Марионетки в зазеркалье (СИ) - "Extyara" - Страница 26

Чуя постоял ещё пару минут, прислушиваясь к удаляющемуся шуршанию в коридоре, и только потом обернулся. За его спиной обнаружился небольшой пруд, поросший рогозом и подёрнутый ряской у берегов. Рядом росло высокое ветвистое дерево. От берега вёл узкий деревянный мост, обрывающийся чуть поодаль. На самом его краю спиной к нему стоял Дазай, внимательно всматриваясь в воду.

— Дазай, — позвал Чуя, выпуская дверную ручку и направляясь к нему.

Дазай обернулся. Выглядел он потерянным и встревоженным.

— Чуя? — неуверенно переспросил он, словно не доверял глазам, видя уже не первую иллюзию.

Дазай сделал шаг навстречу, когда из-за потемневших от влаги досок моста показались чьи-то руки. Бледные и костлявые, они цеплялись за его одежду и тянули вниз. Дазай пошатнулся, невольно шагнул назад. Оступившись, он взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, и сорвался в воду.

Чуя бросился к мосту. Пробежал по скрипучим прогибающимся под ногами доскам и всмотрелся в зеленоватую воду. Опутанные нитями тёмно-зелёной тины мертвенно-бледные утопленницы тянули Дазая на дно. Они облепили его, словно стая мелкой рыбёшки, цепляясь за одежду, за руки и за ноги, обнимая за плечи и за пояс. Их тела местами сгнили, и в прорывах плоти видны были желтоватые кости. Головы напоминали туго обтянутые кожей черепа с вращающими в глазницах вываренными рыбьими глазами. Развивались в воде длинные тёмные волосы.

Не долго думая, Чуя нырнул. Оттолкнул первое попавшееся под руку хрупкое костлявое тело, затем второе. С хрустом переломил тонкие запястья, избавляясь от третьего. В воде все движения давались с большим трудом. Воздух же быстро заканчивался. Крепко вцепившись в запястье Дазая, Чуя потянул его на поверхность. Жадно вдохнув и убедившись, что Дазай в сознании, он погрёб к берегу, увлекая того за собой.

На то, чтобы выбраться на твёрдую землю ушло ещё какое-то время: мягкий ил проседал под ногами, затрудняя движение, Дазая же приходилось буквально волочь за собой. Лишь когда они оказались на приличном расстоянии от воды, Чуя обернулся. Утопленницы тянули руки им вслед, вырывая с корнем траву у берега и утягивая её в воду, но выбраться на землю не пытались.

Устало выдохнув, Чуя опустился прямо на землю. Дазай сел рядом. Промокшая насквозь одежда липла к телу и пахла тиной и гнилью. По спине бежали мурашки. Не заставил себя долго ждать и озноб. Чуя поймал постукивающего зубами Дазая и притянул ближе, обнимая за плечи.

— Уже всё, — тихо сообщил он, когда тот уткнулся носом ему в шею, прячась и закрывая уши руками, вероятно для того, чтобы не слышать доносящихся с пруда всплесков воды. — Сейчас разберутся с неполадками и отключат нас, — пообещал Чуя, — будет тепло, светло и сухо.

Всё вокруг затопил мрак. Вспыхнули перламутровые змеящиеся разводы. Мгновение тишины сменилось шумом голосов из коридора. Чуя открыл глаза и рывком сел на кресле, стягивая браслет с онемевшей руки.

— Пришли в себя? — заглядывая ему в глаза, поинтересовалась мисс Кант.

— Что случилось? — выдохнул Чуя, поворачиваясь к соседнему креслу.

Дазай сидел, обнимая себя за плечи и отрешённо смотрел в незримую точку перед собой.

— Проводили плановую подгрузку обновлений, но произошёл сбой, — ответила мисс Кант. — Связь почти сразу была потеряна. Отказали модульные блоки экстренного отключения, половина локаций перестала отвечать на запросы. Некоторые из отключённых функций заработали.

— Да, я видел стражей, — отозвался Чуя, поднимаясь на ноги и направляясь к напарнику.

— Мы отключили вас сразу же, как только техники наладили работу модуля. Что там случилось?

— Я обо всём потом напишу в отчёте, — пообещал Чуя, мягко касаясь плеча Дазая и привлекая к себе внимание. — Сейчас мы посетим медблок. Вы же сообщите мне потом обо всех изменениях в рабочих сменах?

— Да, разумеется, — заверила его мисс Кант.

Дежурный врач в медицинском блоке явно заканчивал свою рабочую смену. Выглядел он сонным и усталым и изо всех сил подавлял зевоту, когда осматривал Дазая. Тот уже более менее пришёл в себя и тихо отвечал на вопросы, не выпуская, впрочем, Чую из поля зрения. Врач дал ему успокоительное и снотворное, выписал рецепт и вручил его вместе с пузырьком таблеток Чуе.

— Вы можете проследить, чтобы он принимал их? — поинтересовался он. — Пациенты часто халатно относятся к лечению постстрессового состояния.

— Да, прослежу, не волнуйтесь, — кивнул Чуя.

Всю дорогу до раздевалки и потом от лаборатории до дома Дазай молчал и мрачно глядел из-под чёлки.

— Ложись спать, а то свалишься посреди комнаты, когда снотворное подействует, — велел Чуя, как только они переступили порог.

Он принёс подушку и мягкий плед из спальни и протянул Дазаю, который уже устроился на диване в позе эмбриона.

— Посидишь со мной? — тихо спросил тот, укладываясь удобнее.

Чуя молча уселся с другой стороны дивана. Подложил небольшую декоративную подушечку себе под спину и поджал ноги, укрываясь второй половиной пледа. Дазай молча рассматривал его, накрывшись по самый нос. Его глаза, обычно хитро или нахально прищуренные, сейчас были полны растерянности. Игра в гляделки продлилась недолго: Дазай спрятался под пледом по макушку, немного поворочался и довольно быстро уснул. Чуя ещё какое-то время размышлял о случившемся и сам не заметил, как задремал, устроив голову на спинке дивана.

========== Глава 6. Затишье перед бурей ==========

Летом существовали волшебные дни, когда мир становился зелёным. Тогда он пробирался в сад с веранды, чтобы с головой окунуться в это маленькое чудо, случайно открытое им самим. Он устраивался в тени яблони и оттуда рассматривал сад, раскрашенный всеми оттенками зелёного.

Под ногами стелились вьюнки, повсеместно произрастали пучки сорной травы. Над головой шумели растревоженные ветром светлые листья вишен и яблонь, острые и тёмные слив, а сбоку — причудливые резные на кустах крыжовника и смородины. Между ними прятались незрелые округлые и вытянутые плоды. На клумбах набухали бутоны, готовясь расцвести и явить миру своё пёстрое великолепие, а пока все до единого оставались одинаково зелёными. Вьющиеся переплетающиеся между собой виноградные лозы карабкались вверх, плотно укрывая небольшую беседку.

В цветущей воде на дне старой бадьи шевелились крохотные головастики. А над ней то и дело вились зеленоватые стрекозы с радужными почти прозрачными крыльями. В луже у колонки грелась на солнце небольшая изумрудная лягушка.

Сквозь тонкую плёнку теплицы были хорошо видны первые крохотные огурчики, прячущиеся в переплетении стеблей под широкими листьями. Стройными рядами вытянулись перья лука и чеснока на грядках, пушистая морковная ботва чуть поодаль и широкие капустные листья в лунках ближе к забору. Мир вокруг был зелёным маревом в переливах оттенков.

Однако стоило приглядеться внимательней, как в этом океане зелени тут и там вспыхивали золотые искры. Как вкрапления в теле минерала, они попадались на глаза внезапно. Слепящие солнечные блики в просветах между листвой, маленькие жёлтые цветы у черенков листьев огурца, посыпанные песком дорожки, гудящие у гнёзд осы на веранде, повсеместно прорастающие одуванчики, соседская канарейка на ветке — искры жизни в зелёном размеренном мире покоя.

Сполна насладившись этими волшебными моментами, он привычно спускался в подвал — тёмный и сырой тесный мирок, кажущийся таким неприветливым после залитого солнцем тенистого сада. Но и у этого места было своё особое обаяние. Эта была сокровищница, где в темноте в сколоченных коробах, плетёных корзинах и даже под холодной чёрной землёй таились свои клады. На полках стеллажей у стен теснились пузатые банки с наклеенными этикетками, написанными от руки. Затянутые паутиной, покрытые пылью сосуды с древними зельями, настойками и смесями. И для того, чтобы добраться до самых таинственных и древних, требовалась стремянка, ведь те хранились на самых верхних полках.