Пророчество для ангела - Мяхар Ольга Леонидовна - Страница 41

— Ладно, хватит играть, — Я прошипела заклятье, скомкала в ладони колючий шар из клубка канатов и нитей и бросила в него. Шар врезался в чудовище и… я промахнулась. Точнее он успел отклониться и снова прыгнуть на меня, а я не успевала даже поднять клинки. Тело нежити врезалось в мое, зубы вцепились в куртку, а обрубки заелозили по карманам, пытаясь оцарапать потерянными когтями. Обойдешься. Я выкликнула формулу и впилась зубами в губу — прокусывая насквозь и давая заклинанию так необходимую ему кровь, параллельно отбиваясь от зубов нечисти.

Зря так близко активировала.

Мысль мелькнула и ушла, а на груди расцвел огненный цветок. Визжащую тварь просто снесло в сторону, разорвав на мелкие ошметки, обрызгав меня с ног до головы. Гадость. Я рухнула на колени, закашлявшись от жжения в груди и кошмарной вони. Боль в правой руке стала полной неожиданностью. Подняв ее, я увидела висящую на ней отрубленную кисть, видимо подползшую ранее. Вторая ползла следом за первой. Скривившись, я сожгла их обе двумя пульсарами и с интересом осмотрела оцарапанную кисть.

— Что это значит.

— Коул, — я аж подпрыгнула от неожиданности: весь в пыли и паутине мой ненаглядный сидел рядом и осматривал покалеченную руку.

— Что это значит? — Холод слов отрезвил меня и до мозга начал доходить весь ужас ситуации.

— Если ничего не сделать, то скоро я превращусь в такого же монстрика и буду бегать с очаровательным маникюром.

— А если сделать, — Холод глаз замораживал душу, но мне почему-то становилось легче. Я глубоко вздохнула и отвернулась.

— Держи меня.

Он кивнул и крепко скрутил меня, сев сверху. Я бы поиздевалась, но это уже нервное.

Слова не хотели идти с губ, обжигая горло. Воздух замерцал и заклубился вокруг моего распростертого тела, закручиваясь в спираль. Сейчас будет больно.

Я сглотнула, вновь посмотрела в эти безумно родные голубые глаза и… произнесла последние слова.

Спираль вспыхнула ядовито оранжевым и впилась в плоть. Тело скрутила сильнейшая судорога, заставив выгнуться дугой, из горла вырвался полукрик-полувой, напоминая скорее звериное рычание чем человеческий голос. А потом пришла боль.

Я не помню, сколько я билась в конвульсиях, мне кажется целую вечность, но к счастью в конце концов разум накрыла темнота и я потеряла сознание. Последнее, что помню, это его глаза с вертикальными зрачками и слова старого языка, которые он произносил. Молился за меня?… Утешал?

Очнулась я на кровати, морщась от какой-то тяжести на животе. Приоткрыв правый глаз, я сообразила, что тяжесть — это урчащий кот, развалившийся на моем бренном теле, а точнее на том, что от него осталось. Я застонала.

— Она очнулась, — неизвестно чему обрадовался кот и подпрыгнул от радости.

Я поперхнулась и закашлялась.

— Слезь с меня немедленно, пока я не скончалась.

Кот внял, и вместо его усатой морды перед моим носом появилась большая тарелка с чем-то дымящимся и обалденно пахнущим.

— Куриный бульон.

— Давай.

Мася с кэпом с умилением смотрели на то, как умирающая я заглатывает шедевр кулинарного искусства, давясь и причмокивая от жадности. Вкусно! А кот все не затыкался.

— Ллин, мне вот интересно, — он проворно отошел на противоположный край кровати, где и окопался, вальяжно облокотившись на мою ногу, — Ты теперь после каждого заклинания будешь помирать или только если рядом будет Коул?

Я подавилась очередной ложкой и судорожно закашлялась. Мася участливо постучал по спине, а так как силу наш великан соизмерял плохо, я еще минут пять задыхалась, пытаясь увернуться от огромной ладони и знаками объясняя Масе, что бить меня не надо, мне больно. Кот же всем этим бессовестно пользовался.

— Что мы имеем: во-первых, колдовство в каюте. Вроде не сложно, но под конец ты падаешь в глубокий обморок, и как хорошо, что рядом оказался Коул. — Мне послышался сарказм? — Потом колдовство на палубе. Ты оказываешься без сил, опустим подробности, но Коул опять спасает тебе жизнь и уносит на руках в каюту. — Я кажется хотела его кастрировать? Вот сейчас откашляюсь и начну. — Когда ты снимала корабль с мели все еще обошлось, видимо потому что я был рядом. — Рука нащупывала тяжелые предметы, нет, подушка и ладонь Маси не годятся. — Но вчера, о Боже! Ты — одна против нежити, из трюма доносятся крики и живописные стоны, которые посрамят любую актрису. — это я так рычу? Видимо что-то с горлом. А котик так увлекся, что больше ничего не замечает, в руке начал клубиться туманный сгусток. — Бедный демон готов развалить весь корабль, но вот все стихло, он ныряет в трюм… и выбирается из него с окровавленной и чем-то заляпанной тобой на руках. Причем у самого видон не лучше, и вновь торжественный вынос несчастной ведьмы в каюту. Все хлопочут, все суетятся, Коул тихо помирает в углу. Занавес, аплодисменты! Ой! Мя…ква-а-а? Ква?! Ква-а-а!!!

Я мелочно улыбнулась, пусть пока так попрыгает лягушоночек мой.

Большая зеленая жаба, сидевшая на месте недавно лежавшего кота закатила огромные лупоглазые глаза и упала в обморок.

— Коул, — я вскочила и бросилась на поиски, Обормот что-то вякнул про умирающего демона, не дам! Лучше сама убью… потом. — Коул!

— Ну и зачем ты выскочила в одной ночнушке на палубу? — Мягкий тихий голос и лукавый теплый взгляд из-под ресниц. Он медленно подошел и накинул мне на плечи свой плащ, случайно прижав к себе, или не случайно? Не важно, главное, он рядом. Я уткнулась носом в надежную грудь, просовывая руки у него подмышками и чувствуя успокаивающее тепло его тела.

— Ты как, малыш.

Я мурлыкнула и улыбнулась, а потом задрала голову и утонула в синеве его глаз. Как же он красив, и как он нужен мне.

— Все хорошо.

Он улыбнулся и поправил выбившуюся прядь, а потом наклонился и…

— Ква. — Тихо и возмущенно снизу.

— Откуда жаба на корабле?

Я покраснела и отодвинула ее ногой в сторону.

— Неважно, так на чем мы остановились?

— Ква, — подсказала жаба и прыгнула между нами, устраиваясь у меня на груди. Коул с интересом ее осмотрел, я тоже посмотрела в огромные, полные укоризны глаза… и сдалась.

— Ну ладно, — короткий чмок, и мы уже держим все десять килограммов нашего кота.

— Сволочи! — Возвестил он, — Сами чмокаются, а меня жабой, друзья тоже мне. Все, я обижен и пошел есть сметану со сливками.

Обормот прыгнул, а точнее рухнул всем своим весом на палубу, грациозно собрал себя в кучу и пошел хромать на кухню.

Коул хохотал, я тут же надулась.

— Прекрати, он заслужил, слышал бы ты что он мне говорил…

Договорить мне не дали, поцелуй состоялся, и я тут же забыла про кота.

Два дня я кайфовала, наслаждаясь постоянными поцелуями, объятьями, совместными походами на кухню в середине ночи и страшными историями, которые мы рассказывали друг другу в полумраке, уплетая украденную колбасу, запивая ее сворованным пивом при свете старинного, откопанного мною из-под кровати подсвечника. Если это не рай, то я не знаю.

Беда подкралась незаметно, и мне влепила в правый глаз.

Прямо стихи получаются. А началось все с грохота на палубе и криков ужаса. И ведь хотела поплотнее закутаться под одеяло и плюнуть на всех сразу. Не вышло. Я встала, позевывая накинула халат и кое-как, в одном пушистом пиратском тапке, почапала наружу. Там все были в панике, и никто не оценил мою супер короткую ночнушку. Я обиделась, чихнула и начала с любопытством оглядываться, не понимая, что могло вызвать столь сильный переполох. Капитан крикнул, что повесится на мачте и кинулся к рулю. Так, это уже серьезно. Я поймала за шкирку пробегавшего мимо Обормота, тащившего по полу явно ворованную рыбину.

— А-аа! Я больше не буду, не надо меня на шашлык! — Перепугался мохнатик и задрал лапы, выплевывая хвост, но потом обернулся, увидел мою удивленную физиономию и облегченно вздохнул.

— Ллин, ты бы полегче, а то доведешь меня до несварения, что я буду делать? — И вновь вонзил зубы в чешуйчатый хвост.