Здравствуй, незнакомец (ЛП) - Клейпас Лиза - Страница 14

До сих пор ей удавалось избегать ужина с Рэвенелами, ссылаясь на измождённость после того, как она провела без сна двадцать четыре часа, присутствуя во время схваток пациентки, но Гарретт знала, что скоро придёт ещё одно приглашение, и ей придется его принять.

Во вторник днём, когда Гарретт собирала сумку со всем необходимым для еженедельного посещения работного дома, к ней подошёл её партнёр, с которым она работала в одной клинике. Хотя доктор Уильям Хэвлок не скрывал свои возражения, когда Уинтерборн нанял женщину-врача, вскоре он стал её наставником и надёжным другом. Мужчина средних лет, с характерной копной седых волос и крупной головой, напоминающей львиную, являл собой образец того, как должен выглядеть настоящий врач. Он обладал выдающимися способностями и рассудительностью, и Гарретт многому у него научилась. К его чести, несмотря на грубоватые манеры, Хэвлок оказался человеком справедливым и непредвзятым. После недолгого первоначального неприятия он отнёсся скорее с интересом, чем с подозрением, к навыкам Гарретт в области хирургии, полученным в Сорбонне, и вскоре перенял методы обеззараживания, которым она научилась у сэра Джозефа Листера. В результате, пациенты клиники на Корк-стрит значительно быстрее восстанавливались после операций, чем обычно.

Гарретт подняла глаза, когда доктор Хэвлок подошёл к дверям кладовой с двумя маленькими стеклянными лабораторными мензурками с бледно-золотой жидкостью.

– Я принёс тонизирующее средство, – сказал он, выходя вперёд и протягивая ей один из сосудов.

Подняв брови, Гарретт взяла мензурку и осторожно понюхала содержимое. Её губы изогнулись в улыбке.

– Виски?

– Дюарс5. – Окинув её проницательным, но добрым взглядом, он поднял мензурку и произнёс тост: – С днём рождения!

Глаза Гарретт округлились от изумления. Её отец не помнил даты, а она сама никогда никому не рассказывала.

– Откуда вы узнали?

– Из вашего заявления о приёме на работу. Так как моя жена хранит данные, она знает даты рождения всех сотрудников и никогда их не забывает.

Они чокнулись сосудами и выпили. Виски был крепким, но очень мягким. На языке Гарретт задержались ароматы солода, мёда и свежескошенного сена. Ненадолго закрыв глаза, она ощутила, как по её пищеводу распространяется приятный огонь.

– Превосходно, – произнесла она и улыбнулась. – Я очень признательна. Спасибо, доктор Хэвлок.

– Ещё один тост: Neque semper arcum tendit Apollo.

Они выпили вновь.

– Что он означает? – спросила Гарретт.

– Не всегда натягивает свой лук Аполлон. – Хэвлок ласково на неё посмотрел. – В последнее время у вас плохое настроение. Не знаю в чём собственно дело, но в общем и целом могу представить. Вы - преданный своему делу врач, так умело взваливший на свои плечи столько обязанностей, что все мы, включая вас саму, склонны забывать тот факт, что вы всё ещё молодая женщина.

– В двадцать восемь? – мрачно спросила Гарретт и сделала ещё один глоток. Продолжая держать мензурку, она потянулась к коробке с лейкопластырем и бросила её в сумку.

– Сущая малютка, заплутавшая в лесу, – отозвался он. – И, как все молодые люди, вы склонны бунтовать против сурового надзирателя.

– Я никогда о вас так не думала, – запротестовала Гарретт.

Рот Хэвлока изогнулся.

– Не я суровый надсмотрщик, доктор, а вы. Дело в том, что отдых - это естественная потребность. Рабочие привычки превратили вас в зануду, и вы будете продолжать ею оставаться, пока не найдёте способ, как проводить досуг вне клиники.

Гарретт нахмурилась.

– У меня нет других интересов.

– Если бы вы были мужчиной, я бы посоветовал провести ночь в лучшем борделе, который только сможете себе позволить. Тем не менее, понятия не имею, что порекомендовать женщине в вашем положении. Просмотрите список хобби и выберите одно из них. Закрутите интрижку. Отправляйтесь в отпуск туда, где никогда раньше не бывали.

Гарретт подавилась глотком виски и уставилась на него широко распахнутыми, слезящимися глазами.

– Вы только что посоветовали мне завести роман? – сипло переспросила она.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Хэвлок издал хриплый смешок.

– Удивил вас? Не такой уж я скучный, как вы думали. Не нужно смотреть на меня, словно страдающая расстройством пищеварения монашка. Как врачу, вам хорошо известно, что половой акт можно не связывать с продолжением рода, при этом, не опускаясь до проституции. Вы работаете, как мужчина, и платят вам так же, почему бы не развлечься, как они, при условии, что сохраните это в тайне.

Гарретт пришлось сначала опустошить остатки виски прежде, чем ответить:

– Отодвинув моральные соображения на второй план, риск того не стоит. Если мужчину поймают на интрижке, его карьера не пострадает, но моя разлетится в пух и прах.

– Тогда найдите себе мужа. Нельзя упускать любовь, доктор Гибсон. Как вы думаете, почему я, вдовец, выставлял себя дураком перед миссис Фернсби, пока она, наконец, не согласилась стать моей женой?

– Из-за удобств? – предположила она.

– Боже правый, нет. Нет ничего удобного в том, чтобы связать свою жизнь с жизнью другого человека. Брак это бег в мешках: вы можете придумать способ, как добраться в нём до финиша, но всё равно добежите быстрее без мешка.

– Тогда зачем это вообще делать?

– Наше существование, даже интеллект, держится на любви, без неё мы были бы не более, чем неодушевлённые предметы.

Удивившись про себя такой сентиментальной речи, произнесённой не кем иным, как Хэвлоком, Гарретт возразила:

– Не простая задача найти человека, которого сможешь полюбить. Вы так говорите, будто это так же легко, как выбрать дыню в магазине.

– Очевидно, вы не делали ни того, ни другого. Найти человека, которого полюбишь значительно проще, чем хорошую дыню.

Гарретт иронично улыбнулась.

– Я уверена, что вы дали совет из благих побуждений, но меня не интересуют ни дыни, ни великие любовные похождения. – Она протянула ему пустую мензурку. – Однако я постараюсь придумать себе хобби.

– Уже кое-что. – Хэвлок направился к двери, но остановился, бросив на напарницу взгляд через плечо. – Вы прекрасно слышите других людей, мой юный друг. Но при этом совершенно не слушаете себя.

К тому времени, когда Гарретт закончила обход лазарета в работном доме Кларкенуэлла, уже наступила ночь. Усталая и голодная она сняла белый фартук и надела тёмно-коричневый прогулочный жакет, обшитый шёлковой тесьмой, с тонким кожаным поясом вокруг талии. Взяв трость и докторский саквояж, она вышла из работного дома и остановилась прямо за железными воротами, на парадной дорожке, где перемежались свет и тени.

В надоедливой тишине летнего вечера она двинулась обратно к главной дороге.

До неё донёсся глухой грохот пыхтящих труб, шипящих котлов и металлических колёс несущегося вдалеке поезда. Она замялась, поняв, что не хочет возвращаться домой. На то не было никаких веских причин: отец играл еженедельную партию в покер с друзьями и не хватится дочери. Но она не могла придумать, куда ещё отправиться. Клиника и универмаг закрылись, и уж точно никуда не годилось заявиться без приглашения в чужом доме. Её живот заурчал в тисках облегчённого корсета. Гарретт поняла, что забыла пообедать.

Одним из основополагающих правил передвижения по опасным районам города считалось выглядеть уверенно. А она остановилась на углу улицы, её ноги отяжелели, словно свинец. Чем она занималась? Что это за ужасное чувство внутри? Печаль, окутанная тоской. Пустое чувство, которое ни одно чёртово хобби или отпуск никогда не изгонит.

Возможно, ей стоит навестить Хелен без предупреждения, к чёрту манеры. Подруга выслушает её переживания и будет знать, что сказать. Но нет... это приведёт лишь к новым призывам встретиться с Уэстоном Рэвенелом, заменителем мужчины, которого она действительно хотела увидеть... аморального, озабоченного правительственного убийцу с ямочкой на щеке.