Теперь я стеллинг! (СИ) - Вэй Катэр - Страница 23

Я раскрыл глаза, чтобы увидеть колебание, сомнения в глазах моего нынешнего родителя. Да, именно родителя. Пусть я о нём ничего не знаю, пусть он пытался на меня давить используя какую-то стеллингскую магию, но, я уверен, он любил Тринадцатую, и, даже сейчас, не решается предпринять какие-то шаги, пусть даже я прямым текстом заявил, кто я (ну, не совсем, конечно… но всё-таки!). Например, я уверен, что возникни такая же ситуация перед Аром Густаве, он бы, не мешкая, снёс бы мне башку. Во избежание, так сказать. И нужно отплатить доброте этого… стеллинга, моего нынешнего отца.

Я… не видел себя со стороны (зеркала в комнате нема), но я уверен… в ту же секунду, как моя Воля изменилась, моя осанка выпрямилась; мой голос вместо неуверенного заискивания наполнился силой и убеждением; плечи расправились, а лицо стало сосредоточенным.

— Мой отец, мой родитель. Да, я не твоя дочь, даже скажу больше: твоя дочь умерла, зверски замученная в подвалах людей.

Конечно, и Шестая, и Папаня, оба слышали эту историю: пытки, кормление мясом (я, если что, всё помню, Эр Ганс), сам суд… Но! Я говорил… не просто, знаете, как мы говорим обычно, а я говорил… вдохновлёно. Точно бы поэт или оратор с трибуны. Я просто не знаю, с чем сравнить то, чем моё слово дышало в ту секунду…

Так вот, в глазах моих визави промелькнула боль, чистая, глубокая.

— …я не знаю, какой была Тринадцатая, но ни одна бы чистая и невинная душа бы не перенесла того, чему подвергли её и меня там; Я не Тринадцатая. Я — всего лишь тот, кто пришёл на её место, когда она умерла. Я не принадлежу этому миру, но был отвергнут своим родным. Отец мой!

Ух… честно скажу, выдать такую тираду в моём состоянии — да я, немного так, герой! Впрочем, моё маленькое «я» (то есть каждодневное), уступило место «Я» большому, поэтому… да, даже мысли мои были чисты и благородны! (кроме ма-аленького такого момента, что Шестая хорошо бы смотрелась в косплее…)

Я, поднявшись на ноги, прямо на кровати, присел на одно колено, склонив голову перед Папаней.

— …примешь ли ты меня в свою семью, отец? Я не Тринадцатая, хотя я — в её скорлупе. Я обещаю быть дщерью, может не хуже, может быть и не лучше, чем она; но я обещаю, что никогда не предам ни тебя, ни кого из моих сестёр. Так позволишь ли ты мне быть?..

Когда отец, придавленный тяжестью моих словесных аргументов, покинул помещение, я, чувствуя слабость, завалился на постель. Даже моё, не особо потливое тело, но всё же было мокрым. Ну, и мне опять стало хуже. Хотя, Система согрела моё сердце:

Внимание! Вы смогли убедить в своей правоте собеседника намного опытнее и умнее, чем вы. В награду вы получаете малый навык «Красноречие (0/9)».

Внимание! Вы признались в своём факте иномирного происхождения больше, чем одному человеку! Будьте аккуратны: не всем может понравиться то, кем вы являетесь на самом деле. Однако, на данный момент, вас приняли. Свободные очки +1

Внимание! Малое отравление отчаянием! Отдохните и наберитесь сил и положительных эмоций, чтобы оно прошло.

Внимание! Вы смогли побороть волю собеседника, намного более волевого. И, хотя и прошли на грани фола, но вы были успешны (Воля + 1).

Хотя, что Система? Больше согрело меня то, что Шестая, всю дорогу молчавшая, подошла поближе, уложила меня под одеяло, после чего, сев на край постели, тихо произнесла:

— Ты молодец, Пятница. Я не была уверена, что отец согласится тебя принять как одну из нас… но то, как ты говорила…

— Я не Пятница, сколько раз тебе повторять… — она хихикнула, после чего наклонилась ко мне.

— Пят-ни-ца-кун, пусть ты и не моя сестра, но я не против, чтобы ты ей стала… а теперь, отдыхай…

И, поцеловав меня в лоб, она снова начала светиться, а я медленно, но верно проваливался в мягкие объятия Морфея.

глава 9

Глава девятая, в которой героя выписывают из больницы.

На следующий день я проснулся довольно рано (Шестая ещё не пришла, а по ней, как я понял, можно было ориентироваться, как по часам) и чувствовал я себя не просто хорошо, а адски хорошо! Не верите? А зря! Ибо ничто так не радует, так не окрыляет, не придаёт сил, как ощущение, что пиздец… миновал тебя. Да!

Нет, в глубине сознания мелькала мыслишка о том, что… всё только начинается. В конце концов, Шестая и Папаня — не все обитатели этой пещеры. Но даже мимолётное признание их, меня, что называется, вдохновило. Я понимаю, что меня ждёт ещё многое… но вот… иметь пусть мимолётную, но их поддержку — дорогого стоит.

Кстати! Вы могли задаться вопросом, почему это «Пятница-кун»? Ну, тут всё весьма и весьма просто: когда я открылся Шестой, то, естественно, в доказательство своего происхождения, произнёс пару фраз на великом и могучем. Она впечатлилась, надо сказать… Потом я ей рассказ о России, о моей жизни (некоторые подробности она вытягивала из меня клещами), моей истории (в кратком пересказе)… в частности, я рассказал ей об аниме и Японии.

Ребёнок в её лице, конечно же, потребовал пересказать что-нибудь. Ну и я, как мог, изображая в лицах, начал ей пересказывать… ну, для начала я выбрал простенькую историю, на пробу, так сказать… и пересказал Миядзакину «Лапуту». Нет, это я потом понял, что со словами «простая», крепко так промахнулся. Да и подробности некоторые приходилось вспоминать на ходу, некоторые — выдумывать, некоторые — пояснять по ходу рассказа. Рассказ затянулся на пару местных дней, прерываемый на всякие процедуры или её повествование, но я имел успех, скромно похвастаюсь.

А уж когда я рассказывал концовку… признаюсь, пусть я играл за ВСЕХ персонажей (театр одного психа, ага), но что-то внутри меня шевельнулось от своих же собственных переживаний… А уж сцена с полётом дубка в небо… блин, у нас у обоих навернулись слёзы — то ли от радости, то ли от переживаний. Кхем, я ушёл не в ту сторону!

Так вот, меня, честно скажу, всегда тянуло на «ха-ха», от всех этих «Тринадцатая», «Тринадцатая»! В общем, я как-то проговорился что «Пятница-развратница, Пятница тринадцатое!». Скажем так, у местных пятницы нет. В смысле, не то чтобы, её по факту нет, а в том смысле, что не носит такого… «Thanks God, it’s Friday», как у нас. И вообще, у местных, оказывается, вообще девять дней в неделе, мать моя женщина! И что-то меня напрягают слова про «две недели» в графе «недоступен» про Монобира: это две недели наших или не наших? Ладно, я снова отвлёкся!

В общем, потренировавшись, Шестая наловчилась произносить слово «Пятница», не совсем точно, но близко к оригиналу, и, поскольку с Тринадцатой я ассоциировался у неё не очень сильно, то она меня и начала так называть… И если что, Дефо я читал, в курсах, кого так называли! Поэтому, моя душа однажды не выдержала, и в сердцах произнесла: «Ну Какая я тебе Пятница! Пятница — женского полу! Тогда уж Пятница-кун!». Потом это плавно перетекло в тему японских суффиксов, в общем, так я и стал «Пятница-кун» из её уст. И ладно бы, она пошутила да и забыла, так нет же! При каждом удобном случае припоминала мне это!

Ну, с моим оригинальным именем «Иван» и с его вариациями у неё не сложилось: буква «В», как она её не пыжила, выходила то как у японцев, то как у англичан с их «W», то вообще что-то адское на китайский манер. В общем, освоив «пятницу», двигаться дальше в моём языке она не захотела. Так я и остался… «Пятницей»… хнык. Это вам смешно, а у меня Пятница — самый нелюбимый день недели… время ещё так по уродски тянется до выходного… Или вообще, дикарь у Крузо — чем, скажите, лучше, а?

В общем, сидел я себе довольный, задумчивый (почти)… а потому, памятуя, что скоро, возможно, у меня не будет такой возможности посидеть в тишине и покое, решил дальше полазить по настройкам, справкам и вкладышам Системы. Что у нас там осталось? Так, умения я смотрел, справку по расе — тоже… ну, в навыках, положим мало чего интересного… О! Персональные данные! Ну-кась, глянем-ка, что там про меня пишут…