Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Тридцать три несчастья. Том 2. Небывалые неприятности - Сникет Лемони - Страница 7


7
Изменить размер шрифта:

Глава четвертая

Если вы в последнее время заходили в какой-нибудь музей посмотреть новую выставку живописи или спрятаться от полиции, то, может быть, заметили там род картин, называемый триптих. Триптих состоит из трех картин, и на каждой нарисовано разное. Мой друг профессор Рид, например, написал для меня триптих: на одной доске он изобразил пожар, на другой пишущую машинку, а на третьей – красивое и умное женское лицо. Триптих называется «Что случилось с Беатрис», и, глядя на него, я не могу удержаться от слез.

Я писатель, а не художник, но если бы я попытался нарисовать триптих под названием «Злополучная жизнь бодлеровских сирот в Пруфрокской школе», я бы изобразил на одной доске мистера Ремору, на другой – миссис Басс, а на третьей – коробку со скобками для пробивания бумаг, и в результате мне стало бы так грустно, что, глядя целыми днями то на триптих Беатрис, то на бодлеровский триптих, я бы плакал не переставая.

Мистер Ремора, учитель в классе у Вайолет, был так страшен, что Вайолет предпочла бы оставаться все утро в Сиротской лачуге и есть с завязанными сзади руками, только бы не спешить в комнату номер один и не учиться у такого отталкивающего человека. У мистера Реморы были густые черные усы, как будто ему под нос прилепили отрубленный большой палец гориллы, к тому же мистер Ремора беспрерывно жевал бананы. Банан весьма вкусный фрукт и содержит много калия, но, наблюдая, как учитель запихивает в рот банан за бананом, роняет на пол кожуру и размазывает мякоть по усам и подбородку, Вайолет возненавидела бананы. Между жевками мистер Ремора рассказывал всякие истории, а дети записывали их в записные книжки и время от времени сдавали тесты. Рассказы были очень короткие и сыпались как из рога изобилия, причем на все мыслимые темы. «Однажды я пошел в магазин за коробкой молока, – рассказывал он, жуя банан, – потом вернулся домой, налил молока в стакан и выпил. Потом стал смотреть телевизор. Конец». Или: «Как-то в середине дня человек по имени Эдвард сел в зеленый пикап и поехал на ферму. На ферме держали гусей и коров. Конец». Мистер Ремора рассказывал историю за историей и ел банан за бананом, и Вайолет все труднее было слушать. Чтобы совсем не соскучиться, Дункан садился с ней рядом и в особенно невыносимые дни они обменивались записками. Но что ухудшало положение, так это Кармелита Спатс, которая сидела прямо за Вайолет и каждые несколько минут пригибалась вперед и тыкала Вайолет в спину прутом, подобранным на лужайке.

– Сирота, – шипела она и тыкала Вайолет в спину, и Вайолет отвлекалась и забывала записать какие-то детали последнего из рассказов мистера Реморы.

По другую сторону коридора в комнате номер два Клаусу преподавала учительница миссис Басс. Ее черные волосы были такими длинными и спутанными, что она тоже смахивала на гориллу. Учительница она была слабая, что в данном случае означает не то, что у нее «слабо развиты мышцы», а то, что она «помешана на метрической системе». Метрической, как вы, возможно, знаете, называется система, с помощью которой большая часть человечества производит измерения. Так же как никому не возбраняется съесть пару бананов, так никому не возбраняется заниматься измерениями. Клаус вспоминал, как лет в восемь, соскучившись сидеть дома в дождливый день, он измерил ширину всех дверей в бодлеровском доме. Но миссис Басс независимо от погоды хотела одного: измерять все подряд и записывать цифры на доске. Каждое утро она входила в класс номер два с сумкой, полной самых заурядных предметов: сковородка, рамка для картины, кошачий скелет – и клала по одному предмету на парту каждому ученику. «Измеряйте!» – кричала миссис Басс, и все доставали линейки и принимались измерять, что кому досталось. Потом они выкрикивали каждый свою цифру, и миссис Басс записывала их на доске, а затем по ее команде учащиеся менялись предметами. Класс занимался этим все утро, и глаза у Клауса постепенно стекленели, что в данном случае означает «слегка ныли от скуки». По другую сторону комнаты глаза Айседоры Квегмайр тоже постепенно стекленели, и порой они с Клаусом смотрели друг на друга и высовывали язык, вероятно желая сказать: «Миссис Басс жуткая зануда, правда?»

Солнышку, однако, вместо школы приходилось идти на работу в административное здание, и, должен сказать, ее положение из всех троих было, пожалуй, наихудшее. Как секретарю завуча Ниро, ей надлежало выполнять многочисленные обязанности, которые просто не под силу маленькому ребенку. Например, она должна была отвечать на телефонные звонки, но не все люди, звонившие завучу Ниро, понимали, что «Зелтепия!» – Солнышкин способ сказать: «Доброе утро, вы звоните в офис завуча Ниро, чем могу помочь?» Уже на второй день Ниро взбеленился оттого, что Солнышко привела в замешательство кучу его деловых знакомых. На Солнышке также лежала обязанность печатать на машинке, пробивать скобками разные бумаги и отправлять почтой письма завуча Ниро, то есть она должна была уметь пользоваться пишущей машинкой, степлерами и марками, хотя все это предназначено для использования взрослыми. В отличие от многих малышей Солнышко имела некоторый опыт по части тяжелой работы, как-никак вместе со своими старшими она трудилась на лесопилке «Счастливые запахи». Но теперешние орудия производства совершенно не соответствовали ее крохотным пальчикам. Ей с трудом удавалось нажать клавиши машинки, а когда удавалось, все равно она не знала, как пишется большинство слов, которые диктовал ей Ниро. Она никогда прежде не пользовалась степлером, то есть машинкой, скрепляющей бумаги скобками, поэтому иногда она нечаянно прокалывала себе пальцы, и они потом болели. А порой марка приклеивалась у нее к языку и никак не отлипала.

В большинстве школ, даже в самых плохих, учащиеся имеют возможность восстановить силы в конце недели, в так называемый уик-энд, когда можно отдохнуть и поиграть, а не только сидеть на несносных уроках. Бодлеровские сироты с нетерпением ждали случая сделать перерыв в созерцании бананов, линеек и секретарских принадлежностей. И они очень огорчились, когда в пятницу Квегмайры сообщили, что в Пруфрокской подготовительной школе уик-энда не бывает, а суббота и воскресенье, вероятно в соответствии с девизом школы, дни обычных школьных занятий. Хотя, в сущности, смысла в этом было мало: помнить, что вы умрете, одинаково легко и когда отдыхаешь, и когда сидишь на уроках. Но уж так здесь повелось, и Бодлеры скоро стали путаться в днях недели, настолько однообразен был распорядок дня. Поэтому, уж извините, не могу сказать, в какой день недели Солнышко заметила, что запас скобок на исходе, однако могу сказать, какова была реакция Ниро: поскольку на обучение секретарским навыкам у нее ушло слишком много времени, он не станет покупать новые скобки, когда они кончатся. Солнышко сама должна изготовить их из тоненьких металлических проволочек, хранящихся у него в ящике стола.

– Какая нелепость! – воскликнула Вайолет, услышав от Солнышка о требовании Ниро.

Обед уже кончился, и Бодлеры вместе с Квегмайрами обрызгивали солью потолок в Сиротской лачуге. Вайолет раздобыла несколько обрезков металла позади столовой и сделала пять пар шумных башмаков: три для Бодлеров и две для Квегмайров, чтобы их тоже не беспокоили крабы, когда они будут навещать Сиротскую лачугу. Однако проблема светло-коричневой капающей плесени еще не была решена. С помощью Дункана Клаус нашел в библиотеке книгу о разных видах плесени и вычитал, что от соли именно этот вид сморщивается и засыхает. Квегмайры отвлекли работников столовой, уронив свои подносы на пол, и пока Ниро орал на них, ругая за устроенный кавардак, Бодлеры сунули себе в карман каждый по солонке с дырочками. Сейчас, во время короткой послеобеденной передышки, все пятеро, сидя на кипах сена, старались забросать снизу вверх плесень солью и обсуждали прошедший день.

– В самом деле возмутительно, – поддержал Клаус сестру. – И без того нелепость, что Солнышко работает секретаршей, но еще и делать самой скобки!.. С большей несправедливостью я в жизни не сталкивался!