Его невыносимая ведьма (СИ) - Гордова Валентина - Страница 3

— И что здесь?

— Здесь, — набрав в грудь побольше воздуха, обрадовался извозчик свободным ушам, — заключенный между мной и вашей невестой договор, согласно которому она соглашается выплатить мне два золотых, если я доставлю её к вам до заката сегодняшнего дня. Я доставил, а она отказывается платить!

Молодец, конечно, но… карета в отличном состоянии, лошади породистые, сильные, сам тёмный выглядит довольно неплохо. Не думаю, что по их обычным расценкам поездка через весь материк стоит всего два золотых. Раз в десять больше, как минимум.

Что самое забавное, до тёмного это тоже дошло.

Вначале он дёрнулся, как от удара, и заметно побледнел. Затем перевёл потерянный взгляд на свой транспорт, взглянул на уставших лошадей и побагровел.

— Франц, — повысив голос, позвал я дворецкого, — проследите, чтобы с извозчиком расплатились согласно заключенному с айриной договору. Благодарю вас, уважаемый.

Тёмный попытался что-то сказать, но не смог произнести и слова, вновь бледнея и глядя на договор в своих руках с таким ужасом, будто это была не бумага, а чья-то отрубленная голова.

Хмыкнув и отвернувшись к карете, я сказал уже исключительно для того, кто был внутри:

— Выходите, айрина.

Мгновение ничего не происходило, затем послышалась какая-то возня, шелест ткани, короткий перестук и на свет вышло оно…

Ну-у-у… точно могу сказать, что это не Мира. Оно было мелким, бледным, помятым и жутко растрёпанным. А ещё ему, точнее, ей, кажется, было плохо.

Чуть покачиваясь на пороге, айрина, не открывая глаз, вытянула ногу вперёд и хотела, наверно, сделать шаг… вместо этого начала падать. Поймал я её чисто рефлекторно, сам даже не понял, просто подхватил и машинально прижал к себе, оберегая недоразумение от падения.

И она проснулась мгновенно.

Распахнула тёмные реснички и с неподдельным негодованием воззрилась на меня снизу вверх ясными зелёными глазками. А затем разомкнула бледные губки и вместо «спасибо» я услышал:

— Поставьте меня немедленно!

Громко, к слову, прозвучало, зло и обижено. Не сказал бы, что у такой мелкой айрины может быть такой повелительный голос. От неожиданности её случайно чуть не уронил. Потом появились закономерные злость, раздражение и уже вполне осознанное желание уронить её специально.

Но сдержался. Осторожно на ноги поставил и отступил на шаг назад, рассматривая её если не с ужасом, то с удивлением как минимум.

Вопрос «что ты такое?» так и рвался с языка, но его я тоже сдержал. Да и вообще ничего решил пока не говорить, позволяя той, что мне даже до плеча не доставала, со всем вниманием осмотреть меня с ног до головы и заговорить первой:

— Жених, как я понимаю?

И столько «радости» в голосе, что цветы в клумбах завяли.

Я никогда не считал себя красавцем, хоть айрины и не обделяли своим вниманием. Но это пренебрежение, едва ли не отвращение на лице этого недоразумения нанесли болезненный удар по моему чувству собственного достоинства.

Глаза прищурились сами собой.

На себя бы посмотрела, мелочь.

Я честно собирался прекратить это всё, сказать ей, что видел свою невесту и её подстава меня не проведёт. Собирался отослать её и воспользоваться этим, чтобы отменить и помолвку, и свадьбу, и всё дальнейшее. Но теперь…

Наверно, я всё же идиот, раз повёлся, как мальчишка.

— А вы невеста? — Хмыкнул, подавляя порыв раздражения и желание сразу раскрыть все тайны. — И как зовут?

Айрина смерила меня подозрительный взглядом, недовольно поджала губы и, стараясь скрыть волнение, неприязненно спросила:

— Даже имени моего прочесть не удосужились?

Удосужился, дорогуша. Но вместо этого спокойно покачал головой.

Темноволосое недоразумение скривилось сильнее, умело пряча облегчение во взгляде, и тоном, будто делала мне великое одолжение, представилась:

— Давина.

И что же ты, Давина, здесь делаешь? Решила обмануть меня с дорогой невестушкой? Подсунули мне не ту невесту? Да без разницы. Один кахэш — взвоешь и сама от свадьбы откажешься.

— Акар, — представился в свою очередь, — но для тебя исключительно мой господин.

Ясные, как лесная зелень в солнечных лучах, глаза медленно прищурились. Знаете, на меня впервые в жизни смотрели так оценивающе. Как на будущий труп. Сам некромант, так что я знаю, о чём говорю.

А Давина тем временем меня ещё и медленно по кругу обошла, оценивая со всех ракурсов. Остановилась в итоге на прежнем месте и улыбнулась. Предвкушающе. Так, что содрогнулся стоящий тут же дворецкий и поспешил отбыть извозчик.

Наверно, именно в этот момент я пожалел о том, что не избавился от неё сразу.

— Как пожелаешь. — Сладостно отозвалась она.

Удивительно, что айрины могут вот так обворожительно улыбаться, одновременно испепеляя тебя взглядом. Впервые вижу подобное на этих землях.

— Надеюсь, тебя предупредили о том, что этот месяц ты будешь жить в моём доме?

Проверку на лёгкое запугивание айрина прошла отлично, спокойно кивнув. Интересно, а всё остальное, что я нагло выдумывал прямо сейчас, она тоже выдержит?

— Тогда слушай правила: никакой магии, никаких гостей, никаких путешествий за пределы моей территории. Завтрак, обед и ужин строго в моей компании. Пошив гардероба для тебя начнут прямо сейчас, мне не нравится твой…вкус. Выше четвертого этажа не подниматься, ниже первого не спускаться, в лаборатории не ходить, прислугу не доставать. За нарушение этих правил тебя будут наказывать. Чувствуй себя как дома, дорогая, и добро пожаловать.

Три

Давина

Проклятье Вечного молчания так и рвалось с языка, но я медлила, раздумывая, использовать его или что посерьёзнее. У меня их много, говорю же, гримуары древних ведьм я изучала добросовестно, а они добрым нравом не отличались.

В итоге, пока я думала, чем бы дорого жениха проклясть, он развернулся и преспокойненько удалился восвояси, оставив меня заботам своей прислуги. Когда я всё же остановила свой выбор на лёгком проклятии пожизненного невезения, его уже и след простыл.

Но ничего. Дом у него небольшой, всего, кажется, каких-то семь этажей — пересечёмся ещё в тёмном коридоре.

Поселить меня решили на третьем этаже, максимально отдалённо от спальни самого Акара: в другом конце этажа. Зато у меня теперь была целая своя комната с выходом на небольшой балкончик, заставленный какими-то цветочками. Судя по их строению, они из семейства Полуночников, то есть, светятся в темноте.

В целом, комната была довольно неплохой. Много лёгкой летящей ткани: на открытых нараспашку окнах, скатертях стола и убранстве мебели. В основе своей светлые тона, которые мне вот прямо сразу не понравились. Большая кровать, дверка в пустую гардеробную и ещё одна в комнату с удобствами, несколько полочек с безделушками, столик у стены и пара стульев к нему же, низкая софа.

Резкое отличие по всем параметрам от того, что было дома. И дело даже не в деньгах — в климате. На юге материка всегда было излишне жарко и душно, поэтому ничего удивительного, что даже сейчас, поздней осенью, у них все окна нараспашку были. Лично я в своём чёрном платье в пол с рукавами уже запарилась.

В дверь, мою собственную, вежливо постучали, а затем, дождавшись немного удивлённого «Войдите», внутрь скользнул один из слуг. Молча поклонился, молча поставил чёрную сумку у входа, молча же вышел, дверь за собой закрыв.

Он ушёл, а сумка осталась. Что интересно: сумка была моей. Точно вам говорю, я её хорошо помню, с детства с собой таскаю. А ещё я точно помню, что вчера, когда летела к Мире, я её с собой не брала. Значит, я ночью, которую вообще помнила урывками, умудрилась ещё и обратно до дома слетать? И, видимо, в моём личном запасе средств спасения жизни случилось заметное поредение: голова после попойки не болела.

Так и не решив, радоваться мне своей догадливости или… хотя, о чём тут можно думать? Конечно, радоваться! Вот так, радуясь, я и провела большую часть времени за размышлениями: выкладывать мне своё добро или не надо? Задерживаться надолго я не собиралась, но и без средств к существованию себя оставлять глупо. Думала-думала, в итоге решила пока всё так оставить.