Как взрослые (СИ) - Сомина Ульяна - Страница 38

Долгое ожидание, годы терзаний, надежд научили меня многому. Во-первых, я верю, что однажды такой день наступит. Во-вторых, если ты действительно ничего не чувствовала ко мне ни той ночью, ни сегодня в лифте, пожалуйста, вели мне заткнуться. Не надо жалости, сострадания, понимания и прочей чуши. Человек, который любит, не хочет, чтобы его чувства принимали или отвергали. Это дорога с двусторонним движением. Если я прошел сотни километров, тебе не обязательно пытаться меня догнать. Но хотя бы сделать несколько шагов навстречу стоит.

Я подожду. Могу остановиться, отдохнуть на обочине. Однако мне нужно знать, что ты там, где-то далеко, идешь ко мне. Все равно ведь догонишь, раз начала это нелегкое путешествие. Конечный пункт — жили долго и счастливо. Как ты относишься к такому финалу? Готова к нашему совместному путешествию?

Долгий взгляд. Конец исповеди.

Я смотрел на лобовое стекло, по нему начали барабанить дождевые капли. Как эпично! Дождь. Разговор. Откровение.

— Хорошо… — спустя долгие мгновения ответила Рита, она, как и я, заворожено смотрела на падающие капли за стеклом, в темноте.

Молчу. Все, что хотел, уже сказал. Теперь выбор за ней.

— Я отвечу.

Я весь подобрался, словно перед прыжком. Пожалуйста, пожалуйста… Нет, не надо делать одолжения или давать мне шанс. Никаких поблажек. Теперь играем честно. Любовь — взаимная, счастье — поровну, вместе — навсегда. Только так. Максимализм в чистом виде.

Ее теплые пальцы переплелись с моими. В темноте глаза горели каким-то лихорадочным блеском. Я протянул руку, пригладил ее волосы, провел рукой по щеке, поймал дыхание на желанных губах кончиками пальцев. Она прикрыла глаза, и слеза-предательница скатилась по ее щеке. Я боялся, что это от вины или страха.

— Не томи, — поторопил, убрав руку и откинувшись на спинку сидения, прикрыв дрожащей рукой глаза. Рукой, которая еще пару секунд назад с трепетом прикасалась к любимому лицу.

— Не хочешь услышать мою историю, пусть не настолько драматичную и длинную? Мне есть что рассказать, — проговорила тихо, и я весь обратился вслух.

— Влюбленный человек обычно дальше своего носа ничего не замечает. Он не способен подмечать детали, особенно, если у него своя правда. Как-то я услышала замечательную фразу: «Правда — ничто, главное — то, чему веришь ты». Ты придумал, многое придумал. Так проще — замечать только то, что на виду. Чтобы не питать ложных иллюзий.

Я не сразу влюбилась в Кирилла. Потому что первым был ты. Я заметила тебя тогда, во дворе. Никакого волшебства не произошло. Еще несколько раз наблюдала издали, как вы с братом идете со школы. А когда мама сказала, что мы идем в гости к соседям, никто не сообщил мне, я просто почувствовала — что-то должно измениться. Платье, то дурацкое платье, которое папа привез мне из Милана, я никогда не надевала прежде, уж слишком красивым оно мне казалось. А в тот день надела его для обычного похода в гости. Мама удивилась. Я — нет.

И перемены не заставили себя ждать. Они вихрем ворвались в мою жизнь, стоило переступить порог вашего дома. Кирилл тогда так быстро разложил все по полочкам, чтобы я — упаси бог! — не перепутала вас. Смешно. Вы совершенно разные. Для меня так было с того самого момента, как я мельком взглянула на тебя во дворе. Да, вы похожи внешне. Но не отражение друг друга, а отдельные личности.

После близкого знакомства мне начал нравиться Кирилл. Не потому что он такой замечательный, а потому что десятилетним сопливым девчонкам обычно нравятся такие веселые, озорные мальчуганы. Ты меня немного пугал и настораживал. Слишком серьезный для своего возраста, молчаливый, рассудительный. Да, Кирилл казался принцем на белом коне. Ведь такими и должны быть среднестатистические принцы. Он был мечтой всех девчонок.

Однажды я услышала разговор одной девчонки с подружкой, с ней Кир повстречался недели две и заскучал. Она в красках описывала достоинства Кирилла, а потом проронила фразу: «А Костя, брат его. Вроде бы близнецы, а он такой зануда и урод. Цитировал мне какую-то статью из энциклопедии, представляешь? Вот же придурок. Даже жалко его. Кирюша просто мечта, братец же полный лузер».

Мне так хотелось налететь на нее с кулаками. Тогда впервые закрались сомнения: а того ли я выбрала для объекта своей влюбленности.

Ты говорил о первом поцелуе. До сих пор помню тот вечер. Первая моя серьезная тусовка, мне двенадцать, вы все такие взрослые и независимые. Как же я хотела вписаться в вашу компанию! Стать хоть чуть ближе к Киру. А он тогда с кем-то встречался и на меня внимания не обращал.

И когда нам выпало целоваться, я растерялась. Поймала удивленные и насмешливые взгляды друзей и Кирилла, которые приготовились к шоу. Честно, я плохо соображала, алкоголь уже бурлил в венах, в ушах стоял грохот, и сердце билось, как сумасшедшее. Ты посоветовал мне притвориться, представить на твоем месте Кирилла. Хочешь услышать правду?.. После я ощутила вину, поэтому и разревелась, убежала. Вину за то, что чувствовала твои губы, твое дыхание, тебя. Ты… там был ты. Как ни старалась, не смогла представить на твоем месте Кира.

И, знаешь, мой первый поцелуй с Кириллом никогда не сравнится с тем, что я чувствовала тогда, во время «добровольно-принудительного» первого поцелуя. Мы подошли друг другу идеально. И… я испугалась, наверное. Глупо об этом вспоминать или оправдываться спустя столько лет.

Кирилл был праздником и для меня. Ярким красочным фейерверком. Непредсказуемым, непостоянным, переменчивым, как ветер. Со временем начало казаться, что это и есть любовь. «Так вот что такое любовь…» — подумала я, перепутав взрослое и осознанное чувство со знаменательной датой в календаре. Любовь — Новый год с терпким запахом апельсинов и елки. Любовь — Восьмое марта с первыми весенними лучами и разноцветными бутонами тюльпанов. Любовь — День рождения с огромным тортом и подарками. Я ошиблась, потому что все эти праздники бывают только один раз в году, ведь волшебство исчезает, когда праздник становится ежедневным явлением.

После нашей совместно проведенной ночи я долго думала. И поняла одну вещь: ничего бы у нас с Кириллом не вышло. В смысле безоблачного совместного будущего, каким оно рисовалось мне много лет назад.

Его смерть стала ударом, она надолго выбила меня из колеи. Да я и жить-то стала полноценной жизнью, только когда вышла за тебя. Целиком твоя заслуга.

После того, как я узнала правду об Ольге и Тимуре что-то надломилось. Песчаные замки смыло волной, но в глубине души я словно ждала чего-то подобного. Но… мне было бы во сто крат больнее, если бы мои представления, воспоминания о тебе оказались такими же иллюзорными.

А ты… такой дурак. Приглашаешь меня в путешествие. Тогда как я уже давно в пути. Неосознанно, шаг за шагом, я приближалась к тебе. И нас не разделяют сотни километров. Ты ненамного опережаешь меня, но я наверстаю, обязательно. Встретимся лицом к лицу на этой дороге. Только возьми меня за руку и больше не отпускай до конечного пункта назначения, хорошо? Падать — вместе. Парить над землей — вместе. Понял, Борисов?

— Это признание или что? — растерялся я.

Рита наклонилась и поцеловала меня в губы. Короткий поцелуй, как замыкание в электропроводке. Касание губ — и предохранители летят к чертям.

— А теперь, милый, езжай домой, потому что я за себя не ручаюсь. Уж слишком ты горяч, как бы не обжечься, — нехотя оторвалась от меня первой Рита. Я не сразу сообразил, что она имеет в виду, но после принял ее слова как руководство к действию.

— Понял, не дурак, — буркнул, выезжая со двора.

Наше путешествие началось много лет назад, когда мы взглянули друг на друга украдкой в многолюдном дворе теплым весенним днем. И… совпали. Это ведь о нас писал Рождественский: «…И навечно совпало с нами это время в календаре»[1].

[1] Отсылка к стихотворению Роберта Рождественского «Мы совпали с тобой».

Оставшееся за кадром 2. Одиночество: побочные эффекты

Лёля поднялась с колен, всем своим видом напоминая сытую кошку. Крынский легко потрепал ее по волосам — умница, девочка. С годами она стала идеальной любовницей, он как Пигмалион вылепил свою Галатею. Из строптивой семнадцатилетней девчонки Лёля превратилась в зрелую женщину. С неким налетом шарма, неисчерпаемым запасом сексуальности и твердой уверенности в том, что весь мир у ее ног.