Венец безбрачия - Юраш Кристина - Страница 1

Кристина Юраш

ВЕНЕЦ БЕЗБРАЧИЯ

Глава первая

Клизма личной жизни

Мы тут с любимым решили устроить маленький праздник, — я изучала глазами обои, на которых сидел жирный комар-кровосос. — Да… Что подарил? Мм… Секрет! Только что приехали из ресторана! Обещал незабываемую ночь! Подарок? Ой! Я еще не открывала коробочку! Нет, мам… Не кольцо… Пока рано… Да и я еще сомневаюсь… Что значит, куда мне сомневаться? Что значит «тридцатник»? Ты так говоришь, как будто завтра я встану в очередь с бабками под кабинетом районного терапевта, а потом поеду за яйцами на другой конец города в час пик с оптовой тележкой-ногодавкой, потея в «похоронном» пальто в сорокаградусную жару… Что значит «тяну»? Кого и за что я тяну?! За что его тянуть в загс? А если будет вырываться? Зачем мне сувенир без мужика? Мама! Животное, попав в капкан, может отгрызть себе лапу! Ты хочешь, чтобы мужик выбирал между достоинством и свободой?.. Мам! Прекрати! Ладно, все, пока… Мне уже пора, меня зовут! Целую! Я что, птичка, чтобы залетать в первую попавшуюся клетку? Все! Папе привет! Цем!

На кухне хлопнула дверь. Никогда не думала, что моего жениха будут звать Сквозняк. Такое чувство, что рядом со Сквозняком должен сидеть на корточках Сухарь, Кирпич и Серый. Или, возможно, даже на одних нарах, ибо приличного мужчину, особенно того, о котором я уже месяц рассказываю маме, Сквозняком не назовут.

Волоча тапки по полу, запахивая розовый халат и вдыхая запах цветов, подаренных мне на работе в честь окончания сезона охоты на мужей, я поплелась на кухню. «Тридцать лет — начало жизни! Тридцать — это вам не шутки!» — гласила первая открытка с букетом, который впору подарить бабушке для перепродажи возле перехода. «Медсестра! Готовьте клизму! И неси скорее утку!» — всхлипнула я, тоскливо провожая напоминание об ушедшей юности в мусорное ведро. «Повторю тебе я снова пожеланья от души! — пробежала я глазами открытку с плюшевым мишкой. — Под венец тащи любого! Отбивается — глуши!» — вздохнула я, разрывая открытку на части. «Юбилей, летят года… Ты все так же молода! — читала я, скептически поднимая бровь. — Ты все нравишься мужчинам…» У которых есть морщины! Замечательно! Спасибо, девочки! Век не забуду. Еще бы написали: «Лучшая подруга — водка! Рядом с нею ты — красотка!»

Я никогда пристально не приглядывалась к каждым штанам, идущим мимо, видя в каждом прохожем потенциального официального. И пока другие девочки на работе следили за руками любого вошедшего мужика, как наивные зрители за фокусником, мастера иллюзий проделывали один и тот же фокус: «Видите кольцо? Але… оп! Не видите кольца! Я свободен, словно птица в небесах!» — в надежде, что ему перепадет цветочек от восторженных зрительниц. Наш цветник дружненько аплодировал, одаряя фокусника нежными улыбками, даря себя в качестве награды, а я мрачно смотрела на персональные данные, которые защищала по закону со страшной силой, ибо штамп «Женат» действовал на меня не хуже таблички «Занято», висящей на гвоздике общественного туалета.

«Ты планочку-то снизь! Иначе совсем одна останешься!» — советовала заботливая мамочка, как бы намекая на то, что по возрастной шкале я плавно перешла из категории «любовь» в категорию «любой». Мамочка настаивала на том, чтобы я немедленно откопала себе кого-нибудь завалящего, уверенными шагами потащила в сторону загса и в нужный момент наступила на ногу, чтобы «А-а-а-а!» сошло за радостное «Да-а-а!». Она спала и видела, как растерянный жених дрожащей рукой надевает на мой палец кольцо, зная, что мои родственники держат его на прицеле бутылок шампанского: «Стоять! Не двигаться! Ставь подпись! Надевай кольцо! Полегче, парниша! Мы должны видеть твои руки!»

Среди подарков на мой юбилей были парные кружечки «Любовь и голуби», подушечка с котятами и набор стаканов, намекающие на то, что моим единственным собутыльником будет кошачья армия.

Пройдет еще немного времени, и любой халат превратится в шубу на кошачьем меху, тапки станут валенками, а о том, что у меня есть как минимум парочка половозрелых котов будут знать все сотрудники, подозрительно принюхиваясь ко мне. Они уже будут отличать Барсика от Мурзика не только по фотографиям в телефоне, но и по запаху моей одежды! Вся моя зарплата будет уходить на кошачий корм и наполнители для лотков, и жизнь на мне поставит жирный крест. Кстати, а почему бы не назвать котов Герлен, Шанель, Хьюго Босс? Чтобы потом, когда меня спросят, чем же от меня так пахнет, я могла с гордостью ответить: «Известным брендом!»

В красивой коробочке с золотистым бантиком гремел какой-то сувенир. Чую, что где-то в ближайшем магазине подарков продавщица радостно потирала лапки, считая выручку, а на полке осталось пыльное место от мещанской статуэтки, отвратительной копилки, непонятной ерундовины, схваченной впопыхах, сразу после фразы: «Да бери уже! Ей сойдет!»

Ленточка лежала на столе вместе с крышкой, а из коробочки виднелась какая-то странная штука, похожая на часы. Спасибо за намек! Часики тикают! Увы, проходят «безразвратно» года, пригодные к разврату!

Я внимательно посмотрела на циферблат и с грустью осознала, что добрые производители зажали даже минутную и секундную стрелки, как бы намекая не думать о секундах свысока. Изучая сделанный под старину циферблат, мои глаза зацепились за странную надпись: «Любовь на кон свою поставь, и мир вокруг себя исправь! Но если вдруг ты проиграешь, ты старой девой умираешь. Забудь про риск, забудь про страх. Твоя судьба в твоих руках!»

Спасибо, дорогие мои коллеги… Как же вы мне все дороги! Настолько дороги, что я не пожалею денег на ваши поминки, если вдруг придется скидываться! Отличная штука — отличная шутка!

На дне коробки лежали маленький ключик с длинной цепочкой и записка, написанная незнакомым почерком.

А я-то думаю, что это за очередь такая, опоясывающая земной шар? Вот оно что! Это же стоят одинокие женщины за авансом от судьбы! Кто бы мог подумать? Я-то думала что-то хорошее выдают, например зарплату, а тут, оказывается, последний шанс вручают! Авансом!

— Светлана Николаевна! — с укором заметила я, глядя на папки, которые притащила с работы. — У вас работы на три дня вперед. До утра, как хочешь, но НДС должен быть уменьшен до приемлемых жадным начальством сумм! Так что хватит мечтать! Пора работать! Авансовые фактуры, надеюсь, ты не забыла?

Я пила чай, пикала калькулятором, отдуваясь и щурясь в очередной счет-фактуру. НДС приближал конец Светы со скоростью пять документов в минуту. Как я и говорила! Когда работа срочная и «незабиваемая», ночь обещает быть незабываемой. Ленка опять на место не положила накладные за май… А это у нас что? Где оригинал? Нет, я так не играю!

На столе лежали часы вместе с ключиком, который спрятался за сахарницу. На записке уже остался отпечаток моей кружки и дурного настроения. Нет, ну а почему бы и не проверить? Это явно какой-то прикол из сувенирной лавки. Я потянулась за ключом и часами, умудрившись перевернуть салфетницу.

— Итак, Светлана Николаевна! Сейчас будем торжественно завязывать с одиночеством или с верой в чудеса! — усмехнулась я, вращая ключик на пальце. — Сейчас как повернем ключ зажигания! Как понесемся в светлое будущее со скоростью сто мужиков в час!

Я вставила ключик в отверстие, повернула его до упора и замерла в ожидании какого-то подвоха. Часы пробили полночь, раскрылись на манер шкатулки и засверкали! В сиянии перед глазами появился черный силуэт, похожий на отброшенную тень. Я даже обернулась, чтобы проверить, не стоит ли кто позади меня. Нет, не стоит! Занавески с кукурузой трепетали и поднимались, словно от сильного ветра. Кружка задребезжала ложкой и поехала в свое последнее путешествие к краю стола. Экран ноутбука погас, а потом вспыхнул белым, выдавая все возможные ошибки, о которых были не в курсе даже разработчики. По монитору поползли полосы, колонки хрипели, как умирающие на последнем издыхании, лампочка тревожно мигнула, намекая на то, что суеверные люди не ошибаются. Концу света быть! И концу Светы тоже!