Демон пробуждается. Сборник. Книги 1 - 19 (СИ) - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 60

— Да. Серебристый папоротник для нас — единственный источник серебра, — ответил эльф.

Элбрайн не отрывал взгляда от пронизывающих ствол мерцающих металлических нитей. Где-то он уже видел такое… Но где?

— Если эти стволы должным образом подготовить, они делаются очень прочными, упругими и податливыми в обработке, — объяснил Джуравиль.

— Даже после того, как из них извлекут металл?

— Мы не всегда извлекаем серебро из срезанных стволов, — ответил эльф.

И тут Элбрайн вспомнил, что ему напоминали эти стволы.

— Эльфийские луки…

Вот и упал покров еще с одной тайны. Теперь ему стало ясно, как эльфийские луки, такие маленькие и хрупкие на вид, могли посылать стрелы на сотни ярдов.

— Ни кость, ни дерево не могут дать такого эффекта, — сказал эльф. — Иди за мной.

Они осторожно прошли вдоль рядов папоротника к самому высокому растению, растопырившему свои широкие листья над головой Элбрайна. Неожиданно Джуравиль вручил Элбрайну свой меч и сделал знак отойти на несколько шагов.

Словно зачарованный, юноша смотрел, как эльф закрыл глаза и запел на эльфийском языке, все громче, все быстрее, с изяществом описывая круги вокруг растения. К сожалению, непонятных слов было слишком много, однако общий смысл песни не оставлял сомнений. Джуравиль благодарил растение за то, что вскоре ему предстояло отдать свою жизнь в дар. Это не удивило юношу; эльфы всегда проявляли уважение ко всем живым созданиям, всегда молились и танцевали в честь животных, на которых охотились, всегда пели песни фруктам и ягодам Облачного Леса.

Продолжая кружиться, эльф выдул на растение немного порошка, потом низко наклонился и красноватым гелем нарисовал линию вокруг основания ствола. Указав на папоротник, он скомандовал Элбрайну:

— Давай! Один точный удар!

Юноша взмахнул мечом и перерезал ствол почти у самой земли. Какое-то время папоротник продолжал сохранять вертикальное положение, а потом медленно наклонился в сторону и упал прямо в расставленные руки Джуравиля.

— Быстро за мной! — приказал эльф и бросился бежать с такой скоростью, что Элбрайн едва поспевал за ним.

Джуравиль вернулся в Кер’алфар и подбежал к росшему немного на отшибе высокому дереву, на котором жил один-единственный эльф.

— Джойсеневиал так же стар, как самое старое дерево в Облачном Лесу, — объяснил Джуравиль, когда древний эльф показался из своего дома и медленно спустился к ним.

Не говоря ни слова, он взял у Джуравиля ствол, внимательно осмотрел его, кивнул, по-видимому удовлетворенный чистотой среза, и начал снова подниматься на дерево.

— Пометки будешь делать? — спросил Джуравиль.

Джойсеневиал, даже не оглянувшись, покачал головой.

Джуравиль повернулся и в сопровождении Элбрайна пошел прочь. В голове юноши вертелся миллион вопросов.

— Зачем красная полоса вокруг папоротника? — спросил он.

— Без нее ты никогда не срезал бы папоротник, — ответил Джуравиль.

Краткость этого ответа и почти резкий тон эльфа дали понять Элбрайну, что дальнейшие расспросы сейчас неуместны.

На этом они расстались, но чуть позже в тот же день Джуравиль принес юноше два лука, один — очень большой по эльфийским меркам.

— Время поджимает, — сказал эльф, вручая больший лук своему ученику.

Элбрайн взял лук, внимательно разглядел его и понял, что он был сделан не из срезанного им папоротника, а из другого растения, меньшего размера.

Старый эльф взял нож необычной формы, с отогнутыми вверх сторонами и режущей кромкой на линии перегиба. Нож он держал в левой руке, а ствол папоротника, теперь уже очищенный от листьев, в правой. Зажав длинный ствол под правым плечом, эльф очень бережно, даже нежно провел лезвием вдоль ствола.

Получилась тонкая, полупрозрачная полоска. Джойсеневиал довольно кивнул: папоротник хорошо поддавался обработке.

Старый эльф закрыл глаза и запел. Перед его внутренним взором возник Элбрайн с папоротником в руках. Джойсеневиал видел его отчетливо, как живого, что позволяло ему в точности определить длину рук юноши. Другие изготовители луков всегда делали пометки на стволе, но старому эльфу это не требовалось. Он был творцом, а не ремесленником; его искусство зиждилось на магии и более чем семисотлетнем опыте.

По-прежнему с закрытыми глазами, он пел и работал над стволом, продолжая срезать с него тонкие полоски. На этот труд у него уйдет не менее полугода. Дважды в неделю он станет смазывать ствол специальными маслами, чтобы сделать его более упругим; и все время будет оплетать его заклинаниями силы. Когда наконец лук обретет нужную форму, он подвесит его над источающим пар горшком, в тайном, заколдованном месте с очень мощной магией, пробивающейся из-под земли.

Полгода — не такой уж большой срок по меркам эльфов, всего миг в долгой жизни Белли’мара Джойсеневиала, отца Джуравиля. По-прежнему не открывая глаз, он представил себе завершающую церемонию, объединяющую и лук, и мальчика: присвоение имени. Пока он понятия не имел, как назовет лук; это придет само, когда лук станет личностью, обретет собственный характер.

Имя должно быть выбрано очень точно; этот лук будет вершиной творчества его создателя. На протяжении пятисот последних лет Джойсеневиал снабжал оружием всех эльфов в долине и всех Защитников, вышедших из Облачного Леса. Однако все его прежние луки будут уступать этому, которому — в этом у старого эльфа не было никаких сомнений — суждено стать его последним творением.

Совершенно особенным, выдающимся творением.

Наконец ему удалось попасть в дерево-мишень. Элбрайн с надеждой посмотрел на Джуравиля, но тот лишь головой покачал. Одним быстрым движением вскинув лук, он послал одну стрелу, за ней вторую и потом третью.

Взглянув на дерево, юноша не удивился, обнаружив, что все три стрелы попали в цель, одна в «яблочко», а две другие по обе стороны от него.

— Никогда я не научусь стрелять так хорошо, как ты, — произнес Элбрайн таким жалобным тоном, которого эльф не слышал из его уст уже много лет.

— Очень может быть, — ответил Джуравиль и улыбнулся, заметив, как расширились зеленые глаза юноши.

Похоже, тот ждал совсем другого ответа.

Элбрайн вскинул лук, послал очередную стрелу и на этот раз вообще промахнулся.

— Ты целишься в мишень, — заметил Джуравиль.

Элбрайн удивленно посмотрел на него: естественно, он целится в мишень!

— Во всю мишень, — продолжал эльф. — А между тем кончик твоей стрелы несравненно меньше нее.

Элбрайн попытался вникнуть в смысл этих слов, увязать их со всей жизненной философией эльфов, в основе которой лежала мысль о единении всего сущего. Внезапно ему пришло в голову, что мишень и стрела представляют собой одно целое, а его лук — лишь орудие для их воссоединения.

— Целься в конкретную, совершенно определенную точку мишени, — продолжал свои объяснения Джуравиль. — Сосредоточься на ней и только на ней.

Элбрайн понял. Он должен найти то единственное место, где стрела и мишень сольются в одно целое. Он поднял лук, оттянул тетиву и пустил стрелу.

И опять промахнулся, но стрела вонзилась в дерево всего на два дюйма ниже мишени — пока это был лучший результат.

— Неплохо, — похвалил Элбрайна Джуравиль. — Ты начинаешь понимать. — И эльф зашагал прочь.

— Куда ты? — окликнул его юноша. — Мы же только начали. У меня в колчане еще десять стрел.

— Твой сегодняшний урок завершен, — ответил Джуравиль. — Поразмышляй над ним и попробуй, если хочешь, добиться лучшего результата. — С этими словами эльф растворился в густом кустарнике.

Элбрайн проводил его мрачным взглядом. Ладно. Когда Джуравиль приведет его сюда завтра, он ему покажет… Запросто попадет в цель, даже если для этого придется проторчать тут весь остаток дня и завтрашнее утро; после того как он наберет очередную порцию млечных камней, конечно.

Однако никаких особенных успехов он не добился. Стоило его сосредоточенности хоть немного рассеяться — и стрела пролетала мимо дерева, утопая в зелени. Элбрайн пришел сюда с полным колчаном стрел, а через полчаса их совсем не осталось; и, главное, он даже не смог найти ни одной. Пока хватит, решил юноша, чувствуя, как ноют пальцы правой руки и грудные мышцы; к тому же левое предплечье оказалось сильно натерто.