Немой крик (СИ) - Стар Дана - Страница 29

Я думала, что это конец. Что я сдамся, проиграю, потеряю сознание и признаю вину, которую не совершала. Как вдруг, на нас, как гром средь ясного утра, обрушился грозный бас:

— Кто позволил??? Бить?!

Елизавета быстро отскочила в сторону, забившись в угол, мол она тут вообще случайно мимо проходила, и жалобно захныкала, включая профессиональную актриску:

— Милый! Милыыый! Эта дрянь украла моё кольцо с диаматом! То, самое, которое ты подарил мне на помолвку. — Ох, дорогой… Ты пригрел у сердца настоящую ядовитую крысу! Воровка! В твоём доме воровка!

Сопли, слюни, предобморочное состояние… Браво, Госпожа, браво!

Кивком указала на разорванного медведя, в котором, среди клоков синтепона, поблескивал крупный камень, размером с вишню.

Я продолжала сидеть на полу спиной к Орлову, не решаясь даже посмотреть в его орлиные глаза, потому что была уверена, что там сейчас нет ничего хорошего. Сплошная ярость, сплошное бешенство.

Потому что, когда в комнате появился Граф, воздух от его давящей энергетики трансформировался в опасную ртуть.

Ведьмы победили. Меня подставили по всем пунктам. Только дурак не поверит случившемуся. Осталось лишь вынести смертельный приговор.

— Тише, тише, моя хорошая! Успокойся. Кольцо нашли, всё хорошо. — Евгения бросилась утешать “несчастную”. Погладила по голове, вытерла платком слёзы. Меня чуть не вырвало от этой профессиональной постановки.

— Это ведь д-дорогой сердцу подарок, — выдавила из себя горькие слёзы, хитрожопая гадюка, с отчаянием глядя на будущего супруга.

— Ты правда украла, Лина? — Дмитрий нахмурился. Всё-таки я обернулась. Он стоял в дверном проеме, слегка наклонив голову вперёд, потому что его высокий рост не позволял мужчине выпрямиться в полном объеме.

Отрицательно качнула головой, прижимая раненые руки к груди, которые буквально разрывало от дрожи, с которых капала кровь.

— Врёёёёёшь! — ещё секунда и Елизавета сбила бы меня с ног и вырвала бы душу своими ядовитыми наманикюренными когтями. — Я сняла его всего лишь на минутку, когда поехала в «СПА»! А когда вернулась — кольцо пропало! До этого момента я видела, как эта грязная поломойка пялиться на твой подарок! Что и требовалось доказать!

Взгляд Дмитрия упал на мои избитые руки, отчего его ладони невольно сжались в кулаки, а густые брови сошлись на переносице. Мужчина реально напоминал дикого орла, жаждущего охоты, жаждущего крови, жаждущего свежего мяса.

Но что его так разозлило?

Мой поступок… или мои раны?

— Хватит, Лиза. Я сам с ней разберусь. — Холодно отрезал.

— Вы ведь накажете оборванку как полагается? — управляющая ехидно оскалилась, а затем принудительно вложила в руку Господину палку.

— Да. Она моя подчиненная, а также моя должница, поэтому бить её имею право только я.

— Это пока… — всхлипнула Лиза, явно на что-то намекая.

Один широкий шаг мужчины в мою сторону — и вот я уже в стальных когтях хладнокровного хищного ястреба. Дергаюсь, извиваюсь, наивная, немощная мышка. Дмитрий рывком схватил меня за воротник платья и грубо поводок из комнаты в сторону конюшни.

У меня панически подгибались ноги, тряслись руки, с них капала кровь, прямо на белый фартук. Неужели Дмитрий будет меня бить?

Когда мы оказались в конюшне, мужчина бесцеремонно толкнул меня в одно из пустых стойл, схватил плеть, которой обычно воспитывал непослушных жеребцов, и приказал:

— Повернись ко мне спиной.

Я ссутулилась, но всё же выполнила беспрекословный приказ деспота.

— Обопрись руками о стену и держись. Крепко держись. Потому что я буду бить сильно!

Навалившись на стену, рыдая навзрыд без единого звука, с болью в сердце я закусила собственный кулак, вместо кляпа, готовясь с головой окунуться в бездну боли. Дмитрий замахнулся, рассекая плетью воздух. Тяжёлый кожаный шнур ударился в стену в сантиметре от моего лица.

Колени подогнулись, и я шлёпнулась на пол. Но тут же поднялась.

Играет со мной.

Нагоняет больше страха!

Затем он подошёл в плотную к моей спине и с силой разорвал на мне платье. Вдоль позвоночника. Сверху вниз. На две равные части. Оголяя лишь спину. Так, что швы противно захрустели.

Долго стоял. Тяжело дышал. Я слышала и видела боковым зрением, как он расстегнул свою рубашку на несколько пуговиц и закатил рукава до локтей.

Глубоко выдохнул…

Снова замахнулся.

И снова ударил.

***

Безжизненным мешком я повторно упала на пол, рефлекторно закрыла голову руками, забилась в нервных судорогах и больше не смогла подняться. Тело не слушалось. Мышцы будто превратились в желе. А сердце… оно истекало кровью. Потому что его предали, порвали на части, макнули в грязь, ещё и растоптали.

Зажмурив глаза, я просто шептала губами, выклянчивая помилование:

— Не надо… Пожалуйста не надо…. Мне страшно…

Дрожь. Немые стоны. Литры слёз.

Дмитрий словно окунул меня с головой в кипящую лаву.

Это выше моих сил. Если он хотя бы раз ударит… я умру.

Молчит. Не нападает. Я слышу лишь нервное и частое дыхание.

Затем глухой удар. Плеть падает на пол. И ещё один шлепок.

Теперь Дмитрий падает. На колени… Обвивает моё судорожное тело обеими руками, усаживает к себе на руки, а я носом утыкаюсь в его ароматную шею и тут же успокаиваюсь, когда мужчина начинает вместе со мной плавно раскачиваться, то в одну сторону, то в другую, при этом мягко, словно ветер, шелестит на ухо. Левой рукой обжигает талию, а правой зарывается в волосы на затылке, пропуска спутанные пряди между пальцев. И дрожь отступает. Дыхание выравнивается, слёзы высыхают, тогда и я позволяю себе немного роскоши — руками цепляюсь за его крепкие плечи, а носом трусь о мягкую кожу мощной шеи.

Господи!

Как же хорошо!

Когда Дмитрий обнимает меня — он будто делится с моей душой частью своей мощной энергии. Такое бешеное тепло разливается по венам… Невероятно! Хочется вот так вот взять и навсегда приклеится к его горячей груди, чтобы никто и никогда нас не разделил. Чтобы стать единым целым.

— Шшш, прости, что напугал. — По волосам гладит, крепче к груди прижимает, его руки дрожат, и я чувствую эту покалывающую дрожь внутри своего тела, — Просто накипело… У меня нереально скверный характер, я очень вспыльчив и ненавижу преступников. Особенно в моём доме. Меня из себя вывести — всё равно, что плюнуть в лицо разъярённому быку. Сегодня я закрою глаза на этот инцидент… Но впредь — тебя ждёт ещё более суровое наказание.

Я слушала молча. Впрочем, как обычно. Мне казалось, что весь мир повернулся ко мне задницей. А люди… просто закрыли уши. Никто меня не услышит. Я просто одинокий, брошенный ребёнок, на которому всем наплевать. Они могут делать со мной всё, что захочется. А я кто? Я никто! Никто не услышит, никто не поверит пустому месту.

Зато, радует другое! Сегодня я выиграла. Дмитрий сдержался. Он не стал меня бить, вопреки своим идиотским правилам, вопреки своему паршивому настроению. Благодаря этим триумфальным мыслям, я быстро успокоилась. И даже невольно улыбнулась. Потому что Дмитрий нёс меня обратно в дом на руках, а я вцепилась в его мощное тело, как в спасательный плот, потому что настолько ослабла, настолько испугалась, что мышцы будто парализовало.

Больше всего я испугалась не наказания, не ударов плетью… а того, что эти ужасы нанесёт мне любимый человек. Тот… который разделил со мной одно сердце на двоих. Тот, в которого я, глупая идиотка, до одури влюбилась.

***

Мужчина отнёс меня на кухню, посадил на стул, а на плечи набросил тёплый плед, чтобы скрыть разорванные лохмотья на спине. Свет включать не стал. Вероятно, не хотел привлекать внимание прислуги. В настоящий момент тут было тихо и безлюдно. Евгения наверно сейчас отпаивает валерианкой «Госпожу-умелую-актриску», пока та ей по ушам ездит о том, что от меня нужно как можно скорей избавиться.