Гололед (СИ) - Колесов Дмитрий Александрович - Страница 75

Я заселился в номер гостиницы предместья Парижа и… неделю пил. Смотрел в телевизор на эти довольные хари победителей и пил. Как ни странно, это помогло мне реально оценить ситуацию. Так как мысли, которые я от себя гнал, в трезвом состоянии или загонял в самую глубь сознания, в алкогольном дурмане укоренились в моей голове. И я стал расставлять свои новые приоритеты. По ранжиру. Родины у меня нет. Есть только родня, семья, друзья и обязательства перед ними. Осталось чувство самодостоинства и честь… бывшего советского офицера. Это или мир сошел с ума, или я: город русских моряков, Севастополь, принадлежит стране на государственном флаге которой бандеровский символ — трезубец. А народ СССР это, оказывается, угнетенное быдло, которое наконец проснулось. Я принял решение…

— А я тебя, как раз сегодня ждала. Рассчитывала, что ты через недельку придешь в себя и угадала, — такими словами встретила меня Леокадия, когда мы встретились в парке расположенном в нескольких кварталах от ее квартиры.

Я промолчал. А красавица продолжила, упиваясь изменившимся положением:

— Теперь, я буду ставить тебе условия. Сам понимаешь, ситуация изменилась и ты никто. За тобой никого нет… — И замолчала.

— А за тобой, бонита, пусть и есть два хрена с бугра на соседней скамейке, но мой нож у твоей шейки. Не так ли? Поэтому… есть такая птичка в Африке, называется не кизди. Давай ближе к делу. И успокой своих бодигардов, иначе я их просто зарежу. Я очень зол, понимаешь? А не раздавлен, как ты думаешь.

— Ладно, успокойся. Ведь это ты ко мне пришел, а не я.

— Все течет, все изменяется. Сегодня ты, а завтра я. Скажу сразу, в бывшие республики СССР я дурь не повезу. И убери от Мишеля курдов. Я вот он, у тебя в ручках и давить на меня вам больше нет нужды. А он мне будет очень нужен, уже для наших общих дел. Живой, здоровый и спокойный за свою дочь. Понимаешь?

— Какой умный мальчик, — проворковала эта сучья Мата Хари, — ты никуда, ничего не будешь возить. Ты будешь делать то, что делал и раньше, о чем до сих пор ходят то ли слухи, то ли легенды. Перехватывать караваны с наркотиками. Трафики, по европейски. Работать будешь: «На земле, в небесах и на море…», — так у вас поют… вернее пели.

Вот… нехорошая женщина и мстительная, посыпала все-таки сольцы на рану. Но и я не добрый христианин, посчитаемся и теперь я буду спокоен, как лед.

— Я думаю, что это не место для инструкций, парк не подходит для серьезных разговоров.

— Правильно, лучшее место это в постели и на ушко или в туалете под слив воды в унитазе.

«Вот сучара», — восхищенно подумал я и… рассмеялся:

— Твоя взяла, я согласен на постель.

— Размечтался, обойдешься разговором на яхте твоего Мишеля, — подытожила кубинка, а я понял намек. Яхту нужно было покупать и оборудовать за свои. И тогда будет ясно, кем я буду в игре — приличной картой или шестеркой.

Нагрузить своей защитой мою семью в Алжире? Афганская диаспора там достаточно сильна. Нет, на это я никогда не пойду. Помощь приму, но не защиту. Это. Мое. Дело. Будем работать по специальности, но сначала нужно хорошо подготовиться.

Чем я и занялся, отправившись в Марсель. Первое, я решил, что если Гурон заартачится и будет продолжать наезжать на Мишеля, то мне придется этого индейца валить. Второе, Мишель отправляет свою козочку-внучку подальше от Парижа и Франции. В Японию, например, в Киото к Семенычу. Не думаю, что там кто-то будет ее искать, а если попробуют, то я им не завидую. По рассказам Ивана, у его отца там школа телохранителей и дедуля очень в большом авторитете у местных… скажем людей риска. А здесь, нам с Мишелем нужны свободные руки, ведь дела предстоят лихие и серьезные. Да, что серьезные — смертельно опасные. Третье. Наводить нас на цель будут, конечно, курды. Поэтому успех операции, на две третьих, будет зависеть от их разведданных. И это очень хреново, ну кто мы им с Мишелем? Нужно иметь свою разведку, хотя бы для проверки и уточнения полученной информации. Я не думаю, что мы должны будем уничтожить наркомафию во всем мире. Нам будут поручать точечные акции, типа некто попросил кого-то по-дружески: не делай того-этого. Плохие ребята не послушались… и получите скандальчик, в виде перехваченного транспорта с наркотой. Главное, будет нужно хорошее судно, способное принять на борт малый вертолет, автомобиль и небольшой десант. Захватывать суда на просторах Средиземного моря — сплошная фантастика. Перехватывать груз наркоты нужно в момент передачи его с берега на судно или доставки груза судном на сушу, в место передачи. Нужны две точки опоры, земля-море. То есть уверенность, будто после команды фас, наш бобик схватит конкурентов за яйца — очень сомнительна. А в то, что в этом регионе Средиземного моря у кубинцев и курдов существует разветвленная агентурная сеть, я просто не верю. И пятое, допустим груз мы перехватили и что, будем уничтожать его? Не тут-то было, так как разборки между бандитскими группировками — это одно, а выполнять криминалу функции государства — это чистый терроризм. Тогда против нас ополчаться все и особенно полиция. За то, что мы лезем не в свое дело. Как рыцари благородного образа. Херовы. И конечно, все наркоторговцы ринутся по нашим следам. Потому, что так делать, не по понятиям. Западло, говоря проще. Украсть, ограбить это в тему преступного бизнеса. Уничтожать товар… такое уже не укладывается в разум наркоторговцев, а белые вороны, у бандитов, долго не живут. С нами просто никто работать не будет и вокруг нас образуется полный вакуум. Поэтому груз нужно прятать или передавать надежным людям для транспортировки И наконец, доставлять к оптовикам самим. А это совсем другая специфика наркобизнеса, здесь нужны профессионалы и не случайные, а укоренившиеся в этом бизнесе. Или молодые волки, которые будут торить свой путь. Обычно кровавый.

В Марселе состоялся разговор с Мишелем, по ранее оговоренной связи:

— Мишель, как там наш друг, больше тебя не тревожил?

— Алекс, куда ты пропал? Я уже подумал плохое и сам спрятался, и Адель приказал затаиться. А наш друг пропал, уже три дня как. Я переговорил с надежным и хорошо осведомленным человеком, так тот сказал, что индейца даже никто не ищет. Дело обстоит так, словно с ним разобрались.

— Это не по таксофону, Мишель. Возвращайся домой, я подойду к тебе, там подробно и поговорим. Есть новости. Разные.

Следующий звонок я сделал в Алжир, тестю:

— Здравия желаю, товарищ гвардии капитан, как живете-можете, — приветствовал я Темир-ака.

— Здравствуй угил, — не принял шутливого тона старый воин, — слышал у тебя неприятности?

— Когда их у меня не было, но в дом я их не занесу.

— Но ведь, именно, дома тебе и помогут с ними разобраться.

— Спасибо Темир-ака, я всегда буду это знать и надеяться. У вас там ничего нового?

— Есть новости, Айгуль улетела с отцом отдыхать, на Кубу. Устала бедная от трудов тяжких и непрерывных. Особенно устала письма писать, по десятку в неделю. Правда не отправляла, на это ума хватило. Но вот ей кто-то весточку оттуда передал.

— Ясно. Желаю ей счастья. А вообще, вокруг вас никого постороннего не объявлялось?

— Нет. Никто из наших ничего не замечал и около нас сложно остаться незаметным.

— Это хорошо. Мне в скором времени нужны будут люди для работы. Надежные люди, для тяжелой, но отлично оплачиваемой работы. По моему старому профилю. Когда будет нужно, я заеду в Аннабу для предварительных переговоров.

— Я понял. Как только подыщу серьезных работников, то сообщу результаты через Мишеля.

— Передавай всем мои наилучшие пожелания и до связи, Темир-ака.

Теперь мне предстояла встреча с Семеном, с… которой я познакомился еще три года назад. Когда перебивался в Марсельском порту временными подработками. И лелеял самые, что ни на есть преступные намерения. Первый раз я ее встретил в тот момент, когда трое негров настойчиво убеждали ее познать радости настоящей мужской любви. Причем демонстрируя не свои мужские достоинства, как и положено у обезьян, а ножи. Пришлось вмешаться, так как ее ответ насильникам был изложен на изысканном матерном русском языке. Я уложил двоих, а ее мне пришлось оттаскивать от третьего африканца, которого она забивала ногами. Причем, очень умело. Тогда, к моей помощи она отнеслась насторожено и только морщилась, когда я ей перебинтовывал раненную руку.