Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Вербер Бернар - Ящик Пандоры Ящик Пандоры

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Ящик Пандоры - Вербер Бернар - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

– Вперед, вперед! Проклятие!

Потом голос сержанта становится угрожающим:

– Трусов, повернувших назад, ждут пулеметы, установленные внизу специально для них. Если их не достанут эти очереди, то они будут расстреляны как дезертиры!

Звук сержантского свистка не столько гонит вперед, сколько бесит. Потенциальных дезертиров валят очереди из французских окопов. Ипполит убеждается, что ни наступать, ни отступать уже не выходит. Он и его товарищи по оружию раздумывают, как быть. Снизу к ним приближаются какие-то солдаты. Ипполит не может толком их разглядеть из-за дождя. Он надеется, что это подкрепление, но его ждет горькое разочарование. Его товарищей косит огонь врага, подобравшегося с тыла. Теперь французские солдаты зажаты между двух огней. Наконец сержант, прячущийся за горой трупов, командует атаковать неприятеля, ударившего им в спину.

Солдаты подчиняются, но их маневр только увеличивает потери. Их окружает стена огня. Тем временем светает. Французы уничтожают всех немцев, подобравшихся снизу, но слишком дорогой ценой…

Из всех атаковавших в первой волне в живых остался один Ипполит. Он чувствует себя не героем, а загнанным зверем. Он должен на что-то решиться. Он задыхается, сердце бьется как сумасшедшее. Лезть дальше по склону – значит одному атаковать вражеские пулеметные гнезда. Спускаться – значит рисковать быть принятым за дезертира.

Тогда он ползет по следам немцев, заходивших с тыла, и обнаруживает тоннель, вход в который замаскирован кучей земли. Такие тоннели ему знакомы: ему приходилось обследовать подобные ходы в качестве лазутчика. И французские, и немецкие саперы превратились в кротов, роющих галереи и подкладывающих взрывчатку под неприятельские позиции.

Ипполит лезет внутрь. Ступеньки ведут в подземный коридор. Своды коридора подперты бревнами. Ясно, что немцы давно здесь обосновались и наделали прочных галерей, чтобы быть неуязвимыми для французской артиллерии и атаковать отсюда свежими силами. До вершины холма еще далеко, и обстрелы последних дней, вопреки расчетам Нивеля, не повредили эти укрепления.

Продвигаясь дальше по тоннелю, Ипполит натыкается на ящики со взрывчаткой. Слышен какой-то шум, он прячется в углу и видит немецкого солдата. Пропустив его вперед, он нападает на него сзади, зажимает ему ладонью рот и перерезает горло. Он действует просто, четко, эффективно. Из сонной артерии солдата брызжет теплая кровь. Ипполит убирает руку, и тело падает, как тряпичная кукла.

Кто-то зовет: «Heinrich! Wo bist du? Was passiert? Heinrich!»[3] Ответа нет. Прибегает другой солдат. Ипполит нападает на него тем же способом и так же быстро приканчивает его. Его форма залита вражеской кровью.

Снова слышатся голоса. Двое тащат ящик со взрывчаткой. Внезапно напав на них, Ипполит без труда закалывает одного, но второй, рослый здоровяк, обхватывает его ручищами. Юркий Ипполит бьет его локтем в живот, выворачивается и угрожает ему кинжалом. Теперь они стоят лицом к лицу.

Оба тяжело дышат, удерживая друг друга на расстоянии. Противник тяжелее, сильнее, но не так подвижен. Ипполит несколько раз достает его кинжалом, но порезы недостаточно глубоки, чтобы вывести его из строя. Немцу удается выбить у него кинжал, повалить и прижать своим весом к земле. Ипполит из последних сил отводит от лица его руку с кинжалом и своей свободной рукой сжимает ему кадык, но пальцы то и дело соскальзывают с жирного подбородка.

Поединку не видно конца. Ипполит задыхается от кислого духа изо рта противника, их лица разделяют считаные сантиметры. По лбу у него струится пот. Острие кинжала неумолимо приближается к его правому глазу. Он стискивает немцу горло, но на большее у него уже нет сил, лезвие входит ему в правый глаз и под сухой треск кости протыкает мозг.

3.

Рене Толедано резко просыпается, глаз у него дергается от тика.

– Нет! Не смейте открывать глаза, подождите! – торопливо предупреждает гипнотизерша. – Это как при нырянии: из гипнотического транса тоже надо выходить поэтапно. Закройте глаза.

Но учитель истории пренебрегает ее советами. Как видят все зрители, он очень бледен, дышит толчками, дрожит всем телом. Со злобным криком он вскакивает, покидает сцену, бежит к выходу. Элоди, его подруга, пытается его остановить, но он отталкивает ее и выбегает из двери «Ящика Пандоры». Он мчится по прямой по нижнему уровню набережной Сены, непроизвольно моргая правым глазом. Так продолжается долго. Наконец он выдыхается и наклоняется над водой. У него приступ рвоты.

Дерганье правого века постепенно проходит. Он вспоминает генерала Нивеля, предрекавшего верную победу: «Будьте героями!»

Болтун! Мы были баранами, подгоняемыми слепыми пастухами.

Он понимает, что его подозрение оправдалось: гипнотизерша не владеет всей техникой погружения в бессознательное. Она поставила на первом попавшемся испытуемом неконтролируемый эксперимент. Она не управляла погружением ныряльщика, как потом не управляла его всплытием, а главное, не сумела исполнить его желание пережить радостное мгновение из своего прошлого.

Напрасно я на это клюнул. Она окунула меня в кошмар на глазах у зрителей, которые наверняка сочли меня жалким, вот и все.

Перед его мысленным взором прокручиваются, как кинофильм, эпизоды наступления на Дамской дороге, хотя уже без жутких физических ощущений: холода, дрожи земли от разрывов снарядов, запаха пороха и горелого мяса. Но он все это чувствовал, не мог же его мозг это изобрести!

Стоит ему вспомнить боевого товарища, чью ногу оторвало и далеко отбросило взрывом, как он снова корчится в рвотной судороге.

– Эй ты!

Рене поднимает голову. К нему приближается парень со всеми атрибутами скинхеда: военная куртка, бритая башка, военные башмаки, пирсинг в носу и в ушах.

– Живо гони бабки!

У парня сильный немецкий акцент и нацистские татуировки по всему телу: свастика, череп, символы СС.

Он достает выкидной нож. Рене пятится, но позади него нет ничего, кроме реки.

Скинхед наступает.

– Сказано тебе, давай кошелек!

Учитель истории все явственнее чувствует, как сильно от парня разит пивом. Он в оцепенении, не может ни шелохнуться, ни что-либо сказать.

– Тебе же хуже. Я заберу бабло с твоего трупа, а его сброшу в реку, рыбам на закуску.

Он скалится, показывая свои золотые зубы, потом стискивает челюсти и грозно наступает, выставив нож.

Это сон. Новый кошмар, современный. Или я все еще под влиянием гипнотизерши. Похоже на реальность, но нет, все это происходит в моем воображении. Надо подождать, и он исчезнет. 10… 9… 8…

Скинхед пытается пырнуть Рене Толедано ножом, тот почти машинально отскакивает в сторону. Лезвие царапает ему руку. Ощущение ожога, кровь. Он смотрит на свою руку, как на чужую.

Если это сон, почему мне больно?

Второй удар Рене удается отразить, выбросив вперед скрещенные руки. Потом учитель истории инстинктивно хватает скинхеда за запястье, выворачивает, заставляет выронить оружие. Пока противник не опомнился, он делает подсечку и едва не валит его на булыжник. В Рене Толедано просыпаются неведомые ему раньше боевые умения.

Ударом ноги он отправляет нож в реку. Взбешенный скинхед бранится по-немецки. Он нагибает голову, как собирающийся атаковать бык. В его кулаке появляется второй нож, с более длинным и широким лезвием, до того спрятанный в ножнах на икре. Пробегающие мимо крысы замирают, им любопытно понаблюдать за дракой двуногих самцов.

Скинхед снова бросается на учителя. Рукопашная. Они падают и катаются по булыжникам, силясь больнее ухватить друг друга, исцарапать, укусить. Оба пучат глаза, кривят рот. Их разделяет лезвие: один пытается пырнуть другого, другой раз за разом отводит удар.

Потом Рене Толедано рывком оборачивает оружие против его владельца: неловко перевернувшись, тот сам падает грудью на свой кинжал.

О нет.