Любовь без дресс-кода (СИ) - Хаан Ашира - Страница 52

— Вадим, ты вообще ничего не понял.

— Да понял я все! Я же говорю — все, что хочешь…

— Я хочу без свадьбы.

— Ну Ян! Это глупое упрямство на пустом месте. Я думал, у нас нормальный компромисс, рабочий. Я не понимаю…

— Да, не понимаешь. Никогда не понимал, и теперь даже не пытаешься.

— Ну что значит, не пытаюсь! Ты высказала претензии, я прогнулся, но тебе все снова не так!

— Ты просто поймал меня, когда я соскучилась и загнал обратно в свои лекала.

— Перестань! Я соскучился не меньше.

— Ты говорил, что все осознал. Соскучиться мало, надо еще что-то изменить.

— Конечно, осознал. Поэтому у тебя есть такой выбор. Ну что ты еще хочешь, чего тебе еще не хватает?!

— Вадим, ты даже не можешь понять, что не так. Это бесполезно. Буквально на следующий день после всего, что ты мне обещал, ты делаешь ровно наоборот. Так это не работает.

— Ян. Ну пойми же, я не могу себе позволить тот уровень безалаберности, к которому ты привыкла. От меня ждут определенных шагов.

— Я все поняла, Вадим! Все! Помнишь наш разговор про Джобса и Цукерберга? Ты тогда еще сказал, что по доходам еще не дорос до их возможностей ни на кого не оглядываться. Скажи, а когда они смогли вести себя, как хотят? На какой сумме?! Думаешь, они посмотрели однажды утром на свой банковский счет, сказали — ага! — и пошли переодеваться из костюмов в джинсы? Или все-таки дело в другом?!

— Яна!

— Все, Вадим! Это все.

Я отключила телефон.

Он тут же зазвонил.

Я выключила его совсем.

— Лариса, вы свободны.

— А завтра во сколько…

— Совсем свободны!

Глава 66. Жизнь без борьбы

Пошло. Все. К черту!

Хорошо, что моя квартира уже свободна, не возвращаться же в Берлин!

Захлопнула дверь за Ларисой, сдула прядь волос, упавшую на глаза и посмотрела на коробки. Окей. Я одна, коробок шесть. Челлендж!

Поставила одну на другую, ногами выпихала за дверь, допинала до лифта, вызвала, посмотрела на людей внутри, вздохнула, подождала следующий…

Вспомнила кое-что!

Вадим не успел мне сделать новый постоянный пароль от замка, остался только одноразовый. Вот и отлично, мне больше и не надо!

Открыла дверь, прошла в спальню и сняла кольцо.

Пусть здесь лежит.

Среди мятых простыней.

Следующий лифт оказался пустым. Я еле затолкала туда коробки одну за другой, чуть сама не забыла запихнуться. Хорошо, внизу оказался охранник, который моментально подорвался и еще людей позвал — вызвали мне такси, загрузили в багажник и частично в салон мое добро, довезли до дома.

От такси до лифта я снова пинала их ногами.

Но мне было нормально!

С каждым пинком, взмокшая, злая, яростная, я думала —

Сама!

Дура!

Виновата!

Как я вообще могла подумать, что за неделю человек вдруг все поймет и изменится?

Почему я такая тупая?

Зачем я вообще влезла в это все?

Я чувствовала дикую печаль, просто невыносимую — у меня не осталось ни одного кусочка надежды. Хотелось содрать с себя кожу и выцедить всю кровь, только бы полегчало хоть немного. Но это было невозможно — зато злость немного помогала.

И я позволила себе чувствовать ее на всю катушку.

Тем более, она придавала сил, чтобы запихнуть очередную коробку в лифт и выпихнуть ее оттуда на моем этаже.

А потом я поставила яркую точку. Стояла на балконе, разбирала вещи, всхлипывала время от времени, но ничего криминального. И тут телефон в моем кармане вновь заиграл тему из «Игры Престолов».

Я достала его, посмотрела на имя «Вадим», светящееся посреди экрана и со всей дури шарахнула о бетонный пол.

Ну, просто в комнате ламинат, там мог и выжить.

Зато насколько легче стало!

Через пару дней я вышла из дома, направляясь на собеседование в одну крупную технологическую компанию, которая как раз занялась нейросетями и ИИ. На должность сотрудника техподдержки, как и собиралась. Должности выше я уже пробовала — не брали.

Конечно, не киоск с мороженым, но тоже весело.

У моего подъезда стоял черный матовый «Лексус», а рядом с ним Вадим — тоже весь в черном, руки в карманах. Он окончательно перевоплотился в VIP-элитного похоронного агента.

Похороны моей любви!

Нет, слишком пафосно. Пусть будет — похороны его мозгов!

Я прошла мимо, не отреагировав на «Яна!», не отреагировав на «Нам надо поговорить!», не отреагировав на букет лилий. Какие лилии, Вадим, вроде все нормально было с тюльпанами, а? Тюльпаны я бы взяла. А сказать мне было больше нечего.

На работу меня, кстати, приняли.

Потому что это была очень нудная работа. Вообще ничего общего с тем, чем я занималась последние несколько лет. Никакого творчества, никаких навыков переговоров — отвечать строго шаблонами, шаг вправо, шаг влево — расстрел.

Но каждый раз, как я начинала скучать, я напоминала себе, что сама этого хотела. Или вспоминала то чувство бессилия, которое испытала, когда поняла, что Вадим и не собирался меняться. Или думала о первых днях в «Небьюле» и змеюшнике.

Тут у меня, по крайней мере, снова появились друзья. С ними можно было ходить обедать, играть в теннис на приставках после работы, валяться в лаунж-зоне на разноцветных пуфиках во время перерывов, болтать и сплетничать. Может быть, в чем-то Вадим был прав — мне действительно было проще с ними, чем с его знакомыми из высших кругов.

Через месяц меня повысили до начальницы смены. Сказали, потому что меня издалека видно. На следующий день еще три человека пришли с разноцветными волосами. Мне понравилось, как смотрятся бирюзовые, как-нибудь попробую.

Иногда курьеры приносили мне на работу цветы. Хорошо, что в офисе было достаточно ваз, иначе пришлось бы выбрасывать. Не домой же их нести?

Иногда я видела матовый черный «Лексус», выходя из офиса. Даже глазом не вела в ту сторону.

Иногда мне снились сны, в которых все было как раньше — яркие огни за окнами, теплые руки, обнимающие меня. В такие дни приходилось пить кофе покрепче, смеяться погромче и покупать себе лишнее пирожное.

Я не перестала любить Вадима, но я перестала в него верить.

Иногда это страшнее.

Однажды курьер передал мне конверт. Внутри обнаружились распечатки билетов и бронирования гостиницы. В Барселону на три дня. И обратно. И записка с коротким «Я обещал». Хотела порвать на кусочки и бросить ему в лицо, но красивый план обломался по техническим причинам — больше меня никто не караулил.

Времени, чтобы решить, лечу или нет, было еще достаточно, и я решила подумать об этом послезавтра.

Когда еще через месяц меня снова повысили, я что-то заподозрила.

Внутренней политикой корпорации считались прозрачные процессы и открытость дверей начальства для подчиненных. Начальник нашего департамента работал в стеклянном кабинете без дверей вовсе. Каждый раз, как приходила к нему, не могла удержаться от смеха.

— Первый раз слышу, чтобы кто-нибудь жаловался на повышение, — начальник захлопнул ноут, вышел из-за стола и присел на его край. Так выглядело демократичнее и соответствовало политике общения с работниками. — Особенно если вместе с поднятой зарплатой. Чернышова, у тебя жизнь слишком сладкая, деньги лишние?

— Понимаешь, если бы я выгрызла это повышение зубами…

— Да, жизнь не жизнь без борьбы. У нас психолог есть, записать к нему? — участливо предложил он.

— Нет, лучше скажи, за какие заслуги, и я сразу отстану.

— Работаешь хорошо, — буркнул начальник. И отвел глаза. Очень быстро, но я заметила.

— Тааааааак… — я постучала ногтями по стеклянному столу. Нас обоих синхронно передернуло от звука.

— Вот ты сейчас говоришь как воспитательница у меня в детском саду, — пожаловался начальник. — Похолодело все прям.

— В саду у твоего ребенка?

— Если бы! Там они сейчас этим спиногрызам в попу дуют. В моем детстве, много лет назад. Аж гороховым супом запахло ностальгически. И мокрыми половыми тряпками.