Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Выйти замуж за злодея (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 34


34
Изменить размер шрифта:

   На зал демонстраций опустилась густая, давящая тишина. Глаза Соверена потемнели настолько, что казались черными. На виске едва заметно просвечивал орнамент из крепко сцепленных линий. Я оцепенела. По всей видимости, усилием воли он справился с желанием развернуть туфлю в обратный полет. Магические рисунки исчезли.

   — Что… случилось? — раздался из дверей изумленный голос Арлис.

   Туфля сорвалась вниз и шлепнулась на колени Соверена. На, казалось бы, бесстрастном лице мужчины заметно дернулся мускул.

   — Господин Гард, вы закончили ссориться или мне снова выйти? — любезно уточнила хозяйка дома мод. Подозреваю, устраивая этот показ, она чувствовала себя едва ли не профессиональной свахой.

   — Мы закончили, — выпалила я, подхватила длинный подол и, отчаянно шлепая босыми пятками по ледяному полу, сбежала в комнату примерок.

   — Я подглядывала в замочную скважину! — категорично заявила пунцовая Мика и вдруг испуганно крякнула:

— Ой!

   Следом за мной, не дав закрыть дверь, ворвался Соверен. Его высокая фигура отразилась в подсвеченных зеркалах на туалетных столиках.

   — Вон, — бросил он белошвейке.

   Испуганно потупившись, приятельница моментально слиняла в коридор. В тишине раздался категоричный щелчок запертых с помощью магии замков. Судя по тяжелому взгляду, мужчина задумал недоброе.

   — Использовать магию на людях — запрещено, — попятилась я. — Это карается законом!

   — Верховный судья — мой хороший друг. — Соверен наступал, тесня меня к зеркальному столу. — Уверен, что меня отпустят с миром.

   — Вот и ты отпусти меня с миром! — всплеснула я руками.

   — Только после того, как увижу твой настоящий цвет глаз, — мрачно пообещал он, медленно приближаясь.

   Я уперлась в край чьего-то стола, зазвенели баночки с косметическими притирками, стоявшие возле зеркала. Со стуком посыпались на пол заколки с булавками. Пятиться стало некуда, разве что неповоротливо задом забраться на столик.

   — Ты хочешь меня раздеть или убить? — пролепетала я. — Вспомни о милосердии! Нельзя милосердно сворачивать шеи…

   — Ты даже не представляешь, как я хочу тебя поцеловать.

   — Не смей!

   — Три тысячи.

   — За обнаженную ногу ты давал больше, — вдруг вырвалось у меня. Батюшки, и как только в голову пришло?!

   — И ты отказалась, — хрипловато напомнил он.

   Мгновением позже мы целовались. Это не было деликатным, неуловимым касанием — поцелуй с раскрытым ртом, влажный и долгий. Клянусь, я понятия не имела, что так можно! Когда язык ласкает, зубы прикусывают, руки крепко держат, воздуха не хватает. В голове вместо мыслей появляется хаотичный клубок, а по жилам растекается жидкое пламя.

   Когда Соверен оторвался от моих губ, то прижался горячим лбом к моему лбу. Я тяжело дышала, в висках стучала кровь, сознание возвращалось с трудом. Поднять глаза было совершенно невыносимо.

   — Тянет только на сотню. Пойдет? — вдруг прошептал он, заставляя меня задохнуться от возмущения.

   Знаете, в детстве я всегда била кулаком, стремительно, неожиданно, чтобы противник только постфактум понял, что огреб от девчонки. А тут так растерялась, что совсем по-женски размахнулась рукой для пощечины. Запястье оказалось немедленно перехваченным. Второе тоже — на всякий случай. Яростный взгляд прожигал в нахальной физиономии подлеца огромную дыру. Соверен Гард превращал меня в курицу!

   — Хорошо, договорились. Ты швырнула в меня туфли, я тебя поцеловал, — быстро проговорил он. — Никаких денег. Мы в расчете.

   Казалось, что от возмущения и досады меня разорвет на тысячу крошечных нимф!

   — Ненавижу!

   — И снова ты ошибаешься, — самодовольно ухмыльнулся он и отпустил мои руки.

   В странном оцепенении проводила Соверена взглядом. Он скрылся в зале демонстраций, дверь медленно закрывалась. Колени подогнулись. Я схватилась за столик. На пол слетело зеркало в нарядной оправе с длинной ручкой, раздался звон битого стекла. По зеркальному окошку прочертилась путина мелких трещин. Один острый осколок выпал, демонстрируя изнанку рамки. На Анадари считалось, что разбитое зеркало — к несчастью.

   — Боже мой, я ничего не видела, но все слышала! — ввалилась из коридора взбудораженная Мика. — Какой мужчина! Какая страсть!

   Вид у меня, похоже, был диковатый. Она опустила возведенные к потолку руки, пожевала губы и задумчиво пробормотала:

   — А может и нет…

   Через полчаса я просила у Арлис недельный отпуск. Хозяйка мод тут же воспользовалась моментом и заставила дать расписку, что по возвращении я приму участие в большом аукционе драгоценностей на острове Эльба. Совершенно бесплатно! Честное слово, если Соверен Гард не исчезнет из моей жизни, я окажусь разоренной и действительно закончу дни в бараке на острове Рут.

   Возле служебного входа снова стояла дорогая карета, а возле маячил Март Тегу. Выйдя из дома мод, я немедленно направилась к охраннику. Бедняга так изумился, что неуловимая нимфа, вечно просачивающаяся через щели у него буквально под носом, лично направляется к экипажу, что даже забыл поздороваться и поспешно открыл дверцу.

   — Домой? — наконец он вернул дар речи.

   — Я-то домой, а куда вы — понятия не имею, — хмыкнула я и открыла ридикюль. — Передадите господину Гарду кое-что?

   Покопавшись на дне сумки, выудила несколько завалявшихся медных монеток и ссыпала горку в протянутую ладонь телохранителя. Он непонимающе рассматривал скромное подаяние.

   — Мне отдать ему… к-хм… семь медяков? — зачем-то переспросил он, на глаз определив сумму.

   — И еще добавьте от меня, что он о себе очень хорошего мнения. На самом деле, на большие деньги не тянет.

   — А?! — в лице Марта появилась паника.

   — Не стесняйтесь, так и скажите. — Я закрыла ридикюль.

   — Госпожа Астор! Вы моей смерти хотите? — промычал страж. — Он же меня отправит в отставку!

   — Будет повод найти достойное место, мой друг, — похлопала я его по плечу.

   — Но мне нравится работать в башне Гард, — по-детски обиженно засопел Март.

   — Тогда отдайте и спрячьтесь, — посоветовала я и похлопала парня по крепкому плечу:

— Желаю удачи в вашей нелегкой службе!

   Вечером под недовольное ворчание Руты, мол, за неделю она умрет со скуки, я собрала саквояж. Днем меня ждал паром до острова Анадари. Хотелось верить, что в глуши удастся успокоить взбесившееся сердце, каждый раз предательски екавшее при мысли об одном спесивом злодее, попортившем мне не одну пинту крови.

Глава 6

Бурная сельская жизнь

«Как мы дошли до этого, удачливая моя?» Соверен Гард

   «Против чугунной сковородки не устоит никто!» Лаэрли Астор

   — Энбри Полт сбежал! — как всегда недовольно, будто страшно сердясь, объявила старая Грэм, хозяйка лавки мелочей недалеко от дома деда Астора.

   — Куда? — для поддержания беседы спросила я, укладывая в корзинку банки с мыльной пастой и чистящим абразивным порошком.

   Ни корзинка, ни полки, ни прилавок, ни даже банки с хозяйственными средствами не могли поделиться сакраментальным знанием, кто такой Энбри Полт, и почему он дал деру. Может, его дома жена мучила: каждый день метелкой охаживала и добавляла по макушке толстым томом «Домоводства»? Спрашивать у тетушки я поостереглась ради экономии времени, иначе придется выслушать полное жизнеописание неизвестного господина от рождения до самого побега. А у меня дом немытый, холодильная полка — пустая, напольные часы завешены пыльной простыней.

   — Ты лучше спроси откуда, — посоветовала Грэм и немедленно ответила:

— Из покойницкой.

   — Он там служил?

   — Он там лежал.

   Я замерла с банкой желтоватой соды в руках и быстро глянула в гладкое загорелое лицо лавочницы. Сколько ее помнила, она выглядела именно так: глубокие складки на лбу, лучики морщинок у глаз, в любое время года загорелое лицо и обязательно облупленный лак на ногтях. Старая Грэм — женщина без возраста, увязнувшая во времени.