Каменка (СИ) - Лучанинов Александр Сергеевич - Страница 32

— Прокляли? — Володаров присел на корточки, чтобы еще раз поближе рассмотреть надпись.

— Да уж не похвалили, это точно.

С последним Гена был вынужден согласиться. Кто бы ни побывал ночью во дворе Молчана, он явно был расстроен. Хотя, «расстроен» не совсем подходящее слово. Расстроен-ные люди обычно ищут личной встречи, чтобы выяснить от-ношения, затеять скандал. Может быть, таинственный недоброжелатель был зол? Нет, тоже не подходит. Злой, как было верно замечено ранее, разбил бы окно или вовсе устро-ил драку. Здесь же нечто иное. Человек, оставивший на по-роге Молчана коровий череп, не хотел выпустить пар. Он жаждал мести, а это блюдо, как известно, подают холодным.

— Палыч, — выдернул Гену из водоворота мыслей сельский голова, — ты чего?

— Да так, — нахмурился Володаров, — задумался немного.

— Выходит, берешься искать?

— Выходит, берусь.

Володаров вернулся к себе домой угрюмее любой тучи. Его брови столкнулись друг с другом над переносицей, обра-зовав три глубоких вертикальных морщины, а глаза смотре-ли куда-то вниз, будто сквозь пол.

Пройдя на кухню, он сел за стол и, совершенно не заметив отсутствия грязной посуды да жирного пятна на скатерти, подпер подбородок кулаком, преобразившись в эдакую ре-продукцию «мыслителя». И подобное сравнение отчасти бы-ло очень даже точным. Мыслей в голове Володарова сейчас роилось, хоть отбавляй.

В народе уже очень давно ходит поговорка — «искать иголку в стоге сена». Но Гена решил, что к его случаю она категорически не применима. По крайней мере, в том виде, в котором ее обычно употребляют. Иголку от сена при долж-ной внимательности отличить все же можно. Другое дело — человек, подкинувший череп. Ведь главная беда с преступ-никами — их очень редко можно узнать по внешности. Да, конечно, бывает, встречаются такие типы, как, например, тот Сирой, от которых так и веет неприятностями. Они ведут ан-тисоциальный образ жизни, употребляют много алкоголя, часто попадают в драки, от чего их руки грубеют, а в лице проявляется нечто от обезьяны. Но Гена искренне сомневал-ся, что такому типажу могло прийти в голову измазать коро-вий череп кровью и подбросить его под дверь. Старый доб-рый мордобой или мелкое хулиганство — все, на что способны подобные типы.

Другое дело преступники хладнокровные. Такие на вид совершенно никак неотличимы от обычного прохожего. Они могут иметь нормальную работу, семью, детей. Ездить раз в год на недельку-другую в какой-нибудь санаторий по путев-ке. А потом бац, и сем трупов найдены в водоотводе ливне-вой канализации. Конечно, это не идет ни в какое сравнение с коровьим черепом, но все же. Если в голове у человека по-явилась мысль оповестить о своем негодовании именно та-ким способом, тогда кто его знает? Может и до смертоубий-ства недалеко. Тем более, слово «ОТВЕТИШЬ» явственно намекает на какие-то грядущие очень серьезные меры. Вот только какие? И за что?

Молчан упоминал проклятье. Володарову, по старой при-вычке, эта идея сперва показалась чуднòй, и он не воспри-нял ее всерьез, но придя домой, все же переосмыслил. Аль-бертыч с разинутым ртом, из которого жирной пиявкой сви-сал язык, и горящими красным глазами навсегда отбил в Гене желание сомневаться хоть в чем-то странном, связан-ном с Каменкой. А кот-домовой, вечно ворчащий о том, как сложно поддерживать чистоту, закрепил пройденный мате-риал. Поистине, это село просто создано, чтобы удивлять, и только исходя из этого, версия с проклятьем должна рас-сматриваться в первую очередь, с максимальной серьезно-стью. Кто знает? Может здесь и проклятья взаправдашние?

— Слышь, домовой? — задрав голову к потолку, громко по-звал Володаров. — Ты здесь?

— Куда ж я денусь?

Раздался хриплый голос кота откуда-то из-за спины. Гена к подобной неожиданности был готов, он уже немного свык-ся с неприятной манерой домового появляться где-то вне поля зрения. Но организм, в отличие от мозга, переучить так быстро не выходит, от чего внутренне Володаров все-таки съежился, будто ожидая удара.

— Ой, знал бы ты, как я устал от твоих пряток…

— Каких еще пряток? — непонимающе протянул кот. — Чего звал-то?

— Разговор есть, — Володаров пододвинул ногой малень-кий табурет, тот, что стоял у печки, и указал на него паль-цем. — Садись.

Материализовавшийся на подоконнике кот спрыгнул на пол, обернулся мохнатым человечком и, как было велено, сел.

Володаров медленно осмотрел его с тонких ног до несо-размерной телу головы и брезгливо поморщился.

— А ты бы не мог это… обратно в кота.

— Подумаешь, какие мы нежные. Между прочим, я еще красивым считаюсь… — домовой недовольно шмыгнул носом, а затем принял животную форму. — Полегчало?

— Да, спасибо. Ты только на свой счет не принимай. Про-сто я еще не привык ко всему этому… — он задумался, под-бирая слово, — суеверию.

— И хрен с тобой. Больно нужно обижаться. Царевна… Че-го звал-то?

— О твоем бывшем хозяине поговорить хотел.

На этот раз Володаров решил пойти путем не настойчиво-сти, но хитрости. Как ни как человечество по такой схеме поднялось в пищевой цепи над остальными видами планеты.

Свое первое официальное дело в Каменке Гена благопо-лучно провалил и знал, почему. Его Молчан об это преду-преждал и не раз. В Каменке жизнь особая, а значит и дела вести в ней нужно тоже по-особенному. Не стоит бессмыс-ленно метаться по селу, надоедая его жителям пустыми рас-спросами. Если такую вещь, как оживший труп никто не за-метил, то скрывающегося психопата и подавно. Гораздо проще надоедать пустыми расспросами домовому. И идти далеко не надо, и Альбертыча он, скорее всего, знал лучше других.

— А чего о нем говорить? — в хриплости кота промелькнуло раздражение.

— Да вот, оказывается, есть чего. Не без друзей твой упырь был.

— Не обзывайся.

— Это констатация факта, — парировал Володаров, но встретив непонимание уточнил: — В смысле, говорю, как есть.

— Как есть? Ну, значит и ты не человек, а кожаный мешок с гостями мясом и говном. Ну как, нравится? Как есть он го-ворит…

— Хорошо, тогда, как прикажешь его называть?

— Не упокоенная душа называй. Так и не обидно, и как есть, — последние слова домовой язвительно выделил. — А еще лучше, просто Геннадий Альбертович.

Володаров одобрительно кивнул. На самом деле ему пре-тило называть человеческим именем то странное существо, что приходило к нему по ночам. По его мнению, Альбертыч умер еще до его приезда в Каменку, и на этом существова-ние этих паспортных данных окончено. Все, что дальше — со-вершенно другая история. Но спорить с домовым Гена не хо-тел. По крайней мере, сейчас. Глупо добавлять напряжения в разговор с тем, кто потенциально может владеть очень ценной для следствия информацией.

— Пускай будет Альбертыч, если это так принципиально для тебя. Ты мне скажи лучше вот что. Я знаю, что у Альбер-тыча в Каменке родственников не было, но были ли у него близкие люди, друзья, с которыми он проводил много вре-мени? Может быть, кто-то из них часто захаживал в гости? В частности, меня интересуют женщины.

Последнее уточнение было неспроста. По мнению Гены, всерьез грозить проклятьями в селах могли только женщи-ны и сумасшедшие. Причем, местная ведьма обязательно должна была быть сгорбившейся в три погибели, сухонькой старушкой с крючковатым носом и длинными ногтями на уз-ловатых пальцах. Это был ход мысли, основанный сугубо на стереотипах, но от этого он хуже не становился, ведь, как го-ворится, в любой шутке есть доля шутки, а в любой сказке…

— Не было у него друзей, — обломал стройную теорию Во-лодарова домовой. — Кроме меня — никого.

— Да как же так? — удивился Гена. — Пожилой человек, долгожитель, и совсем без друзей?

— Совсем.

— Он что, плохо себя вел? Или грубил?

— Нет, мужик он был хороший. Просто с людьми ему было в тягость.

— В каком смысле?

— Что значит, в каком смысле? В прямом. Не хотелось ему дружбу водить, вот и все. Он и со мной-то не особенно много разговаривал. За что я ему по век жизни благодарен буду.