Территория падших (СИ) - Romes Julia - Страница 40

— Ненавижу тебя, Морган, — проглотив ком в горле, едва могла говорить Виктория. — Ненавижу тебя!

«Это не взаимно,» — хотел ответить Ник, всматриваясь в её покрасневшие красивые глаза. Ему было сложно понять, почему Виктория Далтон никак не вызывала в нем чувство ненависти. В начале пути, когда они с Мануэлем решили воспользоваться дочерью Бена в своих целях, Ник имел другое представление о том, что станет исходом коварного плана. Сейчас же, слезы Викки не были поводом для радости. Вовсе не этого он добивался.

Тори ощущала чувство отвращения к его касаниям. Она хотела скорее вырваться из его рук и больше никогда не видеть черные, будто ночь, глаза Николаса Моргана. Глаза, в которых помимо жестокости больше ничего не было.

— Пусти! Я сделаю, что ты сказал. Только пусти меня!

Ник без возражений отошёл на шаг и был удивлен заметить, как Виктория отчаянно кинулась к подвалу, совсем немедля. На её лице кроме злости ничего не осталось. Она презирала Николаса каждой клеточкой тела и это более, чем заслуженно.

Ступеньки были широкими, позолоченными и вели вниз, будто бы не в подвал, а в настоящие хоромы. Толкнув дверь, которая была открытой, она поняла, как заблуждалась в предположениях. Войдя в помещение, перед ней открылась ужасающая картина. Небольшой старинный серый коридор, а по бокам две камеры с решётками. Свет был тусклым и раз в несколько секунд выключался и сразу же вновь загорался.

Тори вздрогнула, как только Ник прошел за ней. Она резко повернулась на каблуках.

— И где моя камера? Которая? Эта? — она указала на ту, что была с поломанной ржавой кроватью. — Или же вот эта? — в следующей пробежала крыса.

— Я позволю тебе выбрать самой.

— Ох, как великодушно! — парировала Тори. — Выбор слишком сложный. Каждый вариант по-своему хорош.

Ник закатил глаза, понимая саркастичность её речи.

— Могу предоставить услугу пожить и там, и там, чтобы не прогадать, — подыграл ей Ник.

— Ник, ты невероятно добрый, — Тори приложила ладонь к груди и совсем не понимала, как начинает понемногу впадать в истерику.

— Не беси меня. Вперед.

Тори вошла в камеру с далеко не новой узенькой кроватью, на которой поместится, наверное, только ребёнок или карлик. Она скрестила руки на груди и уставилась в стену, рассматривая её заинтересованным взглядом, лишь бы больше не поворачиваться к своему мучителю.

Она услышала характерный звук закрывающегося замка. Ник запер её в камере. Замечательно.

Николас продолжил смотреть на упорно игнорирующую его Викторию. Она сейчас выглядела как много лет назад, будучи ещё совсем маленькой. Капризная, упертая и непокорная. Тогда эта взбалмошная девчонка выводила его из себя проявлением высокомерного характера. Сейчас же ситуация совершенно иная и совсем не похожа на то, что было в прошлом. Все те черты характера, которые раздражали его в Виктории, сейчас выглядели уместно. Она не забилась в угол в страхе, не стала истерить и терять сознание. Собравшись, Викки упорно держалась, не показывая свою беспомощность. Вероятно, это повод для того, чтобы оценить её силу духа, но также повод увидеть, что эта девушка никогда не смела проявлять свою женскую слабость. Бенджамин Далтон не позволял ей это при том, что Викки, как девочке, весьма не постыдно быть хрупкой и ранимой.

— Что будет с Гвинет? — спросила Тори, не поворачиваясь к нему.

— Ничего хорошего, — кратко ответил Ник, давая ей понять, что Гвинет может и жива, но от этого ей лучше не станет.

— Ты будешь держать меня здесь до смерти? Отец будет искать нас с сестрой!

— Это последнее, о чем тебе стоит думать, — бросил Николас. — У меня слишком много дел, Викки. Мои люди присмотрят за тобой. Я сюда больше не приду. Надеюсь, ты будешь хорошо вести себя. Не хотелось бы мне тратить свое время на то, чтобы наказывать тебя вновь и вновь.

Тори слегка повернула голову в сторону, чтобы посмотреть на Моргана.

— А я надеюсь, что ты выполнишь обещание, и я больше никогда не увижу тебя.

— Не переживай. Твое желание исполнится, — он слегка улыбнулся, оценивая Викки взглядом с ног до головы.

Тори нахмурилась, замечая, как скользит его взгляд по её телу, изучая, словно дорогую картину в галерее.

— Уходи, Ник, — прошептала она, отводя от него печальные, полные непролитых слез, глаза.

Он сделал шаг к двери, чтобы оставить девушку одну и не мучить своим присутствием. Она и так достаточно настрадалась по его вине. Хоть и заслужила!

Перед тем, как выйти Ник сказал только одно:

— Я буду скучать по твоему отвратительному характеру.

Тори резко обернулась, сделав несколько шагов. Вцепившись пальцами в потресканные от краски решётки, она уставилась ему в след. Его голос прозвучал более, чем саркастично. Хотя, вероятно, что под действием абсолютной ненависти к Николасу Моргану, она не расслышала в его последних словах проблеск искренности.

Отойдя на несколько шагов в сторону, Тори облокотилась о стену и медленно съехала вниз, вцепившись пальцами в свои волосы. Что дальше? Смерть в одинокой сырой камере? Лучше бы её пристрелили там в лесу. Хуже быть уже не может.

Вскинув голову вверх, Тори дала задержанным слезам скатиться по щекам. Наедине с собой она наконец-то могла освободится от внутренних терзаний и разрывающей на части душевной боли. Ведь эта боль — всё, что в ней осталось.

========== Глава 10 ==========

Просидев на железной кровати не меньше суток, Тори ощутила первые признаки собственного сумасшествия. Если раньше в ней таилась надежда, что Ник запер её здесь на несколько часов, чтобы проучить, то сейчас эта надежда чудесным образом испарилась в воздухе. Она вовремя перестала тешить себя глупыми ожиданиями и осознала, что будет находиться ещё не один день и даже не один месяц в четырёх стенах. Возможно, это место останется домом до конца её дней. Разве что чудо может помочь Виктории Далтон освободиться из этого проклятого места.

В камере не было ничего, кроме старого маленького умывальника, уборной и ржавой кровати размером даже не для её маленького роста. Неужели эти изверги додумались поставить в тюремную камеру кроватку для ребёнка? Или же она была предназначена для карлика? Иначе объяснить этот аномальный ход мыслей весьма сложно.

Кого тут держали до неё? Вот прекрасный момент об этом подумать, ведь теперь-то у неё явно освободилось время в чрезвычайно занятом графике.

Тори нервно рявкнула и, резко поднявшись на ноги, начала раскидывать руки в стороны, чтобы размять затекшее тело. Она остановилась посреди камеры и, закинув голову назад, зажмурила веки, желая представить, что сейчас находится на своей большой кухне и пьёт любимый кофе с большим добавлением сливок.

Вместо этого ей приходилось сидеть взаперти без еды. Воду Тори решила взять из умывальника. Едва ли она была очищенная, но в таких сложных обстоятельствах мысль о вредности воды из крана волновала меньше всего.

На следующий день Тори проснулась в сидячей позе и, будто бы безумная, подскочила на месте, услышав скрип двери. Сердце начало колотиться, словно сейчас остановится. Выглянув в сторону, она смогла увидеть знакомое лицо. Джим. Он остановился с подносом в руках и посмотрел изучающим взглядом на замученную до смерти пленницу.

— Доброе утро! — торжественно произнёс Джим, будто бы вот-вот поздравит её с Рождеством.

Тори приподняла брови в абсолютном презрении к данной персоне. Она отвела от него взгляд и делала вид, что здесь кроме неё никого нет.

— Вот уж эта гордыня, — пробубнил себе под нос Джим. — Не нужно так, Виктория. Я не настолько добрый, как Ник. Терпеть не буду.

Тори едва сдержала смешок, когда этот человек прозвал Ника добрым. Ник. Добрый. Как можно было сочетать это в одном предложении? Это самая большая ложь, которую она когда-либо слышала. Николас Морган ужасный человек, и вряд ли найдётся кто-то хуже, чем он.

— Как твои дела? — беззаботно спросил Джим и продолжил смотреть на неё с коварным взглядом хищника. Не получив ответ на вопрос, Джим резко изменился в лице и неожиданно бросил весь поднос на пол.