Тайны Васильков или мое нескучное лето (СИ) - Филимонова Лина - Страница 16

Глава 8, в которой Катя пугается по-настоящему

— Что-то ты сегодня весь день носишься туда-сюда с таинственным видом, — сказала мне Белка, стоящая у калитки бабыгрушиного дома.

Я как раз возвращалась из магазина, с пакетами в обеих руках.

— С каким видом я ношусь? — переспросила я.

— С таинственным, — сказала Белка.

— Объясни, — потребовала я.

— Ну, не знаю. Просто по тебе сразу видно, что ты что-то задумала. То ли глаза у тебя слишком сильно блестят, то ли руками размахиваешь больше, чем обычно… А, может, у меня просто очень развита интуиция. Ну что, я права?

— Передай своей интуиции, чтобы ела больше фосфора, — сказала я и помчалась дальше.

— Значит, не скажешь? — спросила Белка у моей спины.

— Заходи в гости, сама увидишь, — прокричала я.

Ваня появился, когда солнце было в зените. Я уже успела переделать все свои утренние домашние дела и сидела в беседке, в своем любимом кресле, с книгой в руках.

— Доброе утро, — сказал Ваня.

— Утро? — я подняла одну бровь и посмотрела на него.

— Ну, день, — поправил себя Ваня. — Немного проспал. Сегодня тебя никто не беспокоил?

— Спала, как убитая, — сообщила я.

— Это хорошо. Ну что, приступим?

— Приступим, — согласилась я.

И мы полезли на чердак. На первый взгляд здесь все было так же, как и в прошлый раз. И на второй взгляд тоже. Ваня внимательно осматривал и ощупывал стены и пол, я бродила туда-сюда, не зная, на чем остановить взгляд.

— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил Ваня.

— Я уже один раз обшарила весь чердак, — сказала я. — Несколько дней назад. И с тех пор здесь ничего не изменилось. Правда, тут есть одно место, куда я толком не заглядывала. Там очень темно и страшно.

— Где это?

— А вон там, — я показала рукой. — Там, за перегородкой, небольшой закуток. Совершенно темно, свет не попадает. Нужен очень-очень мощный фонарик.

Ваня хлопнул себя по лбу.

— У меня как раз есть такой. Я его принес, оставил у калитки, — он повернулся к выходу. — Размером с маленький телевизор, светит так далеко, что можно лунных человечков разглядывать.

— Ну, далеко-то как раз не надо. Там довольно тесно.

— Ну, понятно. Метра два-три, не больше.

Ваня задумался, стоя у перегородки.

— Двадцать один, — неожиданно выпалила я.

— Метр? — удивился Ваня.

— Год.

Ваня смотрел на меня и забавно хлопал глазами.

— Мне — двадцать один год. Ты спрашивал.

Ваня вздохнул с облегчением.

— А я уж думал…

— Что я чокнутая?

— Что я что-то недопонимаю. Двадцать один, значит. А я все думал: есть тебе восемнадцать или нет?

— А что — хочешь научить меня пить водку? Или продумываешь план соблазнения?

— Ну чего ты сразу кусаешься? Просто ты ведешь себя, как будто тебе лет четырнадцать. А выглядишь — максимум на семнадцать.

— Ладно, проехали. А тебе сколько лет?

— Двадцать пять.

— В армии был? — строго спросила я.

— Так точно, — по военному четко ответил Ваня.

— Женат? Дети есть?

— Нет…

— Образование? Привлекался? Родственники за границей?

— Может, ты анкету составишь, а я заполню?

— В следующий раз. А пока — иди за фонариком.

— Есть, командир.

— Я тут кое о чем подумал, — сказал Ваня, когда мы, наглотавшись пыли и не обнаружив ни одной стоящей улики, в том числе и в закутке, решили устроить перерыв с чаем и бутербродами.

— Да?

— Тут недалеко живет один человек, который мог бы нам помочь.

— Помочь в чем? Прогнать полтергейст? — хмыкнула я.

— Можно и так сказать, — медленно кивнул Ваня. — Только я бы лучше употребил слово «поймать». Мне так больше нравится.

— Полтергейст поймать нельзя. Он нематериальный, — объяснила я.

— Поймаем, тогда и разберемся, — сказал Ваня.

— А что за человек? Экстрасенс какой-нибудь?

— Гораздо лучше. Зовут его Степан Пантелеевич, а дом его примерно в двадцати километрах от Васильков. — Ваня поставил чашку с чаем на стол и уставился на нее в глубокой задумчивости.

Вот это новости! Неужели тот самый Степан Пантелеевич, возле которого в бабушкином блокноте нарисован глаз? Я во все глаза смотрела на Ваню и ждала продолжения. Но не дождалась.

— И что? — не выдержала я.

— Что — что? — спросил Ваня.

— Ты начал говорить про Степана Пантелеевича, который… не знаю что. Маг и волшебник?

Ваня пожал плечами.

— Я и сам толком не знаю. Но, когда один мой друг попал в очень непростую ситуацию, он ему здорово помог.

— Расскажи, — потребовала я.

— Как-нибудь в другой раз, — сказал Ваня.

Я уже собиралась обидеться или попытаться воздействовать на него другими запрещенными методами, но тут у калитки появилась Белка, и мне пришлось заглушить свое любопытство. Это было нелегко, так как любопытство — одно из самых труднозаглушаемых человеческих чувств.

Белка выпила с нами чаю, а потом мы решили провести эксперимент. Ваня полез на чердак, я пошла в свою комнату, а Белка осталась снаружи, чтобы согласовывать наши действия.

— Начали! — крикнула Белка.

Я закрыла окно, оставив форточку приоткрытой, как было в ту ночь, легла на свою кровать и прислушалась. Ничего. Полежав минут пять, я высунулась в окно.

— Ну что? — спросила Белка.

— Я ничего не слышала.

— Теперь попрыгай и потопай, — крикнула Белка Ване.

Я снова закрыла окно и подошла к кровати. Через некоторое время я услышала слабые приглушенные удары, доносящиеся как будто через толстый слой ваты.

— Чуть-чуть слышно, но совсем не то, — крикнула я Белке. — Иди сама послушай.

— Продолжай прыгать! — крикнула Белка Ване и влезла через окно в мою комнату.

Некоторое время мы вместе слушали, как Ваня беснуется на чердаке, хотя по звукам было совсем не похоже. Потом мы вылезли в окно и сообщили Ване, что он может прекратить свои упражнения.

Ваня слез с чердака слегка запыхавшийся.

— Ну что? — спросил он.

— Ничего, — сообщила Белка. — То есть, когда ты начал прыгать, были слышны какие-то звуки, но на тяжелые шаги они совсем не похожи.

— Да, — подтвердила я. — Похоже, ты слишком легкий для этого эксперимента.

— Я — легкий? — обиделся Ваня. — Да ты знаешь, сколько я вешу?

— Лучше не говори, — сказала Белка. — Она испугается.

Ваня почесал затылок. Мне очень захотелось повторить за ним это движение.

— Очень трудно представить, — сказала я, — человека, который весит раз в пять больше тебя, — я с сомнением окинула Ваню взглядом. — А, может, даже и в десять.

— Таких людей не бывает, — сказала Белка.

Я смотрела на дверь чердака, на крючок, который Ваня аккуратно закрыл, и по моей спине полз неприятный колючий холодок.

Алинка — очень мудрая женщина. Это я о том, как она управляется с колиными пацанами.

Сначала они перед ней выпендривались. Каждый старался показать, что он круче. Доходило до побоев и слез, в том числе под горячую руку попадало и Алинке. Но теперь она изменила тактику. Сначала одного похвалит, потом другого. Потом опять одного, и опять другого. В порядке строгой очередности и по справедливости. А те и рады стараться. И домики с ней строят, и воду для куклиной ванны на самосвалах возят, и чай пьют понарошку из крохотных чашечек. В общем, все довольны, а больше всех — Света.

Они с Белкой в это время сидят, загорают, языки упражняют. В основном на темы чем кормить, чему учить и как достичь правильного и гармоничного развития ребенка в сегодняшней непростой политической и экономической обстановке.

А я сижу, зеваю.

— Скучно, — сказала Светка, глядя на меня.

— Скучно? — удивилась я.

— А тебе, что, весело? — посмотрела на меня Светка с подозрением.

— Ну, не то чтобы весело… — замялась я.

«Скорее, страшно интересно. А временами просто страшно…», — вертелось у меня на языке.

— Я слышала, у тебя роман с Макаровым.