Гнев Тиамат (ЛП) - Кори Джеймс - Страница 27

– Как-то слишком спокойно ты принимаешь новость, что в нашу сторону движется самый большой линкор империи, – посетовал Алекс.

Она глубоко вздохнула, но терпеливо объяснила:

– Джиллиан ещё до тебя всем растрепала. До подхода «Бури» дни, а эту работу так или иначе нужно закончить. И надеюсь, к тому времени у меня будет план.

– И как ты собираешься его придумать?

– Так далеко не заглядывала. Но дам тебе знать.

Алекс уселся на один из ящиков, чувствуя себя более тяжёлым, чем положено в мягкой гравитации спутника.

– Бобби, что мы здесь делаем?

Она остановилась, взглянула на него. Алекс давно научился понимать, что выражает её лицо. Знал, когда разговаривал с подругой, а когда с капитаном. Вот сейчас она слушала его как женщина, с которой он летал на Роси в старые дни. Которая знала его ещё до Ио.

– Боремся с врагом, – ответила она. – Уменьшаем его способность нести силу и влияние, способность атаковать. Лишаем возможности использовать ресурсы.

– Это понятно, – сказал Алекс. – Но в целом? В смысле, пытаемся вернуть время, когда делами рулил Транспортный Союз? Или сделать так, чтобы каждая планета начала самостоятельную игру, чтобы посмотреть, что из этого выйдет?

Бобби скрестила на груди руки, и прислонилась к штабелю из ящиков. В резком свете рабочего освещения Алекс видел неровности на её лице и руках, оставленные десятилетиями тяжкого труда и радиацией. Её возраст шёл ей, смотрелся на ней хорошо. Смотрелся правильно.

– Что-то я слышу, как ты спрашиваешь, так ли плох авторитаризм, – сказала она. – Я правильно поняла? Потому что да, он плох.

– Я не это имел ввиду. Просто… не знаю, как объяснить. Я чувствую себя подавленным. Даже где-то... деморализованным что ли...

– Да, – ответила Бобби, – Да, и не только ты.

– Ты тоже?

– Мы потеряли цель. Комиссар мог дать нам что-то, что помогло бы загнать это мудачьё обратно в каменный век. Не обязательно – может и нет – но мне всё равно теперь не узнать. Так что я тоже в некотором раздражении. Но тебя, полагаю, гложет не это?

– Я просто не знаю, как выглядит победа.

– Ну, для меня, например, она похожа на смерть с осознанием того, что человечество стало чуть лучше, чем могло быть, не родись я вообще. Чуть свободнее. Чуть добрей. Чуть умней. Что благодаря мне, хулиганы, ублюдки и садисты смогли сцапать на пару человек меньше. Мне достаточно.

– Ага, – согласился Алекс, но она продолжила:

– Быть великим стратегом не мой девичий талант. Это для умников. А я просто целеустремленная, и всегда такой буду. Те люди хотят превратить каждую планету в тюрьму, где они будут решать, кто охранник, а кто заключенный.

– И мы против этого, – сказал Алекс. Он слышал усталость и согласие в собственном голосе. – Но ты никогда не задумывалась, что Наоми может быть права? Что лучше попытаться проникнуть в систему. Изменить её изнутри.

– Она и права, – ответила Бобби, отворачиваясь к своему инвентарю. – Только я тоже. Просто Наоми хочется, чтобы был один путь всё исправить, и чтобы он был бескровным.

– Но есть два пути, – подыграл Алекс, думая, что угадал мысль Бобби, и согласен с ней.

– Нет никаких путей. Мы просто отмахиваемся от всего, что прилетает, в надежде пережить ублюдков.

– Ну, тут время не на нашей стороне, – посетовал Алекс. – Я вот вспоминаю Такеши.

– Я отправила сообщение его людям, – сказала Бобби. – Терять кого-то всегда тяжело, и до этого момента нам очень везло. Но везение не может длиться вечно.

– Он был одним из лучших, а ведь ему было чертовски за шестьдесят. Джиллиан, Каспар и другие – не в счет, сопротивление держится на старых астерах. Ветеранах АВП.

– Верно, – подтвердила Бобби. – И благодарение Богу. Большинство из них имеет представление о том, что делает.

– Но за ними новое поколение, которое никогда не входило в АВП. Никогда не боролось с внутряками за независимость. Выросло на тучных и богатых грузовиках Союза, с уважением и важной работой. Дети вроде Кита. Как ты собираешься убедить их отказаться от всего, что у них есть, и присоединиться к этой борьбе?

Бобби остановилась, и развернулась, чтобы посмотреть прямо на него.

– Алекс, что ты пытаешься сказать?

– Я думаю, сопротивление существует лишь потому, что ещё хватает людей, выросших в битве с врагом, слишком сильным, чтобы когда-нибудь победить. Они иммунны к провалу. Но когда они уйдут, всё кончится. Движение. Историческая сила. Потому что мы не станем убеждать тех, кто родился после создания Транспортного Союза, втягиваться в безнадёжную битву. И тогда, в долгосрочной перспективе, план Наоми победить политически – это возможно всё, что у нас останется.

Он видел, как округляются глаза Бобби.

– Безнадёжная битва? – спросила она.

– Ну... – ответил Алекс. – А разве не так?

Переведено: Kee

Глава 12: Бобби

В безнадёжную битву. В ту, где нельзя победить.

Алекс ушел, отправился на «Шторм» выяснять, какие варианты эвакуации у них есть. Если вообще есть. Но сказанное им осталось.

На временном складе, найденном для них друзьями из АВП, пахло обожженной керамикой и застарелым льдом. Бобби пробыла тут уже достаточно долго, чтобы запах не вызывал рвотного рефлекса – тоже своего рода победа.

Она поставила очередную галку в списке припасов: двенадцать ящиков с лаконианскими топливными таблетками. Они предназначались для «Бури», но годятся и для «Шторма». И раз лаконианские реакторы, похоже, предпочитали только собственную марку топлива, значит, её корабль ещё полетает. Если только Буря не разберёт их всех на атомы. Только вот на Шторме не слишком много места для груза. Вскоре им нужно будет решить, что из украденного взять с собой, а что спрятать или продать. Топливо, боеприпасы, еда. Пирамида потребностей – версия военного времени. А теперь, когда линкор класса «магнетар» направлялся в их сторону, важность каждого решения значительно возросла.

Безнадёжная битва.

Бобби была на Медине, когда "Буря№ впервые вышла из врат Лаконии. Видела, как основное орудие корабля уничтожило рельсовые пушки, распылив их на атомы всего одним выстрелом. И хотя она не защищала Солнечную систему, когда «магнетар» атаковал снова, она читала отчеты. Объединенная мощь Коалиции Земля-Марс не смогла даже замедлить «Бурю». У Бобби не было иллюзий, что у их единственного эсминца есть шансы. Бежать и прятаться – вот всё, что они могли сейчас сделать.

Алекс прослужил на флоте двадцать лет, прежде чем стать пилотом «Росинанта». И никогда не ломался под давлением. Но что-то случилось в их последнюю встречу с Наоми. Или причиной стала женитьба его сына. Или он просто немного умнее её, или немного добрее, или чуть трезвее в оценках. Или он чуть раньше увидел, почему их битву нельзя выиграть. Даже в лучшие времена подполье держалось на слишком зыбких основах. Конечно, Саба как мог помогал старой гвардии АВП причинять лаконианцам неудобства где только возможно, но вот простая истина – их единственный значимый актив – это «Шторм», а вместе с ним её боевая команда. Вот и всё настоящее оружие сопротивления против Лаконии. У Транспортного Союза нет боевых кораблей, а города пустоты разоружены в рамках достигнутых соглашений. Флоты Коалиции не смогли бы помочь, даже если бы хотели, потому что все адмиральские посты заняли лаконианцы, подчинявшиеся непосредственно адмиралу Трехо.

Если пал духом даже Алекс, Бобби ни на секунду не сомневалась, что будут и другие. Их неудачи с захватом комиссара и воплощенной в крейсер угрозы могло хватить для того, чтобы заставить её команду задуматься, зачем они до сих пор рискуют шеями, сражаясь с непобедимым врагом.

Не желая соглашаться с Алексом, Бобби всё же понимала, что он прав.

Только идеология старой гвардии АВП, – сопротивление ради сопротивления, – позволила им протянуть так долго. И она должна была позаботиться о подготовке новых бойцов. Но пока никто не жаждал придти на смену старикам. Дуарте и его люди поступали умно. Не позволяли делам ухудшаться слишком быстро. Вели правильные речи об уважении и автономии. Несли людям веру, что правительство короля никогда не поступит неправильно. А когда это наконец случится, когда всё станет достаточно плохо, чтобы вдохновить новое сопротивление, на игровой доске не будет ни её, ни Алекса, ни АВП старой школы. И кто подхватит их знамя? Как вообще им пришло в голову видеть в этом надежду?