Гнев Тиамат (ЛП) - Кори Джеймс - Страница 49

Его пищевой рециркулятор, разобранный по винтикам, лежал на одеяле, каждая деталь аккурат на своем месте – не рециркулятор, а сборочный чертеж рециркулятора. В раме оставался только встроенный источник питания. Тимоти перебирал детали, чистил и полировал каждую. Искал следы износа. Тереза сидела на его раскладушке, прислонясь к стене пещеры и вытянув ноги, а Крыска довольно похрапывала рядом. На границе света мурлыкал ремонтный дрон, его луковичные глаза смотрели на то, что Тимоти не дал ему позаботиться об оборудовании, чуть обиженно.

– Я не злой человек, – сказала она. – Не думаю, что злой, – добавила она, помедлив.

Тимоти кинул ей пару защитных очков и жестом показал надеть. Она надела и прикрыла ладонью глаза Крыски, чтобы та не ослепла. Через пару секунд в глазах Терезы, как маленькая зеленая звезда, вспыхнул факел сварочной горелки. Пошел едкий дым с металлическим привкусом, но Терезе он нравился.

– Дело в следующем, – сказал Тимоти, перекрикивая рев горелки. – Есть всего пара типов злости. Злишься, когда боишься, и злишься, когда расстроен. – Горелка с хлопком погасла.

– Можно? – спросила Тереза.

– Да, конечно, можешь снимать.

Она сняла очки и пещера показалась ей светлее, чем до очков. Даже при ярком свете горелки глаза адаптировались к темноте. Тереза почесала Крыску за ухом, а Тимоти продолжал:

– Когда ты… не знаю. Если тебя пугает, что твой старик может оказаться не тем парнем, которого ты всегда знала, то это может тебя разозлить. Или когда боишься, что кто-то ударит в спину. Как этот твой Безмозглый.

– Его зовут Коннор, – сказала Тереза, хотя слова Тимоти заставили ее улыбнуться.

– Да, я о нем, – согласился Тимоти. – Еще тебя может пугать, что из-за него ты выглядишь глупо перед своей командой. И это тебя злит. А вот если тебе насрать, жив твой старик или нет, если ни Безмозглый, ни твоя команда для тебя ничего не значат, то и злиться тебе не с чего. А бывает и по-другому. Вот ты пытаешься заставить что-то работать. Привести в соответствие. Трудишься несколько часов, и как раз в тот момент, когда все выглядит вроде правильно, металл гнется, и ты начинаешь все заново. Тоже злишься, но эта злость без страха. Она другая.

– Взгляни на меня, – сказала Тереза с насмешкой. – Похоже, что я испугана или расстроена?

– Ага.

Насмешка угасла, Тереза обняла колени. Сказанное Тимоти никак не вязалось с тем, кем и чем она себя считала, но его слова зацепили что-то в ней. Так бывает, когда узнаешь человека. Она будто взглянула на себя под углом, с которого не смотрела никогда. Это завораживало.

– А сам ты как с этим справляешься?

– Да хер его знает, Кроха. Со мной такого не бывает.

– Ты не злишься?

– По крайней мере из-за страха – нет. Вообще не помню, когда я последний раз чего-то боялся. Расстройство – вот это мое. Но был у меня друг, и я наблюдал, как она медленно умирает. И с этим я ничего не мог поделать. Меня это расстраивало, и я злился. Искал драки. Но другой мой друг привел меня в чувство.

– Как?

– Она напрочь выбила из меня все дерьмо, – сказал Тимоти. – Это помогло. И с тех пор больше ничего не казалось стоящим того, чтобы так корчиться.

Он покатал на ладони блестящий серебряный конус размером с большой палец и нахмурился.

– Что это? – спросила Тереза.

– Инжектор немного порвался в устье, вот и все, – ответил Тимоти. – Я могу его подправить. И тогда буду больше пить дрожжевые брикеты, чем есть.

– Ты кучу времени потратил на эту штуку.

– Позаботься об инструментах, и они позаботятся о тебе.

Тереза прижалась к стене. Камень холодил спину. По температуре в глубоких пещерах можно оценивать средний климат. Масса и глубина сглаживают дневные и ночные – и даже зимние и летние – колебания. Тереза знала об этом как о факте, но не понимала, пока не оказалась в пещере Тимоти. Здесь всегда было прохладно в жару и тепло в мороз.

– Знаешь, мудрец, живущий отшельником на горе – самое настоящее клише, – сказала она с улыбкой, чтобы он не подумал, что она злится. – Мне в любом случае бояться нечего.

– Во-первых, киллера с карманной ядерной бомбой, – сказал Тимоти, вставляя инжектор на место.

Тереза засмеялась, и через секунду Тимоти тоже улыбнулся.

– Если кто-то и соберется меня убить, то скорее уж доктор Кортазар, – сказала она.

– Нда? Это почему же?

– Да просто шучу. Я приглядела за Холденом, как мы говорили. И слышала его разговор с доктором Кортазаром.

– О чем? – лениво спросил Тимоти.

Тереза задумалась. Правда, о чем? Конкретно? Больше всего ей запомнилось, как Кортазар говорил, что природа пожирает своих детей, и как Холден смотрел прямо в камеру. Но там и об отце что-то было.

Она приготовилась говорить, сделала глубокий вдох, и воздух посыпался по ее горлу вниз, в легкие, стуча по мягким тканям, словно россыпь шариков размером с молекулу. Дыхательная система стала пещерой внутри пещеры Тимоти, и Тереза остро ощущала и сложность собственного тела, и – словно в ее отражении – сложность пещеры вокруг. Вены и кристаллы стены перед ней раздробились и сгладились. Гравитация старалась придавить ее к полу, а удивительно сложный танец электронов в камнях пола и плоти Терезы отталкивали обратно. Ей удалось поймать мысль, не наглоталась ли она дури перед тем, как ее сознание ошеломила простота и сложность воздуха и ее тела, перед тем, как она заметила понемногу исчезающую границу, не способную по-настоящему отделить ее от окружающего мира…

Крыска беспокойно тявкнула. Тереза в какой-то момент рухнула на койку, сама того не сознавая. Тимоти стоял с сосредоточенным выражением на лице, совершенно забыв про рециркулятор. Дрон, пьяно шатаясь, странно поскуливал, пытаясь встать прямо.

– Это ведь не только со мной происходит, а? – спросил Тимоти.

– Не думаю, – ответила Тереза.

– Ну ладно. Было весело, Кроха, но сейчас тебе надо бежать домой.

– Что это было? Тут что-то не так с воздухом? Какие-то испарения?

– Не, – сказал Тимоти, взяв ее за руку и подняв на ноги. – Воздух отличный. Это что-то другое. И оно могло случиться с кучей народу, так что они сейчас напуганы, и будут искать тех, кто для них наиболее важен, а это как раз ты. Значит, здесь тебя быть не должно.

– Не понимаю, – сказала она.

Но Тимоти тащил ее вперед, к устью пещеры. Его ладонь как тиски сжимала ее руку. Он шел с ничего не выражающим лицом. Это пугало. Крыска семенила сзади и лаяла, словно пытаясь их о чем-то предупредить.

На открытом воздухе мир выглядел нормально. Странное чувство, испытанное Терезой, уже казалось плохим сном или случайностью. Единственное, что продолжало ее пугать – реакция Тимоти. Он взглянул вверх, осмотрел небо, кивнул сам себе.

– Так, Кроха. Вы с пушистиком возвращаетесь домой

– Вернусь как только смогу. – Она сама не знала почему, но ей хотелось успокоить его.

– Хорошо.

Все дело в том, как он это сказал. Будто его мысли гуляли в другом месте. Взрослые и раньше обращались с ней так – с вежливостью, с согласием, но отстраненно. Кроме Тимоти. Он другой. Должен быть другой.

– Ты будешь ждать меня здесь?

– Наверное, придется. Я еще не закончил, так что…

Она обняла его. Словно прижалась к дереву. Он отстранился, взглянул на нее, и в выражении его лица ей почудилось что-то вроде сожаления. Это ведь не могла быть жалость.

– Удачи, Кроха, – сказал он, повернулся и исчез в пещере.

Крыска разок гавкнула и проводила его взглядом, полная тревоги не меньше Терезы.

– Пошли, – сказала она и отправилась своим секретным ходом назад, в Государственное Здание, домой.

День был прекрасен. Листья начали отступление в свои зимние убежища, и деревья выглядели колючими. Сидящая на низкой ветке нектарница, завидев Терезу, расправила кожаные крылья и зашипела, но та не обратила на нее внимания. Широкие тучи клубились на горизонте, таща за собой серые вуали шторма. Если они придут сюда, дренажный туннель станет непроходим, и Тереза застрянет по эту сторону стен. Она ускорила шаг…