Напряжение сходится - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 58

— Я еще не простил тебе, когда ты отправил вершить ритуал Тинтайа. — Шепнул сын отцу.

— Иногда надо делать то, за что не будут прощать, — столь же тихо ответил ему Аймара Олланта. — Главное, чтобы наши дети понимали цель и смысл.

День, что тянулся столь долго, что уже наверняка должен был смениться холодной и внезапной ночью, вдруг вспыхнул новым светом ало-золотого, стоило девочке завершить свой путь.

— Я не простил то, что было до цели и смысла. — ответил Катари, глядя, как его девочка закружилась вокруг себя в простом и незамысловатом танце, и ткань платья приподнялась немного от набегающего ветра, образовывая широкие ленты, что стремились за движением его дочери, будто пытающейся догнать ритм барабанов.

И алое солнце, что подсвечивало фигурку девочки, так же окрасило алым белые полотна… Да так красиво — вздыхали гости — что казалось, сменился сам цвет ткани…

А потом крошечные капли крови, шедшие от верхнего ряда барабанщиков, оформились в отчетливо видимые потоки, стремившиеся к юной Аймара, и гостям стало не до любования красотами заката.

Сотканные из крови ритуальных жертв, продолжавших молотить по барабанам, новые полотна лоскутного платья вытягивались на несколько метров в стороны и закручивались вокруг впавшей в транс Вары. А отчетливо видимые каналы алой дымки, шедшие к девочке, проявились вокруг людей уже на более низких ярусах…

— Вы же сказали, преступники только на верхнем ярусе! — Отчего-то нервно, не попадая зуб на зуб, произнес Джереми.

Аймара высокомерно промолчали. Зачем говорить постороннему, что если из верхних ритуал вытягивает жизнь, то от нижних забирает только кровь и болезни?

Вдруг в выверенном звуке ритуала произошел сбой — выпитые до дна барабанщики, от которых остались только обтянутые кожей кости, рухнули на камень пирамиды. И будто получив сигнал — замерли все остальные барабаны.

Девочка же на верхнем ярусе развела руки и резко выдохнула, усилием воли останавливая движение. Разогнанная вокруг нее кровь не справилась с остановкой и словно оторвалась от силуэта, воспарив над Варой отрезанным бутоном алого цветка, закрученного и пущенного в полет.

Только летел он строго вертикально, пока не завис над пирамидой в сотне метров — чтобы разорваться алым облаком.

Гости уже было выдохнули застрявший в легких вздох, когда в облако крови ворвалась стая черных птиц, видимых в закатном солнце черными кляксами. Словно на водопое, закружили они, напиваясь алыми каплями, покуда яростное слово на неизвестном языке, сказанное хрупкой девочкой, не заставило всех птиц замереть на какое-то мгновение, собрав чудной узор в небе с явными признаками гармонии и симметрии.

— Она жива и здорова, — облегченно выдохнул Аймара Олланта, не стесняясь гостей.

Все-таки, старость — тоже время чувств, пусть и не столь ярких, как в молодости.

— Надо помочь дочери спуститься, — степенно произнес Катари. — Не изволите прогуляться со мной, мистер Смит и вы, господа?

— О, я вижу, это семейное дело…

— Заодно я хотел бы обговорить финансовые вопросы.

— В таком случае, я с удовольствием составлю вам компанию.

Группа из двух Аймара и четырех приезжих начала подъем по заповедным ступеням клановой пирамиды.

Только разговора пока не получалось — слишком узкие ступени, а говорить главе клана в спину было слишком нагло. Благо, вершина площадки могла уместить и десятерых — без особого комфорта, все-таки примерно семь на семь метров, да еще — как оказалось — с зияющим черным провалом посередине.

— Она жива, я видела ее, — устало и по-доброму шепнула прижавшаяся к отцу Вара. — Ей хорошо и у нее красивые кошачьи ушки…

«Бредит», — со светлой грустью решил глава клана, передав ее в объятия деда и жестом указав им спускаться.

— Я подумал и решил, — произнес Аймара Катари, повернувшись к чужакам. — Клан гарантирует премию размером в одну тонну золота.

Джереми недоуменно поднял бровь.

— Клан предлагает хозяину Нью-Йорка объявить такую же премию от своего имени.

— Но это вряд ли возможно… — Осторожно начал Смит.

— Иногда мне кажется, что вы не сильно переживаете за мою дочь. — Внимательно посмотрел на него Катари. — Я хочу это исправить.

— Постойте, но это противоречит… — Начал было Джереми, но нечто словно подбило ему колени, а резкий порыв ветра дернул его одного к провалу в пирамиде.

Мгновение падения внутрь — и из глубины провала донесся отчаянный и протяжный вопль боли.

— Теперь я слышу искреннюю боль. Искренние слезы. Искренние переживания. — Поджав губы, повернулся глава клана к дернувшимся назад гостям.

Казалось, только высота ступени пирамиды не давала им пуститься в бегство. А еще — осознание того, что ЭТОТ человек даже не станет их догонять — переломает руки и ноги, да закинет в ту же бездну, не пошевельнув и пальцем.

— Но в-вы же гарантировали н-нам… — Забормотали они.

— Пока вы нужны мне для поисков, — напомнил им глава. — Вы для них бесполезны с самого начала.

— Помилуйте!!

— Вы трое. — Стегнув словом, оборвал вопль Катари. — Вы услышали, что я хочу передать вашему хозяину?

— Да! — истово ответил за всех центральный.

А остальные активно закивали.

— Таким образом, — чуть отвернулся Аймара от них в сторону. — Ваш хозяин либо получит тонну золота. Либо потеряет. В его интересах найти мою дочь. Опросить всех. Даже тех, кого опрашивать нельзя.

— Мы все поняли, господин, — подобострастно склонились посланники.

— Впрочем, вас слишком много для короткого послания, — гневно дернул бровью Аймара, и еще двое — кто стоял по краям — были снесены в неизвестность провала и огласили поздний вечер новыми криками отчаяния.

Центральный, подкосившись, рухнул на колени.

— Уведите его, — дернул глава клана плечом, и стража, что ждала уровнем ниже, подхватила выжившего под локотки и унесла вниз пирамиды.

Аймара Катари степенно и неторопясь спустился следом, отмечая зажженные по парку фонари и ряд факелов у подножия — ночь все-таки сменила сентябрьский день, и тьма навалилась с почти той же бесцеремонностью, как Тинтайа на витрину ювелирного магазина.

Отец и дед дожидался его у подножия ступеней. Вару уже наверняка отправили домой, где ее ждет работа до одури на целую неделю, выгоняющая любые мысли — чтобы не смела помнить этот день и думать о нем.

— Тинтайа жива, — повторил радостную весть Олланта, ступая на дорожку в сторону парка и предлагая немного пройтись.

— Жива и здорова, но не может дозваться до духов неба. Похищена.

— Но не ради золота и денег, — поддакнул дед. — У простых вымогателей не бывает таких сил.

Вернее, вымогатели с такими силами обычно берут деньги сами — в виде налогов с тех земель, что назвали своими.

— Значит, она нужна им для чего-то еще, — через силу вымолвил любящий отец, который не хотел, но обязан был представлять все варианты.

Например, что им нужна их кровь в потомках. Слабая — но духи неба станут говорить и с ней…

— Мы найдем ее, сын. — Успокоил его спутник, положив руку на плечо.

— Найдем. — Уверенно ответил ему сын. — И мы должны быть готовы к этому моменту.

Олланта вопросительно посмотрел.

— Клан Аймара вступает в войну. — Спокойно вымолвил глава клана. — У нас есть цель и смысл этой войны. И я стерплю ненависть за то, что последует ради их достижения.

Отец и наставник одобрительно посмотрел на сына.

— Я скажу союзникам быть готовыми. Я не верю в американцев, но я верю в Тинтайа. Она способная девочка, и умеет брать свое.

Глава 13

В мире без письменности, дед расскажет о том, что видел своими глазами отцу, а тот передаст сыну. Много ли правды останется через сотни поколений — неведомо, но за порогом второго тысячелетия красивая китаянка в алом ципао с золотой и белой вышивкой на ткани, будет рассказывать историю своего народа северному варвару в стенах мрачной крепости далекой страны. Ее рассказ будет сопровождаться плавными движениями распахнутого веера, на котором отразится свет холодного солнца из стреловидных окон-бойниц, а низкий свод покоев не позволит движению быть свободным, равно как несвободна она сама — танцуя перед массивной постелью, на белые перины которой с ногами взберется единственный слушатель. Одно не изменится через века и расстояния — искренний интерес к истории великого народа.