Комбатанты (СИ) - "Майский День" - Страница 19

— Наших людей, — уточнил я мягко, — ибо мы же всего лишь смотрители их свободных помыслов, а не хозяева и господа.

— Они первые прилетели, — вновь подал голос мой светлый, тогда как сейчас следовало помалкивать.

Трепет его я ощущал затылком. Вероятно, вот такие же демонстраторы грубой физической силы досаждали ему в годы учения. Возможно, били. Я, существуя на другом полюсе непростых юношеских отношений, сам мог отлупить почти любого, а от особей, превосходивших меня в знании подлых приёмов, умел спастись грамотным бегством. Мне везло, но боль Аргуса я сейчас ощутил как свою.

— Так ведь никто и не стремится выгнать ваших разумных с планеты! — продолжал Горелый.

Его напарник, по всей вероятности, был так глуп, что реплики подавать не рисковал, лишь играл мышцами и взглядом. С каким удовольствием я вломил бы ему промеж глаз, да так, чтобы домой летел не целиком, а отдельными фрагментами. Горелый и то не будил такой ненависти, тем более, что его я рассчитывал обмануть.

— То есть, вы хотите, чтобы две цивилизации строили совместное будущее? — уточнил я, делая вид, что облегчённо вздыхаю.

— Конечно! — просиял улыбкой тёмный. — Никто не собирается убивать ваших людишек, хотя у нас и есть пушки. Пусть живут. От всего в этом мире происходит какая-то польза, вот и нашему народу пригодятся рабы, способные делать за них физическую работу и нести разного рода повинности.

— Нет! — воскликнул Аргус, да так отчаянно, словно цепи грозили ему самому. — Вы не сделаете такой подлости!

Горелый радостно заржал:

— Конечно не сделаем, нам всё равно, а вот наши поднадзорные сделают. Подсобим мы им только в крайнем случае.

Здесь Ари, к счастью, с ответом не нашёлся, боль захлестнула его, я ощущал её всей спиной. Чем-то очень задели его эти двое. Я и сам был возмущён, но головы не терял. Я всегда думаю, прежде чем поступать. Пусть не образован и прогуливал почти все занятия, но дураком точно не уродился, мама бы мне сказала.

Тут раззявил пасть светлый. Не знаю, как звучал его голос в приятной атмосфере нашей, хотя теперь уже не нашей планеты, но здесь его интонации напрягали. Не привык этот бугай считаться с чьим бы то ни было мнением. Странно, что Горелый с ним справлялся. Это, кстати, мысль, тут надо подумать.

— Вы, два сопляка, будете богами рабов! Всё, чего вы заслуживаете. Сидите тихо — мы вас не трогаем и лучше не проверять, что случится, если поступите наоборот!

— Веско! — сказал я. — Ну что делать. Не настолько мы и заинтересованы в этих людишках, а рабские религии бывало выходили из подполья и захватывали весь мир.

— Вот и тешь себя иллюзиями!

— Ага, непременно!

Я схватил напарника за руку и переместился вместе с ним.

Мы оба рухнули на мою большую кровать. Не то чтобы я так задумывал, просто задал курс домой, а что под родной крышей самое привлекательное? Правильно! Постель.

Выпутав свои синие крылья из его белых, я встал и встряхнулся. Ушли от неприятностей — это пока самое главное. Дело в том, что я по натуре не задира, просто развлекаюсь весело. Жизнь и маменька научили правильно оценивать свои возможности. Когда понимаешь, что не светит — лучше отойти в сторонку. Это не значит, что навсегда, но бывают моменты, напоминающие, что сохранить целой свою шкуру куда важнее, чем порвать в лоскуты чужие. Вот и сейчас я не полагал себя разбитым, умные вообще не терпят поражений.

Размышляя о том, что произошло и может случиться в дальнейшем, я не сразу обратил внимание на странный ступор, в который впал напарник. Он сидел на постели бледный как его крылья и смотрел в одну точку словно поверил в старую шутку о сокрушающей силе взора. То, что бедняга напуган было понятно без слов, но пришло самое время оттаять. Мы ведь улизнули от непосредственной расправы и выиграли дорогое сейчас время.

Я заглянул ему в лицо, потом опустился на колени напротив, чтобы смотреть и разговаривать с большими удобствами.

— Ари, очнись! Всё в порядке. Они не тронут нас, если поведём себя осмотрительно.

Я осторожно похлопал его по коленке, призывая вернуться из страны кошмаров в обычный тоже не радужный мир. Бесполезно.

— Тебя наверное метелили вот такие мордовороты? Не весела жизнь старательного ученика, я знаю, хотя сам и не пробовал.

Взгляд чуть оттаял, сместился на меня. В глазах стояла такая густая боль, что и у меня в груди дрогнул какой-то ненужный в обычной жизни орган. Я смущённо кашлянул.

— Ари, всё наладится!

— Ты не понимаешь! — ответил он. — Ты никогда не собирался жить этой жизнью, потому и не учился. Благополучный мальчик, который выбравшись из этой передряги, забудет всё как дурной сон и продолжит упиваться существованием в невесомости наслаждения.

— Да не спорю, я маменькин сынок и радостный бездельник.

— А я — другой! Я стремился быть хорошим в своём деле, достичь чего-то, а не прозябать на задворках, служить людям, а не скоту. Рабский бог — этот тот ужас, которого я избегал всеми силами, и что в итоге случилось? Неужели ты не понимаешь, что значит такой приговор в нашем деле? Для будущего, для всех надежд!

— Полагаешь, выбраться из этой трясины будет трудно?

Он нервно рассмеялся, на грани истерики балансировал светлый, у меня от неправильности происходящего встопорщились перья везде, где они росли.

— Невозможно, Мерц! Для тебя это эпизод, а для меня финал. Мало того, что мне, лучшему выпускнику, навязали в напарники легкомысленного пустоголового тёмного, так теперь ещё и это!

— Ари, но мы ведь уже не на школьном дворе.

— Да! — сказал он с горечью. — Там всё ещё было поправимо.

Я задумался. Не скажу, что щелчок по носу привёл меня в восторг, но и не рассердил. Да я делал вид, что меня ничего не задевает в происходящем, но разумеется зло против обидчиков затаил, а кто бы поступил иначе на моём месте? Я в отличие от светлого, не видел в происходящем чего-либо фатального, потому что собирался вскоре разобраться с нахалами, только по-тихому, чтобы никто не подкопался. Пусть я всю жизнь держался за мамину юбку, но тут ведь очень много зависит от того, какова эта метафорическая часть туалета.

Я обнял светлого крыльями и сказал:

— Ари, я понимаю, что ты напуган и потрясён, я и сам в страхе, хоть и не показываю этого, но мы выиграли первый бой, победили уже потому, что не потерпели поражения, и получили время, чтобы собрать и посчитать силы, а потом возобновить битву. Думаешь я вот так взял и сдался? Да ни в коем разе! Будь здесь моя мама, от этой парочки остался бы разве что трепет в воздухе, знаешь, такая вибрация, но и я совсем не промах. Я многому научился, потому что самый любимый её сын. Братья и сёстры похожи на отца, и лишь я — мамина копия. Я красавец и умница и обязательно придумаю план, который поможет нам выпинать наглых захватчиков прочь с планеты, и сохранить её для своих людей.

Аргус грустно улыбнулся.

— Это не наша работа.

— Да ты что? Тогда хорошо, что я невежда и не ограничен в притязаниях!

— Мы обеспечиваем им только веру, всё остальное они должны делать сами.

— А я так не думаю! Какой ты на хрен бог, если ты не комбатант своего народа? Приставили к должности — сражайся вместе с ним, а религию люди сами себе организуют, большие уже девочки и мальчики, разберутся.

Я заглянул в печальные голубые глаза и уверенно улыбнулся.

— Докажем всем чего мы стоим, Ари, и пусть мой дядя ректор готовит для нас самую большую награду, если мама его ещё не прибила. Впрочем, жив он там или соскребает родные перья с помятых мировых структур — неважно. Мы всё равно будем лучшими. Справимся! Хулиган и отличник — комбинация, способная существенно потрясти космический порядок и поставить его на правильное место. Этим мы и займёмся!

Глава 10

Достучался не сразу, но я же упрямый. Мой заразительный энтузиазм многих сбил с пути истинного, и ничего, благодарили потом. Вот и Аргус немного оттаял и приготовился слушать то, что ещё пять минут назад счёл бы жуткой крамолой. Все мы в душе не прочь споткнуться, надо лишь довести каждого до своего порога. Про следующую стадию великого пути взросления — всеобщий пофигизм, я пока говорить не решился.