Очищение (ЛП) - Ковингтон Харольд А. - Страница 8

Всё остальное мы перепробовали — мрачно продолжил Хэтфилд. — Из поколения в поколение мы покорно, как бараны, толпами голосовали на выборах, где у нас не было серьёзного выбора, и ни один кандидат или партия не представляли расовые интересы белого человека. Ничто не менялось, кроме того, что политики становились всё более и более непристойными и продажными, циничными мерзавцами. Почти сто лет нас предавали на каждом шагу те, кого мы выбирали во власть, мы были разорены и обескровлены чуждыми тварями, что называются евреями.

Мы перепробовали все мирные возможности, использовали все до единого ненасильственные способы, какие только могли придумать, чтобы попытаться изменить мир, и заставить этих сговорившихся мерзавцев прекратить творить свои делишки. Ничего из этого не сработало. Мы кричали и кричали ««НЕТ!» что есть мочи, но нами пренебрегали, плевали на нас и называли ненавистниками за нашу тревогу. Мы взялись за Интернет и годами колотили по клавишам, потому что прониклись мыслью, будто дело в «образовании», и если мы сможем просто донести до людей правду, то всё изменится. Что ж, образование без дел не стоит ведра плевков. Мы донесли правду до людей, всё отлично, но оказалось, что это только шум, на который просто не обращают внимания, потому что Интернет как был, так и остался. Все только и делали, что стучали по клавишам. И для хозяев это было лучше некуда. Стук по клавишам им ничем не грозил, а мы просто выпускали пар, и ничего не менялось. Сейчас любому белому с двумя извилинами в башке совершенно ясно, что единственная вещь, которая заставит этих собак у власти услышать слово «НЕТ», это гром выстрелов.

Но я не решился окончательно, пока не наступил тот вечер, когда я покончил с бедой Стива Кинга, — сурово продолжил Хэтфилд. — До этих пор я не понимал, как чертовски хорошо себя чувствуешь, когда наносишь ответный удар! Это совсем не похоже на Ирак. Я ненавидел тамошних чурок, потому что они убивали и ранили моих друзей и старались сделать то же самое со мной, но в душе понимал, что нам нечего там делать, и они пытались убить меня, потому что я старался отобрать у них их клочок земли и нефть под ним. Я был вором, который влез в их дом, чтобы отнять у них землю, имущество и достоинство, поэтому они имели полное право стрелять и взрывать меня. Честно говоря, иракцы делали то, чем я гордился бы, если бы американцы так поступили в случае вторжения и оккупации. Конечно, мы никогда не говорили об этом, и большинство из нас даже прогоняли такие мысли, потому что понимали, как они опасны, но все мы знали, что были там парнями в чёрных шляпах[3].

Я вернулся домой и почувствовал, как никогда раньше, что мы — оккупированный народ. Оккупированы нашим собственным правительством, теми же треклятыми жидами, политиками и бизнесменами, которые послали меня в Ирак, чтобы украсть то немногое, что было у этих бедных людей. Потом случилась история со Стивом и Лидди Кинг, когда я обратил то, чему меня научил ЗОГ, на пользу моему другу и его детям, моему собственному народу, а не за месячную зарплату от жидов. Я почувствовал себя правым. И обнаружил, что мне нравится ощущение белой шляпы на голове, и пусть она там останется. Всё довольно путано, Рэд, но лучше я сейчас сказать не могу.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — улыбнулся Чарли Вошберн. — На этот раз, всего один раз, плохие люди не выиграли. А мне просто опротивели плохие, которые всё время побеждают. Но не в этот раз. На этот раз, только один раз, победила настоящая справедливость, и хороший человек и двое его хороших деток теперь получили какой-то шанс в жизни. Ужасное злодеяние, совершённое безнравственными извращенками, было предотвращено. Весы чуть-чуть отклонились назад в правильном направлении. Я тоже так чувствую, но это трудно выразить словами.

Но моё чувство больше, — продолжил он, подбирая слова. — Вы же знаете, что американцы смотрят много фильмов и телевизионных шоу, где какой-нибудь обычный Джо, вроде меня, так сказать, принимает на себя удар. И становится в некотором роде героем, воюя, как правило, против арабов, сербов, французов, злобных белых расистов или тех, кто в данный момент у жидов главный враг. Большинство этих фильмов — просто дешёвка, но в последние несколько месяцев, после Кёр-д'Ален, я чувствовал что-то похожее. Для меня это как зов судьбы, как ни напыщенно и нескромно это ни звучит. Я не мог сделать это в одиночку, но Кёр-д'Ален во мне всё перевернул. Сейчас я знаю, что есть и другие, те, кто смотрит на события и понимает их точно так же, кто думает и чувствует, как я, и кто понимает, что родиться белым это действительно чудный божий дар. Я видел, что произошло в Кёр-д'Ален по «Си-Эн-Эн», но не хочу смотреть по телевизору продолжение этого великого события. Мой долг быть здесь сегодня вечером, мистер Морхаус. Я должен принять участие. И не думаю, что смог бы уйти, если бы даже хотел.

— Всё должно измениться, — медленно произнёс Леннарт Экстрем. — Все белые мужчины и женщины в Америке в глубине души это понимают. Это больше не Америка, это «Шоу ужасов Рокки Хоррора», которое продолжается и продолжается. Где-нибудь, когда-нибудь этот бардак надо прекратить, по крайней мере, в какой-то части страны, и здесь на Северо-Западе для этого лучшее место. Как только признаешь в своей душе, что всё должно измениться, то не будешь сидеть и размышлять, заниматься самокопанием и мучиться из-за всего этого. Ты просто обязан делать то, что должно.

— Именно это, мистер Экстрем, белая раса сто лет жаждала услышать от таких людей, как вы, — уважительно кивнув, проговорил Морхаус. — Вы знаете, что мы были в очень похожей ситуации ещё до основания Партии? Сам Старик вернулся на Родину в 2002 году, но много лет просто сидел в полном одиночестве в разных квартирках, домах-прицепах или пансионатах и долбил на компьютере, который тоже старел и глючил. Много лет Старик ждал тех, кто с номерными знаками других штатов приедет из-за холмов. Умолял на коленях своих белых соплеменников стать на его сторону и помочь ему, но шли годы, и никто не приходил. Он звал всего сотню неиспорченных мужчин и женщин. Сто человек, которые были готовы поставить будущее своей крови и своей цивилизации выше своего личного благополучия. И так, год за годом, никто не шёл.

— А что случилось потом? — спросил Экстрем.

— Потом они пришли, — просто ответил Морхаус. — Между собой мы называем это событие Пробуждением, и сами его ещё полностью не осознали. Поймите меня правильно, когда я так выражаюсь, потому что мы не религиозное движение, скорее, наоборот. Но лучший и самый понятный способ выразить это — сказать, что, видимо, произошло какое-то божественное вмешательство. Бог решил дать своим самым замечательным, хотя и своенравным детям ещё одну, последнюю попытку, прежде чем выбросить белую расу на свалку истории. Он проник в сердца ста человек и подвиг их, изменил так, что пелена спала с их очей. И они осознали, что должны поставить что-то выше собственного благополучия и жить для чего-то кроме работы, зарплаты и покупок в магазинах. Однажды это просто как-то началась, и сотня человек перестала беспокоиться о себе, они вышли и стали паковать вещи в машины. У Старика появилась первая сотня, и она стала ядром Партии, которая была основана, когда люди прибыли на Родину и оказались на месте.

Без этой первой сотни людей не было бы никакой Партии, потому что именно они создали условия и сеть безопасности, чтобы остальная часть переселенцев что-то имела по Возвращении Домой.

— Сейчас нам нужно больше ста человек, — мрачно сказал Вошберн.

— Они придут, — сказал Морхаус со спокойной уверенностью. — Они уже пришли. Чертовски поздно, но пришли. Ну, хорошо. Давайте покончим с этим.

Он допил кофе, поставил кружку и наклонился вперёд, чтобы кое-что сказать.

— Здесь мы делаем историю, господа. Мы здесь для того, чтобы подготовить и поднять первое с 1861 года организованное вооружённое восстание против Соединённых Штатов Америки. Мы намерены завершить то, что начали в Кёр д'Ален два месяца назад. СМИ сейчас каркают, что так называемая расистская республика мертва. Это неправда. СевероЗападная Американская Республика жива. Она жива, потому что мы так считаем и готовы проливать кровь других и отдавать собственные жизни в подтверждение своих слов. Так рождаются в мире государства, господа. Я представитель этой республики, её Временного правительства в нынешней форме Совета Армии, пока нам не удастся создать государство в соответствии с проектом конституции, который так долго лежал в наших столах. В этом качестве я прошу вас вступить в ряды вооружённых сил нашей республики и вести освободительную войну против жестокой и безнравственной тирании. Вы согласны?