Теперь я стеллинг! (СИ) - Вэй Катэр - Страница 9

Классовые характеристики/особенности — класс не выбран

Навыки — не имеется/внесистемные

Умения — не имеется /внесистемные

Покровители: Не выбрано/доступно к выбору (1)

Мана!.. Мать моя женщина, да этот стат за ману отвечает!.. Упс, не время радоваться…

— …И потому список преступлений этого существа слишком широк, чтобы быть зачитанным; посему я предлагаю, не откладывая в сторону, перейти немедленно к рассмотрению непосредственно меры наказания… — пока я предавался раздумьям и наводил справки об окружающем мире, мой прокурор уже вовсю разглагольствовал со своей стороны. Меня чуть без меня не женили!

— En stator, Gustave! — нашёл момент я, чтобы вмешаться. И чуть снова не получил дубинкой по башке: откуда мне было знать, что перебивать вышестоящих здесь является чуть ли не преступлением?! Да ещё и выкрикнул… Я всего лишь хотел сказать «Протестую!» (а чё, вроде так в суде кричат… вон, даже Феникс Райт[2] этим пробавлялся), но вместо этого крикнул что-то вроде «Придержите коней, Густаве!». Видимо, мой словарный запас (или запас этого языка), не предусматривал прямого аналога. Вот и перевёл, как смог, китаец хренов… В общем, толпа замерла, наш Рыцарь впал в ступор (вон, как глазами вращает), а вот Патер начал паниковать. Во всяком случае, у него на лбу выступила капля пота.

— А… — заметив, что исполнительные стражи хотят меня стукнуть, Священник, поискав поддержки у Ара, который, сморщив гримасу, кивнул, дал знак, чтобы меня не били. А я, расправив плечи и выйдя вперёд, захотел козырнуть…

— Так не пойдёт. Совсем не пойдёт, — …и выдал фирменную фразу Батлера[3]. Правда, местный гугол опять что-то намудрил, в результате я добился выражения полного охреневания на лицах слушателей.

— Э… что не пойдёт?

Я, усмехнувшись, ткнул пальцем на своего обвинителя. Лицо того медленно посуровело, даже покраснело.

— Вы утверждаете, Ар Густаве, что список моих прегрешений слишком велик, чтобы его озвучивать! — так, меня несёт, что дальше говорить, слушать надо было… ах, вот! — но разве мы не должны обсудить каждое по отдельности? Я хочу, чтобы вы огласили весь список!

По залу пролетел очередной «Ах!», один местный даже хлопнулся в обморок, а я продолжал только гадать: ну сейчас-то что я не так сделал, а?.. Система, подскажи…

Внимание! Вами было нанесено личное оскорбление наследнику рода Сильдорианов Ару Густаве, личному посланнику короля. Ваша наглость не знает границ, а смелость достойна восхищения; если вы переживёте сегодняшний день, вам однозначно будет, что рассказать внукам.

Внимание! Ваша наглость находит тайных поклонников в зале. Продолжайте в том же духе, и они откроют ваш тайный фанклуб.

Внимание! Вы удостоились внимания местного летописца. Ваш случай будет описан в виде поучительной басни «Ворон и червяк».

Система! Мать твою, хоть сейчас не ржи надо мной!

Ар Густаве совладал с желанием меня немедленно убить, поиграл челюстью, после чего, рыча, начал зачитывать полный список:

— Итак, вина этого стеллинга велика: воровство, сопротивление аресту, непризнание своей вины…

— Притормози! — снова оборвав его той же формулой, я получил тайное удовольствие от процесса. Порвать меня на части, пока суд не закончился, ему не позволяли банально сами правила «Божьего» суда: всё, что бы не происходило в зале, являлось волей самого Тельпомеша, а он, как говорят легенды, может выбирать неожиданные формы правосудия… Эм, тогда я этого не знал, но, видя что меня никто не торопится обрывать, входил во вкус, что называется. — Начнём с того, товарищи! — не зная, как обратиться к залу, я решил употребить знакомое мне слово. И гугол его не перевёл… впрочем, ошарашить народ больше, чем я это уже сделал (ага, стеллинг. Говорящий, недорого) было нельзя. — …Что моя вина по факту совершения кражи не доказана! И всё остальное могло быть простым непониманием…

— Притормози! — тут же подскочил зелёненький купчик, что с его брюхом и габаритами было сделать о-очень непросто. О, кстати, видимо моя фраза ему понравилась, раз решил меня ей же оборвать! — Что значит, вина не доказана, стеллингское отродье! Я сам, лично, узнал в тебе того вора!

— Ваших показаний суду недостаточно, Ван Ганидзе, — с лёту ответил я, и, видимо, порвал очередной шаблон: глаза у того выкатились, рот начал закрываться и открываться как у рыбы. А Эр Патер, почему-то удостоив меня злобным взглядом, громко покашлял, после чего постучал по кафедре.

— Что значит… недостаточно? — пролепетал растерянный купчина.

— А то и значит, товарищ Ганидзе! — при слове «товарищ» он вздрогнул, будто бы его обдало током. Я же продолжал говорить, но теперь я не просто стоял в своём уголке под конвоем, я вышел на середину зала и начал там ходить. — Моё слово против вашего, Ван! А я скажу, что видел, как вы проглотили на кухне этот кошель и что, вам теперь должны разрезать живот, чтобы посмотреть, а там ли он? — нокаут! Ван Ганидзе, придавленный моей наглостью и логикой, так и сел на своё место, покуда в суде раздались первые нерешительные смешки. Я стоял спиной к кафедре, но даже так я слышал чей-то скрип зубов, а так же шепоток «Закуйте в кандалы эту погань, чтобы даже рта не смела открывать»!. Хм, а разве мои уши такие чувствительные? Я даже могу сказать, что шептал Ар Густаве, а Эр Патер ему и ответил: «Божий суд нельзя прервать без воли Бога, Эр Густаве. Притормозите!».

Между тем, купца растолкали, ему что-то шепнули в ухо, и он мгновенно налился кровью и подскочил.

— Да что мы слушаем эту стеллингскую тварь без имени (опаньки!), на виселицу её!

— Ван, а что вы так злитесь?

— Что я так злюсь?! Да как ты вообще посмело прировнять моё слово к твоему! — брызгая слюной, тряся кулаком, он был грозен. И, надо сказать, к нему начали перетекать симпатии зала, который тоже начал подниматься ему в поддержку.

Упс, не учёл. Да, это из серии, если яйца начнут учить петуха и курицу, как их надо делать… Блин, забыл, что до демократии ещё дойти этому обществу надо… А, ладно! Помирать, так с музыкой! Идём ва-банк!

— Да-а, Ван Ганидзе? Возможно, я и стеллингское отродье… но скажите мне, добрые люди… Товарищи! — в очередной раз, это слово возымело волшебный эффект: фокус внимания снова оказался на мне. — Чтобы вы сделали, своруй вы тысячу мер золота, а? Неужто бы остались бы в этом занюханном городишке с дрянными дорогами?

Оу, страйк! Вот это плюха! Ганидзе синел, краснел, зеленел, белел, косился на Патера, а тот сделал вид, что он тут не причём; зато вот Ар Густаве кре-епко так задумался. После чего посмотрел на меня так… загадочно, я бы сказал.

Толпа между тем зароптала. И правда: стеллинги, конечно, странные, но тысяча мер (пофиг, что я не знаю, сколько это для местных) золотом… Я же продолжил развивать успех:

— И потом, люди! Тысяча, мать его, мер! Тысяча! Вы хоть раз держали их в руках? А кошелёк? Вы представьте себе, как это был бы кошелёк!..

— Это был мешок с золотом! — тут же выкрикнул бледный Ван.

— Да хоть, мать его, телега! Как я бы на себе её бы утащил? Что, позвал бы своих родичей? Но ведь Ван утверждает, что я сделал это один. Значит, я должен быть силён как герои из легенд! Но почему тогда…

— Притормози, стеллинг, — наконец подал голос задумчивый Ар. Он махнул рукой, после чего, мои синюшные конвойные (ага, представляю, какой их кондратий хватил за время моего импровизированного спича), быстро меня утащили, для профилактики ещё разок ткнув дубинкой. Несильно, в лицо.

— К порядку, добрые граждане Гелоны, — постучал по кафедре Священник.

На пару минут суд прервался: граждане успокаивались, высокое начальство о чём-то переговаривалось, священнослужители читали молитвы, а монахи, собравшись кучкой у кафедры, требовали моей немедленной казни. Ганидзе, кстати, сидел на лавке, схватившись за сердце, покуда его обмахивали и поили водой.