Гололед (СИ) - Колесов Дмитрий Александрович - Страница 32

Касимов довез меня до общежития, напоследок погладил мотоцикл и попрощался, сказав:

— Завтра в 7.00 в канцелярии.

Заснул я сразу, только голова прикоснулась к подушке и утром поднимался тяжело. Вышел на улицу, пробежался пяток км, размялся, привел себя в порядок, поел и принял положенную дозу таблеток. В 7-00 был на месте. Валеев рассматривал документы, принесенные посыльным с санчасти и переговаривался с Касимовым, предложил присаживаться и спросил:

— Ну как попрыгал?

— От души.

— И для души, наработал на проценты к жалованию за прыжки. Сейчас к врачам, они тебя еще до обследуют и сюда, Семеныч, старшина, подберет тебе пару камуфляжа второго срока. Сегодня стреляешь. Это главное для нас, прыгать это десантникам.

— Разрешите идти.

— Иди, только строевым не шпарь.

Отношение ко мне отцов-командиров немного изменилось, к лучшему. В тире стрелял в из ПБ (6П9 — пистолет бесшумный, Макаров в принципе), причем инструктор, капитан, по изгалялся надо мной вволю 10, 15, 20, 30, 50 метров, на скорость, сдвоенным, лежа, с колена, разворачиваясь и все время, что то отмечал в журнале. В конце заставил меня разобрать пистолет и бросил детали прямо на землю, а меня заставил отжаться от пола пятьдесят раз в хорошем темпе. Затем включил секундомер и погнал собирать пистолет и отстрелять три обоймы на 10, 20 и 30 метров. Потом с левой руки, с двух рук и лицо его приобретало все более недоуменное выражение.

Ближе к обеду, когда я чистил стволы, подошел ко мне и спросил:

— Ты из спортсменов?

— Нет, но из короткоствола стреляю с детства.

— Из каких, пистолетов.

— Однозарядный самопал, люгер, вальтер.

— Эхо войны?

— Севастополь.

— Ну тогда ясно, а то еще немного и я бы поверил, что крокодилы летают. Свободен, Касимов, отчет будет утром.

Сказал он подошедшему старшему лейтенанту.

— Ну теперь можно и поесть. Война, войной, а обед по расписанию. — сказал Касимов.

В оружейной комнате он достал из шкафа, чудное оружие, АКМ с откидным прикладом и подствольником с пистолетной рукоятью рукоятью:

— Это бесшумный стрелково-гранатометный комплекс «Тишина», состоит из автомата АКМС с глушителем ПБС-1 и бесшумного подствольного гранатомета БС-1 (РГА-86). Вышибных патронов в рукояти гранатомета десять, калибр гранатомета 30 мм, граната кумулятивная. — начал инструктаж старший лейтенант.

— Это прибор бесшумной стрельбы, навинчивается на ствол автомата вместо тормоза-компенсатора. Смотри — это неполная разборка, вот — сборка. Повтори. Норма. Иди в каптерку возьми РД, загрузимся боеприпасом.

Под моим умоляющим взглядом, Касимов дал мне еще второй цинк 7,62х39, всего более 1300 патронов. Выдал 20 практических гранат и столько же вышибных патронов. Вес РД потянул за тридцать килограммов.

Поехали на стрельбище и там я оторвался, по полной. Хватило пары магазинов привыкнуть к оружию, стрелял на 100 и 200 метров с ПБС и с дульным компенсатором А из гранатомета на 150 метров. Прервались мы только на ужин. Сжег весь боезапас, Касимов смотрел на меня с усмешкой, зато инструктор с явным одобрением.

— Я думаю с Кирилловым вы споетесь, тот такой же фанат. Только бы попалить, — сказал Касимов.

— Кириллов, это кто?

— Это лучший снайпер бригады и не только. Завтра с ним пойдете на стрельбище. А теперь чистить оружие, сдать старшине.

— Слушаюсь товарищ старший лейтенант.

— Сдашь оружие, пойдешь в санчасть, там опять с тобой поработают. Ничего, мы все это проходили.

Спал я крепким сном младенца, наигравшегося вдоволь своими игрушками.

Утром капитан Валеев прочитал отчеты и чему то усмехнулся, Касимов ответил ему такой же понимающей усмешкой:

— Я думаю бате придется раскошелиться на Белорусский бальзам.

— А то, Хохол никогда не ошибался.

И я понял, каким образом я оказался здесь — меня сдал старший инструктор снайперов на курсах» Выстрел». Тот самый хитрый хохол, с идентичной кличкой.

Сидевший с моими командирами лейтенант, явно из сверхсрочников, невысокого роста с непропорционально огромными мозолистыми ладонями, только скупо скривил губы, неподвижного лица. Странно, но я его только заметил.

— Поступаешь под начало лейтенанта Кириллова, — сказал Валеев. Козлик возьмете в парке, дежурный. Распоряжение зампотехом получено. Кириллов, Лобанов имеет права.

— Ну идем лейтенант, — сказал Кириллов, как то плавно поднявшись со стула, будто перелился из одного положения в другое. В парке пересели с мотоцикла на ГАЗ-69А, я внимательно осмотрел машину, попробовал ее на ходу и только тогда расписался в журнале за путевку. Кириллов явно одобрил, а что, уж это мой профиль. В оружейной мастерской Кириллов достал из сейфового ящика стандартно укомплектованную СВД и, явно облизанную индивидуально, снайперскую винтовку Мосина с длинным стволом 1901 года.

Приказал мне разобрать каждую винтовку, поочередно, приготовить к стрельбе и собрать. Ну, это мы проходили и могем, тем более он меня не торопил. Затем получили, боезапас, много — обрадовался хомяк моей души. Переоделись в камуфляж, ботинки с мягкой подошвой, и отправились на стрельбище, где представились руководителю стрельб и он определил нам две снайперские позиции на огневом рубеже. Сначала стреляли строго по командам, но когда рота отстрелялась и убыла, к нам подошел заместитель руководителя стрельб и разрешил стрелять по готовности. Пошло много веселей. Кириллов поправлял и подсказывал мне взглядами, реже жестами, сказав за все время стрельб, не более двух десятков слов. При стрельбе из СВД начали с двухсот метров, Кириллов сказал чувствуй и я не торопился со стрельбой переводя огонь с фланга на фланг сектора, согласно его указаниям. Затем начали стрелять на скорость, он поднял руки и загибал пальцы в спорадическую очередность номеров мишеней. Периферическим зрением контролировал очередность мишеней — и так десять серий. А к концу обоймы, вдруг сжал оба кулака. Я быстро пополнил магазин и отстрелял его весь, по десяти мишеням. Оказалось правильно.

Кириллов тоже записывал, что то в своем блокноте. Затем перешли на 400 метров и далее на 800. Я старался, как мог и наконец понял странность поведения общавшихся со мной военнослужащих. На Кириллове это выглядело наиболее выпукло — это были Профессионалы и им не нужно было ничего доказывать ни себе, ни кому другому. Абсолютно без всяких понтов — все четко, уверенно, по делу. Это были не бравые машины смерти, этакие Джеймс Бонды, из Альфы, Зенита…, трущихся возле больших звезд и лампасов. Это были труженики фронтовой разведки, их работа напоминала работу мастеровых высочайшей квалификации.

Работники войны, таких людей я мог понять, даже понимал. Из винтовки Мосина стреляли после обеда, начали с 800 метров и последний рубеж был на 1200 метров. Патроны на стрельбу 1000–1200 метров, Кириллов мне дал свои, 10 обойм. И видно было, что он ими дорожил — штучная работа.

Закончили уже в глубоких сумерках, стрельбой из СВД на 400 метров, с тем же прицелом ПСО-1. Помощник нервничал, но умеренно, на выходе я достал из рюкзака и отдал капитану бутылку коньяка Коктебель. Кириллов одобрительно кивнул:

— Слушай Лобанов, у тебя очень знакомые ухватки. Какая у тебя была последняя кличка?

— Старшина.

Здесь он поинтересовался: «А Семеныч, наш старшина, тебе не родственник? Одна ухватка.»

— У меня мужа тетушки зовут Семеныч.

И я увидел, как суровое и бесстрастное лицо Кириллова, прорезали лучики смешинок у всегда прищуренных глаз и это меня поразило. Правильно говорил участковый на Сахалине: «Правда она разная.» Так у меня появилась первая кличка — Старый и это у самого молодого в подразделении бойца.

Почистил оружие, отчитались за боезапас, сдали машину и из парка довез Кириллова до квартиры, в Марьиной Горке. А сам поехал по уже привычному маршруту: санчасть — общежитие.

А утром, опять у Валеева в канцелярии, разговор начался с меня: