

— Вы имеете в виду Геннадия Альбертовича? — решил уточнить Володаров. — Насколько я знаю, его никто не уби-вал. Он вроде как орехом подавился.

— Много ты знаешь, — снова перешла на задиристо-резкий тон баба Зина. — Тебя вообще здесь быть не должно. Каменка не для таких как ты, понятно? Бродячий, как цыган…

— Извините, но что-то я ничего не пойму. Вы можете тол-ком объяснить, что случилось?

— Да не надо оно тебе. Не надо, — отмахнулась старушка. — Ты как пришел, так и уйдешь. А нам тут жить.

Володаров замолчал, глядя на вытиравшую платочком нос бабу Зину и подивился тому, как в такой на вид милой бабульке умещается столько желчи. И что самое интересное, скорее всего, кроме него никто в селе этого не замечает. Но это было совершенно неважно. Мать с детства вбивала ему в голову житейскую мудрость о том, что нельзя судить книгу по обложке, а человека по первому впечатлению. Ведь ты не можешь быть уверенным наверняка, что он ведет себя так все время. Возможно, Зинаида Петровна переживает сейчас не самый светлый период свой жизни и отчаянно нуждается в чьей-то помощи? Может быть, все, что ей нужно, это вни-мание и забота, а то раздражение, которое выплескивается на Гену — лишь маленькая часть больших проблем, напол-нивших одинокую старушку и переливающихся через край.

— В ваших словах есть доля истины, — после паузы начал Володаров. — Вам действительно здесь еще жить, и не важно, останусь я или уеду обратно. Так что в ваших же интересах сохранять здоровые соседские отношения с односельчанами. В особенности с сельским головой. Вы ведь сами знаете, Ка-менка маленькая. Слухи здесь расходятся быстро. Как ду-маете, если люди начнут считать вас сумасшедшей ведьмой, сколько из них снова доверит вам пасти коров, да еще и за-платит за это?