Месть железного дворфа - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 95

Слезы текли у нее по щекам, и при виде этого невероятного, невиданного божественного зрелища она опустилась на колени.

Несмотря на то что Тиаго Бэнр находился далеко от лагеря, на вершине небольшого холма, он заметил Дзирта, швырявшего в небо осколки ослепительного света. Молодой дроу-аристократ спрятался за кустом, на котором почти не было листвы, как и на всех кустах и деревьях Серебристых Болот в этом году. Вцепившись в спутанные ветки, он наблюдал за волшебной картиной в изумлении и гневе.

– Скоро мы его захватим, – пообещал чей-то голос, раздавшийся у него за спиной. Тиаго от неожиданности едва не выпрыгнул из сапог, резко выпрямился, выхватил меч и приказал щиту развернуться.

Что ты здесь делаешь? – спросил он, увидев, кто это сказал.

– Я искала тебя и нашла, – солгала Дум’вилль.

Разумеется, она пришла сюда, чтобы найти другого, но Хазид-Хи почувствовал присутствие эмблемы Дома Бэнр, которая помогла Тиаго не разбиться насмерть после падения со спины дракона. Ведь эта эмблема, подобно всем знакам Дома Бэнр, была вырезана из камня, добытого в Фаэрцрессе, области Подземья, пропитанной магическими излучениями, – теми же самыми, которые наделили меч разумом.

– Я не звал тебя! – рявкнул Тиаго. – Где Рейвел и моя жена?

– Этого я не знаю. Враги гнались за ними от переправы через Ровин далеко на юг. Меня сбросили в реку, и я выбралась на берег только у Сарбрина. Мой меч провел меня к моему отцу, а оттуда, со склона горы над крепостью дворфов, мы пришли на север, чтобы найти тебя.

Тиаго с нескрываемым недоверием посмотрел на нее. Как она могла знать, что он здесь, знать о том, что он вообще жив? Он опустил меч, и Дум’вилль подошла ближе.

– Тебе следовало бы радоваться тому, что я пришла, потому что я могу оказаться очень полезной тебе здесь, в Верхнем Мире, – сказала она, и в ее нежном голосе прозвучали дразнящие потки.

– Ты бесполезное существо, и я прекрасно обойдусь без тебя.

– Тебе следует еще раз подумать об этом.

– Ты осмеливаешься перечить мне?

Я не бесполезна для тебя, благородный сын Дома Бэнр, – сказала девушка, расправив плечи. – Я легко могу передвигаться среди рас, населяющих поверхность, а кроме того… – Она шагнула еще ближе. – Я могу предложить тебе нечто такое, чего не могут дать тебе женщины Мензоберранзана.

– И что же это, скажи на милость? – спросил Тиаго, когда она подошла к нему вплотную.

– Уважение, – ответила Дум’вилль.

Тиаго притворился разгневанным и даже ухитрился изобразить злобную гримасу, но Дум’вилль видела, что ее слова задели его, хотя она и не могла бы сказать, что привлекло его сильнее – возможность почувствовать себя главным или практическая польза от ее присутствия.

Девушка решила, что это не имеет значения, потому что она все равно ненавидела его. Тем не менее она нуждалась в Тиаго, если хотела достичь своей цели. Пусть думает, что это она помогает ему в его делах.

Вскоре плакали даже дворфы, и все, кто находился на поле, были словно загипнотизированы происходящим.

Завеса тьмы начала рассеиваться, и сквозь нее уже пробивался свет звезд. Их увидели на Серебристых Болотах впервые за много месяцев.

Сражение в небесах продолжалось, сверкающие осколки и искры возникали из ладоней Дзирта и поднимались вверх. А сам он пел, несмотря на то что чувствовал себя так, будто сама его жизненная сила участвует в страшном сражении – сражении Света и Сумерек.

Это продолжалось почти до рассвета, и впервые за долгое время люди, эльфы и дворфы увидели настоящую ночь, и многострадальную землю озарил серебристый свет полной Селунэ и се Слез.

Песня закончилась шепотом, последней, почти бессильной нотой, и затем чары рассеялись, Дзирт упал и остался неподвижно лежать на траве. Друзья подбежали к нему, испугавшись, что он умер, называя его по имени.

А в это время на западе, в предгорьях, обычно невозмутимый Джарлакс вынужден был прикрыть рот рукой, чтобы не рассмеяться вслух.

– Блестяще! – произнес он. – Они считают, что это дело рук их богини!

Когда Сумерки полностью рассеялись, Киммуриэль разорвал созданную им мысленную связь между Дзиртом и Громфом Бэнром. Архимаг использовал ничего не подозревающего Дзирта как марионетку. Дзирт замещал его самого, пока он творил могущественное заклинание, которое одолело заклинание Тсабрака.

– Уж не знаю, что на это сказать, – заметил Джарлакс, качая головой.

Громфу потребовалось довольно много времени, чтобы прийти в себя после такого усилия. Подобной магии ему не приходилось творить за всю свою жизнь. Он открыл глаза, шагнул прочь от псионика, захлопнул огромную книгу с заклинаниями и окинул Джарлакса надменным взглядом.

– Притворство, скрытое внутри притворства, прикрывающего очередное притворство. Такого я никогда еще не видел, – заговорил Джарлакс, который долго не мог хранить молчание. – Все видели, как Дзирт произносил волшебные слова, и все поверили в то, что силу ему даровала его богиня. Как это далеко от истинного положения вещей. Превосходно. Что ж, брат, ты начинаешь мне напоминать… меня самого!

Громф приподнял бровь. Он мог ничего говорить, настолько грозным было выражение его лица.

– Но, разумеется, ты в состоянии понять мое недоумение, архимаг, с подобающим почтением продолжал Джарлакс. – Верховная Мать…

– Будь проклята эта Квентл, чтоб ей провалиться в Девять Кругов Ада и чтоб дьяволы там с ней забавлялись! – прорычал Громф, и Джарлакс с Киммуриэлем испуганно отпрянули. – Настоящая Верховная Мать Мензоберранзана сейчас спит на руках Минолин Фей-Бранш, в ожидании моего возвращения, – объяснил Громф. – Квентл и весь город скоро узнают об этом.

Джарлакс и Киммуриэль в изумлении переглянулись.

Толстые бревна, из которых был выстроен частокол крепости Темная Стрела, с треском падали на землю. Стоял ясный солнечный день, и полные энергии дворфы перетаскивали бревна к Сарбрину и швыряли их в воду. Всадники уже ускакали в Мифрил Халл, и жители крепости готовились вылавливать дрова у моста через Сарбрин.

В тот день в тронном зале крепости Темная Стрела совещались только четыре дворфских короля, потому что они обсуждали важные дела клана Делзун, никого больше не касавшиеся.

– Мифрил Халл принадлежит Коннераду, – заявил Бренор после того, как было покончено с формальностями, в том числе с несколькими большими кружками эля из-за волшебного щита Бренора. – Даже если бы я там остался, я никогда не стал бы претендовать на то, что отдал ему добровольно и по закону.

– Для Малыша Арр Арра всегда найдется место в твердыне Фелбарр! – заверил король Эмерус рыжебородого дворфа, и остальные закричали «ура!» и в очередной раз чокнулись.

– Ба, но его место в Мифрил Халле, это точно! – возразил король Коннерад.

– Мое место на западе, – торжественно произнес Бренор, и три короля, опустив кружки, серьезно посмотрели на него. – И надеюсь, друзья, вы дадите мне воинов, чтобы отвоевать это место.

– Гаунтлгрим, – прошептал Коннерад.

– Точно, – подтвердил Бренор. – Его захватили проклятые дроу-эльфы, но им его не удержать.

– Надо отправить весточку в Мирабар, – предложил король Харнот. – Да, и, конечно, в Долину Ледяного Ветра.

– Сколько ребят тебе нужно? – спросил король Эмерус.

– Все, кого вы можете дать, – ответил Бренор. – Это Гаунтлгрим, там мой трон, и Кузня – ах, эта легендарная кузница!

– Ходят слухи, что ты нашел ее, – сказал Эмерус.

– Это не просто слухи. Я дважды ее находил. Видите мои щит и меч? Они побывали в Кузне Гаунтлгрима, и в тамошних горнах горит огонь, порожденный древним чудовищем. Вы об этом, конечно, слыхали, ребята, но я вам говорю, там еще много чего есть.

Он поднял свою кружку, и остальные чокнулись с ним. Четыре дворфских короля взглянули друг другу в глаза, заглянули друг другу в сердца и в этот момент поняли, что Гаунтлгриму суждено вновь вернуться в руки клана Делзун.