Любовь не по правилам (СИ) - Гонкур Галина - Страница 53

Матвей хмыкнул:

— Ты-то уж молчи, защитник ублюдочный!

В этот момент не выдержала Маша. Она тоже вскочила из-за стола, подошла к Полине и сказала:

— Давайте уйдем отсюда! Я вам помогу. Ничего он вам не отдаст, не унижайтесь перед ним со своими просьбами. Жалуйтесь, боритесь с ним, но не просите — толку не будет, одно расстройство вам.

От этих слов мать стихла, склонила голову и заплакала. Она послушно дала Маше себя развернуть, затем направить коляску в сторону выхода. За спиной, судя по звукам, разворачивался скандал.

Они шли по улицам маленького, раздавленного августовской жарой, городка и разговаривали. Полина, видимо, не избалованная собеседниками, взахлёб, перемежая рассказ слезами, рассказывала Маше свою историю.

Артём родился сразу с определёнными проблемами. Полина была из неблагополучной семьи, отец сгинул где-то по тюрьмам, мать бросила пить только накануне смерти, организм уже не принимал. Доучивалась последние годы она в другом городе, в Тульской области. Сюда, в Электрозаводск, вернулась уже после окончания школы, совпавшего со смертью матери. Вернулась уже беременной Отец Артема потерялся где-то на безграничных просторах России.

Он был Полининым одноклассником, о беременности Полины знал. Когда они расставались, Игорь сказал, что едет на Север — завербовался там на работу вахтовым методом, молодой семье деньги пригодятся. Уехал и больше Полина про него не слышала. Сначала она хотела искать его, но как? Он — сирота, они не женаты, на каком основании она подаст его в розыск? Что он уехал от неё и не вернулся? К тому же, когда она приезжала сразу после родов в их школу, одна из учительниц сказала, что Игорь не так давно приезжал, ему рассказали, что Полина родила больного ребенка. Так что у неё все основания были полагать, что не пропал отец Артема, а бросил их с сыном в трудной жизненной ситуации. А она девушка гордая, просить его о помощи не будет.

Полине, конечно, стоило бы заняться здоровьем Артёма сразу и основательно. Но посоветовать было некому, сама она тогда была достаточно легкомысленна, да и интернат, где она провела много лет, не лучшее место для развития умения принимать правильные решения. По совету одной из соседок, уже здесь, в Электрозаводске, Полина заваривала какие-то травки, прикладывала какие-то самодельные примочки сыну, заказывала всевозможные «лечебные молебны» в ближайшей церкви. От советов врачей, настоятельно рекомендовавших ей срочно ложиться в больницу и обследоваться, отмахивалась. В общем, когда спохватилась — было уже поздно, слишком сильно было запущено его состояние.

Полина, проклиная себя, бегала по клиникам, будто пытаясь наверстать свою прежнюю глупость и нерасторопность. Врачи разводили руками — ничего обещать не можем, время упущено, состояние тяжёлое. Постепенно она нашла определенные возможности, но перспективы были туманными, методы лечения — экспериментальными, мало еще изученными. Полине удалось вымолить, буквально выплакать у врачей включение Артема в новую опытную программу, но всё равно на это требовались значительные деньги. Программу реализовывали в Сибири, надо было ещё доехать туда, сына брали в клинику при институте, Поле же надо было три месяца где-то жить и на что то себя содержать. Плюс дополнительные медикаменты, и многое другое для Артёма — лечиться дело затратное.

Она искала деньги отчаянно и настойчиво. Работать она не могла: Артём нуждался в постоянном присмотре и был без неё совершенно беспомощен. Тем более, что к его обездвиженности последний год добавились еще и эпилептические приступы. Они, конечно, получали пособие, но скопить с этих денег ничего не получалось — все уходило на текущую жизнь. Никакой надомной работы Поля себе найти не могла, так что ситуация казалась безвыходной.

И тут, как ей показалось, появился шанс на спасение. Местная газета написала статью об одиноких мамочках с детьми-инвалидами. В частности, и о Полине с Артемом тоже. И нашелся добрый человек, местный бизнесмен, который пожалел её, разыскал ее и дал денег: его дочь страдала тем же заболеванием и он хорошо знал, что это такое и как трудно растить такого ребенка. Сто тысяч, его подарок, — это была примерно треть необходимой им суммы. Но треть — это лучше, чем ничего.

И тут подвернулся Матвей и его «Фонд роста ваших капиталов». Рассказала Поле про него соседка, которая тоже отнесла туда свои небольшие сбережения. Полина сходила, послушала девушку-консультанта, та твердо обещала Полине, что её вложенные сто тысяч уже через два месяца превратятся в три сотни тысяч отличных, полновесных российских рублей. Ей бы насторожиться в этот момент, вооружиться здравым смыслом, или уж хотя бы посоветоваться с кем-то сведущим. Но сумма из тройки и пяти нолей светилась перед её мысленным взором ярким светом, мигала, переливалась разноцветными огоньками, а на её фоне бегал и играл совершенно здоровый Артем. Да и не было вокруг неё тех, с кем можно было бы это обсудить. И она дрогнула.

Маша шла рядом с Полей, слушала её и думала о том, что вряд ли кроме сочувствия она сможет чем-то помочь этой маленькой несчастной семье. Что можно сделать? Поговорить с Матвеем? Но исход этого разговора очевиден — хорошо, если просто высмеет и хотя бы выслушает, не более того. Написать заявление в милицию? Но перспективы такого дела туманны, это было понятно даже не имеющей специального образования Маше — ведь Полина сама, добровольно отнесла свои деньги в фонд. Даже если правоохранительные органы и найдут там признаки мошенничества, возбудят против Матвея уголовное дело, то тянуться оно будет очень долго. Ведь там же не одна Поля пострадавшая. Столько времени у Полины и Артёма нет.

Как тяжело дается собственное бессилие, даже просто — его осознание! Даже времени на то, чтобы вмешаться в ситуацию с Полиной, у Маши нет: ей остались считанные дни до госпитализации. Неужели это всё, выхода нет, тупик? И у Артёма, это маленького джентльмена, готового вступиться за мать, даже сидя в инвалидной коляске, нет никаких шансов на выздоровление?! Слезы душили, сердце колотилось о рёбра, от обиды и отчаяния перехватывало дыхание.

— Поля, вы дайте мне свои координаты, пожалуйста. Я не уверена, что смогу вам помочь. Но я постараюсь хоть что-то сделать в этой ситуации. Я ещё не знаю что. Я буду про это думать. Честно, вы меня очень взволновали вашей историей и прямо сейчас ничего дельного я не могу вам сказать. Но я успокоюсь, подумаю и что-нибудь обязательно придумаю, верьте мне!

Полина горько усмехнулась.

— Да ладно вам. Я же всё понимаю. Спасибо, конечно, что слушаете, сочувствуете, сопереживаете. Но, похоже, нам с сыном надо просто принять неизбежное.

В этот момент у Маши зазвонил мобильный телефон. Илья.

— Да, Илья, я слушаю.

— Маша, мы сейчас едем в офис к Матвею, надо посмотреть ряд документов. Вы, я так понимаю, уже едете на свое интервью?

Маша решила не вдаваться в подробности.

— Да, уже подъезжаю к больнице.

— Отлично. Тогда я жду вашего звонка. Потом я вас заберу и будем возвращаться.

Маша простилась с Полиной и Артёмом, ещё раз на прощание пообещав, что постарается что-то придумать. Уточнила у нее адрес больницы, где была назначена встреча с Маратом, та оказалась совсем недалеко. И быстрым шагом отправилась туда, время уже поджимало.

* * *

Марат уже ждал ее в холле больницы. Поговорить решили в небольшом кафе на первом этаже. По причине жаркой погоды и отсутствия там кондиционера, оно было практически пустым. И врачи на перерыве, и больные с посетителями — все предпочитали проводить время на улице, в окружавшем больницу старом парке, где было уютно и относительно прохладно от старых лип, из которых он состоял.

Трудный вопрос вы мне задали, Маша. Да, я считаю наш с Катей брак весьма удачным. Что такое «удачный брак» в моем понимании? Это отсутствие обманутых ожиданий. С этой точки зрения я счастливый муж. Не всё, конечно, сбылось из того, на что я рассчитывал. Моя главная тревога на сегодняшний день — то, что у нас с Катей нет детей, и заводить их она не планирует. Занята построением какой-то мифической карьеры. Вы, я знаю, уже говорили с ней, наверное, понимаете, как далеко то, что она делает, от реального строительства этой самой карьеры.