Связанные Любовью (ЛП) - Рейли Кора - Страница 62

Медленная улыбка, которая начиналась с мягкого завитка в уголках этого идеального рта, затем распространялась, пока не прорезала все ее лицо, широкая и ошеломляющая. Она уже давно не улыбалась.

Маттео молча наблюдал за мной со слишком понимающим выражением лица. — Возможно, Ария начала беспорядок, но ты будешь тем, кто закончит его, Лука.

— Я не буду извиняться.

— Хорошо, но я чертовски устала

от напряженного настроения, которое тянет нас вниз. Не только ты и Ария, но и Джианна и Лилиана, и я и Ромеро. Это чертовски раздражает, и это нас всех сломает. Если ты уверен, что не извинишься перед Арией за то, что обвинил ее в измене, и за то, что холодно с ней обошелся, тогда, по крайней мере, покончи с этим навсегда. Ты так изменился в семье. Измени ситуацию и подай на развод, затем ты сможешь вернуться к траханью Нью-Йоркских девочек и Ария сможет найти хорошего парня, чтобы выйти замуж.

— Нет! — прорычал я. — Ария моя. Я убью каждого ублюдка, который посмеет прикоснуться к ней. Не будет никакого гребаного развода. Когда-либо. И я не хочу никого…

— Но она, - закончил Маттео. Он пожал плечами. — Тогда твои яйца посинеют и отвалятся, потому что я не думаю, что Ария сделает первый шаг снова.

Глава 22

Ария

Было уже позднее утро. Я не спала большую часть ночи, потому что чувствовала себя больной, но и слишком измученной, чтобы встать с постели. Обернувшись, мои глаза нашли пустое место рядом со мной в постели. Мои пальцы пробежались по мягкой ткани. Я все еще спала на своей стороне кровати и всегда просыпалась наполовину пустой кровати Луки, как будто мое тело пыталось найти его ночью. Восемь недель одиноких ночей.

Я надела свободный шелковый халат, скрывавший мой живот, и босиком вышла из спальни. В доме было тихо, но где-то вдалеке я слышал глухие голоса.

К моему удивлению, Лука и Маттео все еще сидели за завтраком. Их тарелки были покрыты крошками, но они уже покончили с едой и, судя по всему, о чем-то спорили. Еще одна тарелка тоже была покрыта крошками, но Джианна уже ушла. Они с Лукой в одной комнате, это ненадолго. Наверное, она была в спортзале. Лили и Ромеро уехали в Нью-Йорк вчера утром.

Оба посмотрели на меня. Я ничего не сказала, не встретилась с ними взглядами. Я слишком устала, чтобы справляться со своими чувствами. Проглотив тошноту, я потянулась за термосом с фруктовым чаем, который Марианна всегда готовила для меня, и поставила его в чашку. Я сделала глоток горячего фруктового чая, не садясь. Утром я больше ничего не могла вынести и не хотела садиться, чтобы не бежать в ванную.

Лука наблюдал за мной, его взгляд задержался на моих скулах, затем на ключицах. Я знала, что он видит, как резко выступают мои кости. Халат не мог скрыть каждую часть меня. За последние две недели я похудела еще больше. Я начала беспокоиться о ребенке, но я просто не могла держать еду внутри. Я сделала еще один глоток чая, держась одной рукой за край стола, чтобы не упасть. Хуже всего было по утрам.

— Тебе лучше присесть, — предложил Маттео, и его голос заставил меня поднять глаза, потому что в нем звучало беспокойство.

Лука поднялся со стула, взял корзинку с пирожками и протянул мне. Он не был близок, никогда больше не был близок.

— Марианна купила твое любимое миндальное печенье. Тебе нужно поесть.

Его серые глаза были мягче, чем раньше.

Я уставилась на выпечку и почувствовала, как внутри все перевернулось. Я оглянулась. Его глаза были полны отчаяния. — Ария, пожалуйста, — добавил он. Он почти никогда не говорил Пожалуйста, особенно в присутствии других, даже Маттео. Меня охватила сильная волна тошноты. Я покачала головой, борясь с тошнотой.

— Не могу, — сказала я, повернулась и медленно пошла наверх. От бега меня бы стошнило. Я была рада, что Лука больше не следует за мной. Он сделал это легче.

Меня вырвало тем немногим, что еще оставалось в желудке, затем я в оцепенении почистил зубы и вымылась тряпкой. С таким головокружением я не могла рисковать и идти в душ.

Я вернулась в спальню, разделась и повернулся лицом к зеркалу.

— Что ты со мной делаешь? — с любовью прошептала я. Четырнадцать недель. Я приложила ладонь к животу. Голая, как сейчас, я не сомневалась, что беременна. Я повернулась к зеркалу. Младенец. Я легонько погладила свой живот, желая, чтобы это были руки Луки, нуждаясь в его прикосновениях и любви так сильно, что было больно.

Дверь в спальню открылась. — Ария. – это был Лука.

Я отвернулась от зеркала и бросилась к вешалке, где оставила халат. Я сорвал его и опрокинула на пол. Я вздрогнула, когда он ударился о землю перед моими ногами, затем быстро прижала халат к голой груди.

Лука застыл в комнате, переводя взгляд с вешалки на меня, вцепившуюся в халат, словно это было мое спасение.

На его лице промелькнуло сожаление, но я не смела надеяться.

— Ария, ты боишься меня? —тихо спросил он.

Я посмотрела на Луку. В те дни, когда он думал, что я изменяла, такое случалось, но не теперь. Он не причинил мне боли, когда думал, что я предала его самым худшим способом. Он никогда не причинит мне вреда.

— Нет, — сказала я убежденно.

Он двинулся ко мне, двигаясь медленно и осторожно, чтобы не напугать меня, когда он поднял стойку и выпрямил ее. Он посмотрел мне в глаза, и от его эмоций у меня защемило сердце.

— Меня не волнует боль. Я могу справиться с пытками. Но когда я увидел тебя с Данте и подумал, что ты... — он замолчал, лицо его исказилось от боли. — Я хотел убить тебя, и я хотел убить себя, потому что знал, что слишком слаб, чтобы сделать это.

Какая логика.

— Прости, что заставила тебя думать, будто ты мне не доверяешь. Но Лука, я люблю тебя. Я никогда не позволю другому мужчине прикоснуться ко мне, никогда не предам тебя. Никогда.

— Я знаю, — тихо сказал он. Он все еще не преодолел оставшееся расстояние между нами. Возможно, потому, что я все еще прикрывалась халатом, как будто боялась того, что он сделает с моей наготой.

— Ты все еще любишь меня? — спросил он с непроницаемым выражением лица. В тот момент он не был Капо, он был моим мужем, человеком, которого я любила и который, в свою очередь, любил меня.

— Конечно, — сказала я. Я не думала, что смогу разлюбить его. — А ты? Ты любишь меня?

Он рассмеялся темным, грубым смехом. Он сделал шаг вперед, но остановился.

— Я слишком сильно тебя люблю. Это чертовски больно. Это убивает меня каждую секунду, когда я не с тобой, каждую секунду притворяться, что я не люблю тебя. Я ненавижу видеть, как ты болеешь из-за меня.

— Я не больна, — запротестовала я.

Он указал на мои ключицы.

— Ты так похудела, Ария. Я не слепой.

Я пожала плечами.

— Ничего такого, с чем бы я не справилась.

— Прости меня, — выдавил он. Мои глаза расширились. Он никогда раньше не произносил этих слов. Капоне просит прощения и не дарует его. Это был один из уроков отца он принял близко к сердцу.

Его глаза не были холодными, жесткими или настороженными. Он впустил меня. Он вернулся. Мой Лука вернулся. Я начала плакать. И он преодолел оставшееся расстояние.

— Ария?

Я посмотрела на него, на его страдальческий взгляд. -

— Конечно, я прощаю тебя, если и ты простишь меня.

— Как я мог не простить тебя? — он обхватил мои щеки. — Я люблю тебя.

Он наклонился и нежно поцеловал меня. Я тонула, а он был моим воздухом. Он был моей жизнью, моей любовью, моим всем. Его поцелуй был сладким. Никакого собственничества, только любовь. Я приоткрыла губы, и его язык попробовал меня на вкус. Я скучала по этому. Я скучала по нему.

Я бросила халат и прижала руки к его груди, чувствуя, как бьется его сердце. Его руки скользнули по моим щекам, плечам, спине и ребрам. Так близко к моему животу. Он отстранился.

— Твои ребра, — тихо сказал он. — Ария, тебе нужно поесть. Я не позволю тебе морить себя голодом. Позволь мне помочь тебе.

Я улыбнулась ему.

— Ты ничего не можешь сделать, Лука.