Крестовые походы. Идея и реальность - Лучицкая Светлана Игоревна - Страница 26

В своей борьбе против императора и его преемников понтифики прибегли к введенному еще Иннокентием III и подтвержденному каноном Четвертого Латеранского собора принципу «наделения трофеями». Так, используя Карла I Анжуйского, брата французского короля Людовика Святого, в конфликте против Гогенштауфенов, папы предложили принцу в качестве «трофея» — вознаграждения за участие в крестовом походе против врагов папства — Сицилийское королевство и титул короля, а также пожаловали все полагающиеся крестоносцу привилегии. Помощь анжуйцам рассматривалась папством как еще один шаг на пути утверждения сюзеренитета над Сицилией. Под эгидой Святого Престола Карл I Анжуйский развернул наступление на Гогенштауфенов в южной Италии и Сицилии. В марте 1266 г. в битве при Беневенто сын Фридриха II Манфред был разгромлен и погиб, после чего французский принц подчинил себе Сицилию и начал хозяйничать в Италии. Однако гибеллины не смирились с ситуацией и на этот раз объявили королем Сицилии внука Фридриха II Конрадина, у которого было немало приверженцев даже в Риме. Конфликт вступил в новую фазу. В 1268 г. Конрадину удалось разгромить войска Карла Анжуйского в долине реки Арно. Но в том же году папский ставленник предпринял решительное наступление на Сицилию, поддержанное активной проповедью крестового похода, благодаря которой армия принца пополнялась все новыми и новыми воинами. В августе 1268 г. битве при Тальякоццо армия Конрадина была разгромлена, а самого короля и его близких и сторонников ждала жестокая казнь. Но и этим дело не кончилось. После победы Карла I Анжуйского практически вся Южная Италия, включая Сицилию, оказалась под его властью, которой он воспользовался по своему усмотрению, вводя французские образцы правления и ущемляя интересы итальянцев новыми поборами и налогами. В результате недовольные господством Анжуйской династии сицилийцы в 1282 г. подняли мятеж против ненавистных французов — этот эпизод известен в средневековой истории как «Сицилийская вечерня» — и предложили сицилийскую корону правителю Арагона Педро III — родственнику Манфреда, супругу его дочери Констанции Гогенштауфен. В связи с этими событиями в 1285 г. новый папа Мартин IV (1281–1285) организовал очередной крестовый поход теперь уже против арагонского короля, поддержав анжуйцев индульгенциями. Длительная война между французами и Арагонским домом завершилась лишь в 1302 г. подписанием мира в Кальтабелотте, по которому собственно Сицилия оказалась по существу в руках арагонцев. По условиям этого мира сам остров, теперь уже независимый от материка, превращался в папский фьеф, держателем которого была арагонская корона, а материковая часть передавалась анжуйцам. По существу после 1302 г. можно говорить о двух независимых государствах — Неаполитанском (с Анжуйской династией) и Сицилийском (с арагонским домом).

Во время долгих сицилийских войн папство, поддерживая своих сторонников, начало регулярно облагать Церковь поборами в пользу крестового похода. Так, на Лионском соборе 1274 г. было принято решение о сборе «крестовой десятины» в течение шести лет, и большая часть собранных в этот период денег пошла на папские войны. Перераспределение средств, предназначенных для Святой Земли, в пользу политических походов вызвало недовольство мирян, и особенно латинских государств, но механизм использования «крестовых денег», как и самого института крестового похода, в интересах папской политики уже был запущен. Поразительно, но со временем папы стали использовать инструмент крестового похода даже в борьбе против своих же собратьев — церковных иерархов! Об этом свидетельствует, например, конфликт рода Каэтани, к которому принадлежал избранный в 1294 г. папа Бонифаций VIII (1294–1303), с одной стороны, и древнего римского рода Колонна, из которого вышли многие влиятельные кардиналы и соперники этого понтифика — с другой. Вскоре после вступления на Святой Престол Бонифаций VIII объявил официальный крестовый поход против семьи Колонна и при этом почерпнул средства для него из тех самых источников, из которых обычно финансировались военно-религиозные экспедиции на Восток. В результате похода действующего понтифика земли представителей рода Колонна были захвачены, их главный город — Палестрина — разрушен, а сами они попали в плен, где их ждала жестокая расправа.

Надо сказать, что «внутренние» крестовые походы, организуемые папами, привлекали многих мирян, как из Италии, так и из Испании и других государств — и это неудивительно, ведь папы предоставляли участникам этих экспедиций все те же духовные и мирские привилегии и таким образом мотивировали все новых участников. В XIII в. можно было не тратить деньги и время для того, чтобы отправиться на Восток, с целью получить отпущение грехов и другие привилегии, для этого было достаточно принять участие в войне против врагов папы, причем не обязательно сражаться, а просто послать определенную сумму денег.

Несмотря на невиданное расширение крестоносной деятельности, Иерусалим оставался главной целью западных христиан. Об этом свидетельствует и суждение Гостензия, го, что настоящие крестовые походы были направлены именно в Святую Землю, «по ту сторону моря» (crux transmarina). К ним мы сейчас и обратимся.

Отметим, что к началу XIII в. ситуация на латинском Востоке существенно изменилась. После смерти Саладина новые представители династии Айюбидов были, с одной стороны, заинтересованы в сохранении хороших отношении с франками — в частности, ради выгодной для Египта торговли с итальянскими городами, с другой — стремились, несмотря на внутриполитические конфликты, сохранять единство и стабильность мусульманского мира, опираясь при этом на ортодоксальный суннизм и семейные традиции. Что касается жителей государств крестоносцев, то это было уже не первое поколение европейцев, осевших на этой земле и скорее склонных поддерживать существующее положение дел. С язвительным и негодующим укором отзывался об этих «пуленах», как их называли (букв. «Жеребцы»), проповедник крестового похода епископ Жак де Витри: «Воспитанные в роскоши, изнеженные и женоподобные, они привыкли больше к баням, чем к битвам, они склонны к распутному и беспорядочному образу жизни… Толпы сарацин, бывало, спасались бегством при виде их отцов, даже если те были в меньшинстве. Лишь заслышав шум, возникавший при их появлении, сарацины поспешно убегали, но трусливых потомков этих христиан они боятся не больше, чем женщин…»[72] Действительно, если в XII в. христиане Иерусалимского королевства и других латинских государств проводили время в набегах на мусульманские территории, то в XIII в. они очень часто заключали долговременные договоры о мире и иногда даже уступали наследникам Саладина какие-то территории.

Однако установившееся на латинском Востоке равновесие нарушил новый крестовый поход, который был объявлен на Четвертом Латеранском соборе 1215 г. На самом деле, папа Иннокентий III уже давно планировал военно-религиозную экспедицию, дабы уничтожить империю Айюбидов и вернуть Иерусалим. Во многом виновные в отклонении от первоначальных целей крестового похода, понтифики по-прежнему призывали средневековых мирян освободить священный город.

И, как ни странно, несмотря на распыление средств на политические мероприятия, папство по-прежнему рассматривалось в средневековой Европе как единственная сила, которая могла помочь Востоку. Утратив в крестовом походе 1189–1192 гг. Иерусалим, западные христиане не перестают размышлять над тем, как бы отвоевать у неверных священный город. «Поскольку ныне существует еще большая необходимость (Quia maior пипс instat necessitas) помочь Святой Земле в ее нужде», то новый крестовый поход неизбежен — так в апреле 1213 г. обращался Иннокентий III к мирянам в уже упомянутой булле Quia maior.[73] В 1215 г. этот довод вновь прозвучал в булле Ad Liberandum, где папа взывал к «освобождению Святой Земли из рук нечестивых» (Ad Liberandum terram sanctam de minibus impiorum) и помощи «друзьям» — христианам, оказавшимся под мусульманской властью. Побуждая мирян отправиться на Восток, папа использовал уже испытанные средства, осмысляя участие в крестовом походе в хорошо знакомых его аудитории терминах вассально-сеньориальных отношений: подобно тому, — увещевал он свою паству, — как рыцари помогают изгнанному из его владений сюзерену восстановить справедливость, так они должны помочь и Иисусу Христу — «королю королей» (rex regum), даровавшему им душу и тело, искупившему их своей кровью, вернуть его патримоний — Святую Землю. Задача возвращения Иерусалима из рук неверных в это время со всей остротой встала перед христианами Западной Европы, и ее осуществление мыслилось как испытание благочестия. Христос, — говорил Иннокентий III, мог бы и предотвратить завоевание Святой Земли, и сам освободить ее, но желает дать мирянам возможность спастись и пройти через горнило испытаний, подобно тому как выплавляется «золото в печи» (aurum in fornace), и искупить свои грехи.[74] По существу булла Quia maior и др. повторяла пропагандистские лозунги прежних экспедиций в Палестину: о спасении души, о помощи живущим на Востоке христианам, о Святой Земле как патримонии Иисуса Христа, об испытании благочестия верующих и пр. Но сама возможность стяжать спасение и искупить грехи становится в XIII в. все более доступной благодаря вышеупомянутому упрощению процедуры получения индульгенций, о котором говорилось и в этих буллах. Эти обстоятельства придавали крестовым походам на Восток принципиально иной характер. Новым было и финансирование крестового похода за счет церковного налогообложения — в 1215 г. во Франции было решено взимать в пользу «крестового дела» 1/20 ежегодного дохода клириков в течение трех лет, а затем 1/10 в течение пяти лет.