Паучьи сети (СИ) - Шматова Вера - Страница 12

Лежать, распластанной, словно звезда на холодном столе было неудобно. Постепенно я ощущала, как по коже спины разливается онемение и параллельно с этим начинала кружиться голова. Ганс чем-то звенел за спиной и эти звуки с каждой секундой нервировали все сильнее. Когда не можешь видеть, что происходит, это хуже всего. Воображение всегда страшнее любой реальности, хотя возможно в этом случае правило и не сработает. Никогда не знаешь, что еще учудит маньяк. Попробовав пошевелить лопатками, я поняла, что тело уже не совсем слушается. Еще через несколько минут стал уходить холод, сменяясь приятным теплом. По всей видимости непонятный препарат, введенный Гансом начинал действовать.

Кляп невообразимо мешал во рту. От ужаса, захлестнувшего целое существо, хотелось кричать и биться на месте, на худой конец просто потерять сознание, чтобы не ощущать грядущего кошмара. Но мой мучитель решил, что одурманенная, но в сознании я ему нравлюсь больше. Наконец, твердые шаги прозвучали по бетонному полу, мужчина приблизился к столу. Ногу задело что-то металлическое и я догадалась, что Ганс раскладывает инструменты.

— Ты готова, милая? Прекрасно.

На протестующее мычание мужчина не обратил внимания. Он склонился надо мной и только по легкому ветерку на ягодицах, да едва заметному давлению на кожу в некоторых местах я поняла, что мужчина ощупывает мою спину. Прикосновения не чувствовались абсолютно. Это немного радовало, но в то же время безмерно пугало. Как понять что происходит, когда полностью лишаешься чувствительности?

Видимо, маньяк остался доволен осмотром.

— Прекрасно, просто замечательно, — пробормотал он.

Послышалось легкое звяканье и краем глаза удалось увидеть что-то металлическое, сверкнувшее в ладони маньяка. Боже, начинается. Я глубоко вздохнула и замерла в ожидании. Ощущения пришли почти сразу, странное давление на спине, будто скользят резиновым скребком по стеклу. Больно и вправду не было, лишь неприятное, ноющее ощущение на грани сознания, грозящее превратиться потом в настоящую муку. В полной тишине подвала раздавалось лишь наше дыхание, легкий шорох одежды Ганса, да отвратительный звук, словно рядом разделывают кусок мяса. Хотелось заткнуть уши, закричать, исчезнуть, сделать хоть что-нибудь, чтобы не слышать, как раздается собственная кожа под ножом маньяка.

Я боялась пошевелиться, словно от этого зависела жизнь. Хотя, кто знает, может и зависела. На переферии зрения иногда мелькали руки Ганса, измазанные кровью. Давление на коже нарастало, становясь все более ощутимым. Непонятно, сколько длилась экзекуция. В какой-то момент я просто впала в оцепенение, уставившись в одну точку. Челюсти слегка ныли от кляпа, но неприятные ощущения заглушались волной сонливости. Глаза постепенно закрывались и сознание погрузилось в муторные пучины сна.

5

Просыпаясь, я понимала, что что-то не в порядке. Во рту поселилась сухость, тело задеревенело и начинало ныть. Когда ощущения вернулись в полной мере, ожила и память. Она услужливо вытащила на поверхность последнее, что происходило перед беспамятством и ужас вновь поднял свою мерзкую голову. События мелькали перед глазами и от безысходности хотелось вопить. Вместо этого из горла вырвался лишь хриплый звук, скорее напоминающий карканье. Распластанная и пришпиленная к столу, я даже не могла пошевелиться и это только сильнее распаляло панику.

Шевеление и звуки привлекли внимание мучителя. Словно тень Ганс скользнул ко мне и, оказавшись в поле зрения, присел на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Маньяк все еще был одет в халат. Теперь на белоснежной ткани расплывались пятна крови и у меня не было сомнений, кому она принадлежит.

— Ох, Кристина, жаль, что ты так быстро отключилась, — прошептал он, нежно кончиками пальцев по лицу. — Мне так хотелось поговорить.

Касание вызывало отвращение, но отвернуться не было сил.

— О чем? — губы с трудом принимали нужную форму, чтобы издать членораздельные звуки.

— О том, как прекрасно наше творение, — глаза маньяка сияли. — Если бы ты только видела!

Я на секунду прикрыла глаза, стараясь справиться с собой. В голосе Ганса звучало столько безумного восторга, что надежда на чудо исчезла, так толком и не оформившись. Этот мясник действительно порезал мне спину и один бог знает, как она теперь выглядит. Боли пока не ощущалось, лишь ноющее ощущение на грани сознания, не сулящее ничего хорошего в перспективе. Судя по всему в отключке я провела немного времени, иначе Ганс бы тут не сидел. Вот только что делать дальше?

— Я хочу пить, — произнесла я. — Пожалуйста.

— Конечно, Кристи, подожди минуту, — мужчина поспешно встал.

Было слышно, как звякнула посуда, а затем зашумела вода. Из-под крана наливает, пожалел бутилированной — мысль пришла неожиданно и вызвала смешок. Кто бы знал, что искалеченная жертва на операционном столе маньяка может думать о таких глупостях? С другой стороны, какой смысл беспокоиться о потенциальной опасности воды из-под крана? Через пару таких сеансов я буду мертва и заболеть просто не успею.

Ганс вернулся с большой керамической кружкой, до краев наполненной водой. Даже на вид в ней было пол-литра, не меньше. Вновь склонившись надо мной, мужчина приставил край посуды к губам. Я все еще лежала на животе и чтобы сделать глоток пришло сильно вывернуть шею. Из-за позы вода пошла не тем горлом, заставив тяжело закашляться.

— Кристи? Ты в порядке? — беспокойство в голосе собеседника можно было хоть ложкой черпать.

Ганс неуверенно топтался на месте, то и дело неловко похлопывая меня по спине, отчего кашель только усиливался. Когда, наконец, большая часть воды покинула дыхательное горло и дыхание вернулось, я смогла проговорить:

— Я не смогу пить лежа.

— Но я не могу тебя развязать, — с напряжением произнес мужчина.

— Делай что хочешь, но если не дашь воды, то я сдохну от жажды гораздо раньше, чем ты закончишь свой кошмарный эксперимент.

Мужчина вновь отошел, но я уже не обратила на это внимания, пытаясь восстановить дыхание. В горле саднило. Единственным плюсом происшествия было то, что мозг окончательно проснулся. Вместе с ним проклюнулась и первая ниточка боли от спины, но пока что ее можно было игнорировать.

Ганс вернулся и, поставив кружку на пол, начал отвязывать меня от стола. Похоже, желание оставить меня в сознании перевесило сомнения. В конце концов, что может сделать измотанная, раненная жертва?

Долгожданное освобождение принесло ощущение счастья, путь и поугасшего от мысли, что из подвала все равно никуда не деться. Когда упал последний ремень, я попыталась подняться, но затекшие мышцы слушались плохо. Ганс помог сесть, отчего спину пронзила новая вспышка боли. Эта оказалась сильнее предыдущей, но все еще не такой, чтобы потерять сознание.

Тело от ключиц и до низа живота оказалось забинтовано. По всей видимости, мужчина закрыл раны пока я лежала без сознания. Удерживать вертикальное положение было сложно. По всей видимости наркотик, введенный маньяком, еще не успел выветриться, потому что голова кружилась так сильно, что сосредоточиться на чем-либо не представлялось возможности. Я протянула дрожащую руку к кружке и удостоилась усмешки:

— Дрожишь как котенок. Смотри, не разбей, — обхватив кружку двумя руками, я сделала несколько жадных глотков.

От воды, прохладой прошедшейся по пищеводу, сразу стало легче. «Смотри не разбей» — самодовольная фраза навела меня на неожиданную мысль. Сил было немного, но все их я вложила в последующий удар. Тяжелая кружка с силой пришлась на череп Ганса, отчего мужчина свалился на пол. На секунду взгляд задержался на теле на полу, а затем поднявшаяся волна адреналина буквально подхватила меня с места. Удача улыбнулась неожиданно и нельзя терять ни минуты.

Не обращая внимания на боль, я склонилась над телом мужчины и пошарила по карманам. Так и есть, связка ключей и телефон. При подробном осмотре выяснилось, что мудак все еще дышит. Внутри взметнулось темное желание придушить мужчину, но в этот момент он дернул рукой, напугав почти до икоты. Медлить нельзя.