Видок. Неживая легенда - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 5

Пропеллер зачавкал, разбрасывая вокруг куски мяса и синеватую жидкость.

Сразу врубив форсаж, я заставил катер двинуться вперед, но как-то неуверенно.

Черт, якорь!

После того как стопор сброса якоря оставил болоту нежданный подарок, катер лихо рванул вперед. Странная тварь еще с десяток секунд цеплялась за корпус нашего суденышка, но затем отвалилась.

Мне кажется или среди цветочных зарослей вздыбилась спокойная поверхность болота, формируясь в прозрачную девичью фигурку? Не уверен, но похоже, что это моя старая знакомая русалка. Любить меня ей не за что – особенно после пережитого контакта с серебряной дробью и подводной мини-бомбой. С другой стороны, ей-то как раз грех жаловаться: в тот день ее сосед-леший вообще был развеян и прекратил свое существование.

Увы, благодарность свободному энергенту явно не свойственна. Впрочем, я на ее месте тоже затаил бы злобу. Мне еще повезло познакомиться с бестелесной русалкой, а ведь есть более опасный подвид – симбиоз энергента и мертвого тела, избравший воду как среду своей нежизни. Свободные энергенты не могли напрямую влиять на защищенного собственным биополем человека, а вот подвести к нам неведомого монстра у нее силы хватит.

Почему неведомого? Потому что я не раз лично опрашивал и шатунов, и изучающего тварей Топи доктора Вяльпе. Так вот все они едва ли не хором заявляли, что в этой части болот нет ничего опаснее больших пиявок и мелких щучек, которые живут стаями и имеют повадки пираний. Кстати, нужно не только высказать свое «фэ» Яну Нигульсовичу, но и срочно показать ему Борю, который уже отодрал от себя щупальце и явно собрался выкинуть его за борт.

– Боря, оставь эту дрянь. Пусть доктор ее посмотрит: вдруг там какой-то яд.

Инженер брезгливо отбросил под переднее сиденье уже не шевелившееся щупальце и перебрался на диванчик, к смирно сидевшим там друзьям. Вместе они смотрелись как выуженные из воды котята – перепуганные и взъерошенные. Да еще и забрызганные синеватой гадостью.

Эта картина заставила меня улыбнуться, и улыбка наконец-то распустила тугой узел напряжения. Сдвинув рычаг форсажа, я снизил скорость катера.

– Что ты делаешь?! – тут же отреагировал Дава.

– Нужно повернуть кресло, так вести неудобно.

– А-а-а, – протянул он и начал осматриваться по сторонам. – Мой цилиндр!

– Хочешь вернуться? – с нервным смехом спросил я.

– Я что, похож на блаженного? – спросил Дава, на лицо которого начали возвращаться нормальные краски.

Его голос тоже подрагивал от нервного смеха. Ну а затем мы громко заржали, истерично, зато дружно.

Развернув кресло, я удобнее устроился за рулем и вновь разогнал катер до максимума.

Вот и съездили на пикничок! Ирония ситуации состояла в том, что этой поездкой я пытался перебороть иррациональный страх перед Топью, но, похоже, лишь усугубил его.

Ну не везет мне в сих колдовских краях – вечно случается какая-то гадость на грани фола. Да и ладно. У меня хватает дел и в более обжитых местах.

Глава 2

Наше появление у причала сразу подняло суматоху на берегу. Еще больше беспокойства Ярославу Андреевичу с подчиненными я добавил своим приказом достать нами чистые робы и собрать запачканную одежду в брезентовые мешки. Не забыл также наложить запрет на подход к катеру. Отрубленное щупальце я упаковывал собственноручно под завороженными взглядами окружающих.

В паромобиль мы загрузились все тем же составом и, пронесшись пожарной командой через весь город, дружно завалились в городскую больницу.

Наше появление наполнило суетой и шумом до этого тихий и стерильный как в гигиеническом, так и в эмоциональном плане кабинет доктора Вяльпе.

– Вот, – заявил я и вывалил содержимое торбы на железный стол для инструментов.

Имелось, конечно, желание шмякнуть эту мерзость прямо поверх рабочих бумаг, но мое негодование было не настолько сильным.

– Что это? – на удивление спокойно и даже заинтересованно спросил доктор, не став реагировать на наше бесцеремонное появление.

– Это вы мне скажите, уважаемый доктор, – кто уверял меня, что рядом с устьем Стылой нет ничего, как вы выразились, интереснее пиявок?

– Ну, об этом говорят мои исследования, – с усилившимся от волнения эстонским акцентом сказал доктор, разглядывая щупальце.

– Ладно, – сдулся я, поняв, что спорить тут бессмысленно. – Важнее другое – стоит ли нам ждать проблем от контакта с этим монстром? Вдруг он ядовитый.

– Вас покусали? – встрепенулся доктор, посмотрев на нашу четверку как-то по-новому.

– Нет, просто забрызгало кровью чудовища. Только вон Бориса Олеговича схватило это самое щупальце.

– Позвольте, – обратился доктор к Боре и начал быстро проводить первичный осмотр. Особенно внимательно он исследовал руку, в которую вцепилось щупальце.

Закончив, доктор лишь пожал плечами:

– Не вижу ни малейших признаков отравления. Пара синяков и легкая дезориентация, но, судя по запаху, вы выпивали.

– Чуточку, – почему-то покраснел Боря.

– Скорее всего, это последствия опьянения, но вы все же завтра с утра загляните ко мне. Дополнительно я исследую предоставленный биоматериал и поставлю вас всех в известность, если найду что-то опасное.

Парни хором облегченно выдохнули, и на их лицах тут же отразилось жгучее желание сбежать из больницы как можно дальше. И я их прекрасно понимал.

– Простите нас за бесцеремонное вторжение, – за всех извинился я, – мы, наверное, пойдем.

– Да-да, – отмахнулся доктор, внимательно осматривая лежавшее на столе щупальце, но тут же встрепенулся: – Игнат Дормидонтович, не могли бы вы немного задержаться?

– Конечно, – ответил я, не испытывая ни малейшего желания.

– Мы будем в «Старом охотнике», – шепнул Дава и ободряюще хлопнул ладонью меня по плечу.

– Присаживайтесь, Игнат Дормидонтович, – дождавшись ухода моих друзей, предложил доктор. – Хотите чаю с бутербродами? У Ванды они диво как хорошо получаются.

Я, сглотнув собравшийся у горла ком, демонстративно покосился на щупальце.

– Не думал, что после всех пережитых приключений вы сумеете сохранить брезгливость, – удивился доктор моей чувствительности.

– Ян Нигульсович, – с показным возмущением воскликнул я, – и чем же таким, по вашему мнению, мне пришлось заниматься? Не по помойкам же я шастал.

– Ну, крови за вами было много, и не только живой.

Мне даже стало интересно, что именно о моих приключениях слышал главный топинский доктор. Правду я ему точно не расскажу, да и прав на то не имею. Впрочем, мои истории из прошлого его не интересовали, а послушать он хотел о настоящем:

– Расскажите, как выглядел бывший хозяин сего щупальца.

– Вы думаете, я его там особо рассматривал? – проворчал я, но все же принялся рассказывать.

Выслушав меня, доктор задумчиво обхватил свою куцую бородку.

– Скорее всего, это изменившийся под воздействием энергетических эманаций октопус.

Это слово мне было знакомо.

– Осьминог?! Вы серьезно? В Сибири, да еще в пресном водоеме?

Насколько я слышал, в пресной воде эти существа точно не живут.

– Игнат Дормидонтович, – по-доброму улыбнулся доктор, – вы уже год пребываете в Топинске и еще чему-то удивляетесь? Скорее всего, это не, так сказать, октопус вульгарис, а нечто другое, но все равно огромное вам спасибо за подарок. Он станет жемчужиной моей диссертации о живом мире Стылой Топи!

После этого заявления доктор задвинул речь на полчаса о своей научной работе. Не скажу, что было так уж скучно, – я узнал много нового, но из всего сказанного сделал лишь один жизненно важный вывод. Ну ее на фиг, эту Топь с ее уникальностью! Если появился чисто морской моллюск, то всплыть там может все что угодно – от какого-нибудь динозавра до инопланетянина. Так что за околицу Топинска в сторону болот я больше не ходок.

После беседы с доктором я заскочил к себе в бывшую пожарную каланчу и был встречен своей личной нечистью, которая, в отличие от болотной, приносила одну лишь пользу.