Доброе утро, Вегас (ЛП) - Стиви Киснер - Страница 45

Добавив в плейлист несколько обычных песен, я покинул студию, в надежде, что Кармен на месте и не придется гадать, где спрятана панель управления громкоговорителем.

Я намеревался взорвать все здание нашим последним утренним шоу.

Со щитом или на щите, да?

После всех отступлений от каталога этим утром мне просто стоило отправиться домой.

Навсегда.

Однако я был готов рискнуть.

На полпути на ресепшн к Кармен музыка в коридоре сменилась, и песня Rocks Your Face Off группы KLVR — та, которую мы включаем в конце часа — ударила мне по ушам.

Твою мать! Уже семь часов и Кармен, должно быть, сама включила.

Ого! Уже прошла четверть нашего последнего шоу.

И что мне удалось сделать?

Ни хрена.

Я вспомнил, что еще значит время семь утра — первые «Ерундовые отчеты».

У Джен был доступ к микрофону, и она сидела одна.

Я развернулся и побежал обратно в студию, пытаясь сквозь стук собственных ботинок разобрать, что она говорит.

Когда, подбегая, услышал о Финиксе и отъезде, я так сильно распахнул дверь, что ручка ударилась о стену.

— Ни слова больше! — прогремел я, даже не обращая внимания на то, что мог быть услышан через ее микрофон.

— Что ж, очевидно, Так восприимчив к любым новостям о личной жизни Хоакина Феникса, — протянула Джен, косо на меня поглядывая. — Что насчет вас? Одобряете ли вы, что он встречается с девушкой гораздо моложе себя? Зайдите на мою страницу в «Фейсбук» и дайте знать. Мы вернемся к музыке после того, как прозвучат несколько рекламных объявлений, призванных оплатить наши счета.

Перед глазами все расплывалось, и я не мог сказать точно, вздымалась моя грудь от коридорного марафона или потому что я находился в шаге от безумия.

Дженсен опустила наушники на шею и приподняла бровь, глядя на меня. Прежде, чем она смогла что-то сказать, телефон снова зажужжал, она глянула на него, пробурчав:

— Не сейчас. — Потом снова недоуменно посмотрела. — Это было неуместно.

Мой голос получился громче и немного не такой твердый, как я рассчитывал. Это научит меня не пропускать ежедневные пробежки.

— Прости, Джен. Но как только я услышал, как ты говоришь о Финиксе...

— Ты решил мне не доверять. — Она очень внимательно смотрела на меня.

— Что? Нет! — ответил я, делая два шага в кабинку. Странно, но я не мог восстановить дыхание и все, что произносил, звучало как восклицание. — Я не принимал никакого решения!

— То есть ты в принципе мне не доверяешь?

Все происходило как-то неправильно.

— Я бы так не сказал.

— Тогда как бы ты сказал? — Мускул на ее лице дрогнул, и взлетевшая было бровь, опустилась, делая выражение лица злым. — О, подожди, ты бы никак не сказал. Не Так Морган, известный дамский угодник. Никаких объяснений и вторых свиданий, так ведь?

— О чем ты, нахрен, говоришь?

Я подошел ближе, едва справляясь с желанием начать топтаться, как двухлетний ребенок.

— Каждый день, приходя домой, я жду доставки желтых цветов у дверей. Ты же так это проворачиваешь? Замолкаешь и позволяешь флористу сделать за тебя всю грязную работу.

Кто рассказал ей об этом? Как будто в тот момент это имело значение!

— Если бы я захотел кинуть тебя с помощью цветов, я бы сам принес их тебе, Джен. Ты живешь в моем доме.

Наконец мой голос стал ровным и тихим, хотя в голове я ревел на миллиард децибел. Если бы только маленькая фея на самом деле знала, сколько самообладания у меня было…

— Ненадолго.

Я закатил глаза.

— И ты знаешь мое отношение к этому.

— Нет, Так, на самом деле не знаю. Знаю, что ты сказал, но это не означает, что слова отражают твои чувства. Твоя работа заключается в игре словами и убеждении людей в том, что ты имеешь в виду то, что произносишь вслух, даже, если произнесенное не имеет для тебя особого смысла.

— Я — это намного больше, чем только работа, солнышко.

Я был достаточно близко, чтобы положить руку на столешницу и угрожающе нависнуть над ней. И не удивился, когда ее подбородок поднялся на дюйм выше. Она не сводила с меня глаз.

— Откуда мне знать? Везде, куда бы ты ни пошел, ты — Так Морган, икона радио. Ты натягиваешь свой статус знаменитости и свое высокомерие, как костюм супергероя. Но на самом деле это защитный костюм, Так, предназначенный для того, чтобы держать всех подальше.

Ее слова жалили. Знание своих сильных сторон не делает меня высокомерным. Чувствуя, как снова сжимается челюсть, я подумал, что все это скрежетание наносит моим зубам непоправимый вред.

— Тогда он выполняет свое предназначение! Ты понятия не имеешь, как вести личную жизнь, будучи публичным человеком в Лас-Вегасе. Ты только приехала и снова уезжаешь еще до того, как известность треснет тебя по голове.

— Но я не публичная личность, Так!

— Нет, ты — женщина, в которую я влюбился! — прокричал я ей в лицо.

И, как оказалось, в ее включенный микрофон.

Краем глаза я заметил, как светится зеленым знак «В эфире» на краю столешницы. Она никогда не отключала его, уходя на рекламу...

— Бля-я-ять.

Я выпрямился. Насколько громко прозвучали мои слова? Станет ли произнесенный в эфире мат поводом к увольнению? Однако больше я беспокоился о том, что произнес признание на всю округу. Джен просто таращилась на меня широко открытыми глазами, челюсть болталась где-то на уровне коленей.

Прежде, чем кто-то из нас смог прокомментировать мое заявление, вселенная взорвалась.

Каждая линия на телефоне мигала сигналом о входящем звонке, а толпа сотрудников «Облаков» гудела на весь коридор.

А потом до меня дошло, что я сейчас провозгласил каждому, у кого есть уши, о том, что влюблен в Дженсен МакКензи.

И самая главная пара ушей принадлежала очаровавшей меня скейтерше-эльфу.

Я бросился закрывать дверь. Тогда-то и узнал о дыре в стене, которую проделал дверной ручкой.

Потому что ручка все еще торчала в стене.

С силой дернув и спровоцировав осыпание штукатурки, я высвободил дверь как раз вовремя, чтобы захлопнуть ее перед лицом Кармен. Как, черт возьми, ей удалось дойти с ресепшена так быстро?

Нажав кнопку замка, запирая его, я повернулся лицом к Джен. Ей удалось закрыть рот, но она все еще выглядела ошеломленной. Уверен, что мое лицо выглядело так же.

Итак.

Еще до того, как сам осознал это, я пришел и прокричал о своих чувствах.

Вы могли бы подумать, что мне стало легче, что я стал более расслабленным, даже счастливым.

Так почему же мне казалось, что слово из шести букв только что выстроило посреди комнаты невидимую стену?

Может, потому, что объект чувств смотрел на меня так, будто я только что признался, что разгуливал в женском нижнем белье?

Или, может быть, это было связано с толпой, шумящей за дверью, скопившейся, чтобы заглянуть в узкое окно?

Я прошелся рукой по волосам и вопросительно посмотрел на Дженсен. Следующий шаг был за ней.

Она прикусила нижнюю губу.

Хороший знак.

Я пересек комнату в два шага, слишком быстро, чтобы она могла остановить меня, схватил ее за плечи и поцеловал.

Перед глазами зажигались звезды и взрывались фейерверки, мягкий стон Джен едва прорвался сквозь рев в моих ушах. Я почувствовал, как она поглаживает мою грудь и ответил, проводя рукой по ее спине, делая наши объятия еще крепче. Другую руку опустил, чтобы взять ее за подбородок и большим пальцем медленно выводить круги на шелковистой коже ее щеки.

Языком она вторглась в мой рот, руками потянулась к спине. Я застонал и практически стащил ее со стула, не обращая внимания на окружение, отчаянно желая почувствовать ее прижатой ко мне как можно ближе.

Я хотел эту женщину каждой клеточкой своей души. Как, черт возьми, это произошло?

Откуда-то с задворок сознания далекий голос здравомыслия напомнил, где мы находимся. Я слегка откинулся назад, покусывая ее губы и пытаясь, с минимальным успехом, остыть. Прокладывая цепочку из поцелуев по линии челюсти, я обнаружил, что бормочу: «Не уезжай!» между прикосновениями моего рта к ее коже. Потом это было просто ее имя, и призыв, и молитва, хрипло срывающиеся с моих губ.