Напряжение сходится - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 87

Остальные сваты, уже перебрав стандартный набор «отличная погода, а завтра будет хуже, но раньше была лучше», заинтересованно повернулись в их сторону.

Отвечать взялся юноша со шрамом возле глаза — попросту, другие на вопрос не отреагировали вовсе, а вот этот парень чуть повел плечом и поднял почти полный бокал с соком к груди — его он захватил из дома, да так и не начал пить.

— Там больше десяти. — Безэмоциональным голосом произнес он. — Погрузка по весу, плюс пять процентов на усушку и два процента на рваные купюры. — Парень задумался, слегка уйдя в собственные мысли. — Разумеется, периодически мы делаем контрольные взвешивания, но, сами понимаете, даже пыль имеет вес, не говоря о сложности процесса измерения и погрешности весов.

— А сколько всего было машин?

— Более шести. — Вежливо ответили Галицкому.

— Постойте, господа! Какие контрольные взвешивания? — Чуть раздраженно поинтересовался Долгорукий. — Еще утром эти деньги были в пачках и запаянными в банковский пластик! Я вообще не понимаю, зачем было срывать упаковку и мочить купюры под дождем!

— Признайте, князь, россыпью гораздо красивей, — не согласился с ним Галицкий.

А до того отвечавший юноша отступил назад, выходя из беседы, и тщательно скрывая досаду во взгляде — словно сказал что-то лишнее, чего не должен был говорить, а сейчас сетует на себя.

— Вы бы лучше подумали, во что это выгоднее вложить. — Веско произнес Панкратов.

Тоже благодатная тема для обсуждения — чужие деньги всегда приятно вкладывать. Лучше бы, конечно, сделать выбор в пользу их предприятий — и дым из труб клановых механизмов, получивших в топку очередную порцию бумаги, пойдет еще гуще, и может даже сами они станут действовать чуть-чуть быстрее… Все-таки, не та сумма… Да и попадет она, если быть откровенным, прямиком к Юсуповым.

— Я слышал, у Черниговских аукцион в это воскресенье. — Небрежно бросил Долгорукий.

— Нас тоже приглашали, — коротко кивнул Юсупов.

— Толковое предложение. — Признал Панкратов, задумчиво осматривая кучу денег. — Говорят, Черниговским срочно нужна целая прорва наличных. Торги только за бумагу и золото. Там этим деньгам будут рады.

— Мы предполагаем забрать себе пару профильных заводов. — Со значением произнес Долгорукий.

— Если они не подойдут нам, берите. — Качнул плечами Юсупов, словно не замечая, что провоцирует конфликт.

Но до того, как желание урвать кусок поперед остальных высказал и Шуйский с Галицким, в беседу вмешался бесцветный молодой голос.

— Мой господин не рекомендовал бы покупать то, что вскоре можно будет забрать гораздо дешевле или бесплатно.

А пока взрослые думали, как осадить зарвавшегося юнца, лезущего с нахальством рядового в беседы генералов, но сделать это достаточно тактично, произошло давно ожидаемое событие.

— Господа! — Позвал их с порога дома радостный голос Еремеева-старшего. — Прошу к столу. Невеста изволит лично приветствовать сватов.

И как бы не был интересен вопрос о деньгах, все-таки куда интереснее было посмотреть на ту, за которую эти деньги уже отдали.

Некоторые явления обретают самоценность уже после того, как были явлены на свет — и миллионы дадут за изображение черного квадрата, в десятки миллионов оценят полотно с изображением газировки от модного художника, а в сотни — четыре горизонтальные цветные полосы на холсте. И уже зная стоимость произведения, все остальные люди начнут искать в них тайные смыслы и великий замысел художника.

Девушка с рыжими волосами в скромном белом платье до пола, стоящая перед ними, стоила десять миллиардов рублей. Откровенно говоря, после такого ценника были уже не важны светлый облик, робкая улыбка и чуть склоненная в знак уважения голова. Никто из присутствующих не задумывался, насколько гневен или кроток ее характер, остр ум или хитроумен нрав. Не было и мыслей пошлых и недостойных — потому что все оно, горячее и волнительное, стоило гораздо дешевле. Продешевил или переплатил — это донимало пятерых умудренных и многоопытных князей, и есть ли у нее аккаунт в инстаграме — еще одного.

— Богата талантами невеста? — Одобрительно хекнув, поинтересовался Панкратов.

— Ранг «ветеран», — ответил за дочку отец, глядя на кровинку и тепло улыбаясь.

— Целитель, ранг «учитель». — Кротко добавила невеста, удивив казалось и отца. — Учусь на хирурга.

— И приструнит, и сама же вылечит. — Улыбнулись ей, принимая ответ.

Вот и первый миллиард оправдался. Хотя неведомо сколько денег неоднократно бросят под ноги той, что может вытащить родича из забвения тяжелой болезни.

А увлекается чем? — Из вежливости спросил Галицкий. — Охота, рыбалка, вязание?

— На кабанов, да лося давеча ходили, — потупилась девушка.

— О! Родственная душа!

— Гусар?!

— Василий, она же дама!

— Тогда сам спроси что-нибудь.

— А я ее хорошо знаю. Она мне жизнь спасла. — Спокойно произнес князь Шуйский, махом оправдав еще несколько миллиардов из заплаченной суммы выкупа.

Потому что когда вам должен жизнь великий князь — жить становится гораздо легче и спокойней.

— Моему внуку Андрею Ника тоже спасла жизнь, — постучав пальцами по столешнице, добавил в полной тишине Долгорукий.

Внуку, которому по всем параметрам предстоит возглавить клан. Еще несколько миллиардов — эти тоже не бедные.

— Моему внуку — тоже. — Признал Юсупов.

Бросив и свои миллиарды на чашу весов, противоположную десяти валяющимся на траве во дворе.

— Дважды. — Отчего-то добавил Шуйский, явно неприятно удивив Юсупова.

Но и врать он уж точно не станет.

— Невеста наша не только прекрасна собой, но и богата талантами, — задумчиво подытожил Галицкий калькуляцию. — Любо!

Потому что даже сейчас выходило минимум девять миллиардов. Еще один можно было запросто засчитать в сумму великой любви. И огромадного расчета — вон отчего-то за одним столом и Шуйский, и Юсупов, и Долгорукий, которые в обычных условиях уже примерялись бы, как ударить поудачнее и наверняка.

— Любо! — Поддержал Юсупов.

— Любо!

— Любо!

— Гор-р-рько-о!

— Василий, заткнись! Любо!

На все это с тихой грустью смотрел отец невесты, радуясь за судьбу кровинки. Только печаль все равно билась в сердце — странное оно, чувство благодарности великих князей. Пять лет назад всех Еремеевых все равно бы убили, если верить словам Юсупова. Всех, кроме Ники — потому что ей должны жизнь крайне влиятельные люди. Честь и благородство — настолько яркие и контрастные, что за ними не разглядеть им той боли и отчаяния, в которых оказалась бы девчонка, потерявшая всю семью. Бери долг жизни и радуйся новому дню, посещая могилы родных.

Еремеев все еще терпеть не мог этих сватов, пусть и улыбался им. Разве что теперь ненавидел и Юсуповых в добавок. Не любил и Максима, несмотря на то, что торопливо выговорила ему дочь, которая — как оказалось — все знала, но просто не успела ему рассказать. Говорит, слишком важные слова, чтобы по телефону, но никак не было времени, чтобы приехать домой…

Хотя, отчасти, в нелюбви к родному дому виноват и он сам — молодая жена, приведённая в дом ради новой попытки обзавестись сыном и наследником не сошлась характером с его старшей дочерью. Да иначе и быть не могло — маму Ника хорошо помнила, и решение отца, пусть и все понимая, но невольно считала изменой. Впрочем, взрослая по счастью — скандалов не закатывала, ни в чем не обвиняла и жила отдельно, не прося денег и помощи, но и не забывая поздравлять по телефону. К его удаче, новая супруга с младшей дочерью на этот учебный год перебрались поближе к лицею, в Новгород, иначе неведомо, как сейчас все могло сложиться… Тут вон, даже слуги атакуют — евгеник рода примчался, прознав о замене жениха… Трясет бумагами, блеет, что «учитель» — это просто идеальная пара, и не надо ничего менять… Фанат профессии, который не замечает, что от них уже мало что зависит. Пришлось озадачить его вопросом — чему равен ранг под названием «шесть великих князей в друзьях»… По нему так — явно не слабее «виртуоза»…