Напряжение сходится - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 50

— Да! Правда, она милая? — С нежностью посмотрел он на китаянку, а та с опаской покосилась в ответ, сделав микрошажок назад.

— А все это, — указал я на одежду. — Это стандартный комплект поставки?

— Не, они ее вырядили в что-то некрасивое и громоздкое. — Отмахнулся Федор. — Лицо зачем-то белым намазали, вещи еще эти мрачные… Да и атмосфера там давящая, — передернул он плечами. — Все плачут, все угрюмые, будто умер кто. Как они там только живут? Ладно хоть сегодня ненадолго заехали…

— О-бал-деть.

— Так а лапки откуда?

— Ну, они ей идут, — мудро заметил брат. — Правда «Ня»?

— Да какое «Ня», это ж не Япония, а китайская подделка. — Обошел я девушку и констатировал еще и пуховый хвостик сзади.

— И ничего не подделка! — С горячностью заступился Федор. — Ты посмотри какое качество, какой дизайн! Да это как минимум Xiaomi!

— Максим, я передумала жаловаться твоему брату. — Обескураженно произнесла Ника.

— А это она, да? — Словно только что обнаружив, Федор с интересом присмотрелся к девушке. — Нет, ну здорово. А если еще лапки и ушки добавить…

— Максим, я пойду. — Забеспокоилась Еремеева и отшагнула к двери.

— Подожди на кухне. — Попросил я. — И чай завари. Мне тоже. Всем чай. — Вздохнул я, оглядывая тревожно смотрящую на нас принцессу. — Она хоть английский знает?

— С этим загвоздка, — признал Федор. — Дали то, что было. Без языкового пакета. Только китайский.

— Федор…

— Но можно ведь и со словарем, — был настойчив брат, а затем заглянул мне в глаза и с полной серьезностью произнес, чуть подрагивая голосом от эмоций и искренности. — Я не хочу, чтобы ты выкрадывал кого-либо и попал в неприятности. Все уже есть. Не надо никуда лететь. Пожалуйста.

— Максим, я все же хочу пожаловаться твоему брату, — донеслось из проема двери.

— Пойдем пить чай, — признательно улыбнувшись, пожал я Федору плечо, мягко развернул его от себя и пошел за ним следом.

Чтобы он не увидел эмоции на моем лице. Как и любому нормальному человеку, который уже похитил другого человека, мне было стыдно.

Люди клана Аймара не рождаются на равнинах и в долинах рек; не появиться им и среди леса, в пещерах и на глади океана.

Первый крик нового человека клана должен отразиться от горных кряжей, прокатиться осыпью по каньонам и отозваться громовым эхом. Следующим звуком в мире будет голос матери ребенка, что, срывая связки, станет предлагать горам имя за именем, пока духи неба не примут истинное, отметив его оглушительным раскатом сошедшей с вершин лавины.

Пакэри Инка Тинтайа — услышали вершины Анд двадцать два года назад, и третье имя было выгравировано в камне на родовых скрижалях, а два других были сообщены тем, кто не входил в семью.

Говорят, духи неба редко признают даже пятое имя — слишком многого просят родители для своего ребенка, и молчание гор в ответ побуждает снизить запросы к судьбе-заложенной-в-имя, дабы не остаться безымянными совсем. Но в этот раз духи прислушивались особенно тщательно, выбирая достойное имя той, что станет говорить с ними по праву крови, будучи первой дочерью главы клана. Они выбрали — и горы содрогнулись, лишаясь снежных корон.

Начиная свою жизнь в горах, истинный Аймара предпочитает завершить круг жизни на берегу озера Умайо. Там его эхо, зарожденное первым криком, стихнет навсегда.

А вот в период между рождением и смертью, представитель Великого клана вправе быть где угодно.

Аймара Инка жила в Нью-Йорке уже третий год. Родственники неохотно отпустили любимую дочь в большой город, но и не препятствовали, зная, что более всего манит неведомое и запретное. Рано или поздно каждый ребенок клана желал оказаться в декорациях любимого кинофильма, сериала или книги — так что пусть поедет и разочаруется сам, чем не станет верить правде из уст старших.

А он разочаруется. Не важно, какой будет та причина, что упомянут после прибытия домой — равнодушие людей за красивыми улыбками; бедные кварталы, полные нищих и сумасшедших; приторная сладость покупной воды или продукты, которые невозможно есть. Там просто нет гор — и это будет главным, что станет звать домой.

Три года назад истинная Аймара закричала в полный голос на Таймс сквер. Не от испуга, ужаса или радости — просто, чтобы услышать эхо собственного голоса среди восхищающих в тот миг монструозных высоток. Но не услышала ничего. Воздух, зажатый бетонными колоннами, стянутый линиями авеню и улиц, не вернул обратно восторг юной девушки. Он был мертв, и ни один дух неба не согласился бы тут жить.

Даже люди — и те постарались отвернуться от ее крика, словно не замечая. Потому что крик — это чужие проблемы, а в большом городе они никому не нужны.

Потом были три года Корнельского университета по направлению компьютерной техники и вычислительных сетей. Клан нуждался в тех, кто мог помочь ему с космической программой, к которой Аймара потихоньку подбирались. Горы все еще не были покрыты объективами спутников, и партизаны из года в год продолжали делать мелкие пакости, которые давно следовало прекращать. Покупать же у кого-то готовые решения — означало позволить продавцу смотреть на дома и горы клана одновременно с собой.

В университете мнение девушки о людях изменилось в лучшую сторону. Может, потому что молодость — она всегда ярче и живее, отзывчивей и более открыта новому. А может оттого, что стоимость обучения отсекала от университетских кампусов неустроенную часть общества, о которой тут старались не вспоминать. Для тех, кто выходил за стены, были даже списки улиц, по которым официально не рекомендовалось ходить — там слишком сильно ненавидели чужое благополучие и полагали его отнятым лично у себя.

Не то, чтобы принцессу клана занимало общее благоденствие. Просто в университете нашлись и те, кто ненавидел уже лично ее. Не потому, что Инка сделала кому-то что-то плохое — слишком качественно ее учили это делать, чтобы кто-то мог выжить и затаить злость. Просто наследница Аймара была чудовищно богата даже для обитателей кампуса.

В семье считали, что золото — это просто красиво. Тут же многие сходили с ума, пытаясь представить вес клипс-ракушек, кулона, перстней, браслетов и золотого шитья, чтобы перемножить граммы на курс в ломбарде. А ведь украшения она меняла почти каждый день, и из дома привозили каждый месяц новые…

Словно не замечая, что сами походят на тех людей из гетто, о ком пренебрежительно отзывались, за ее спиной высказывались мерзости про краснокожих убийц, собиравших деньги и золото с трупов честных английских переселенцев. Хотя, казалось бы, откуда эти переселенцы в Андах… Правда, был какой-то экспедиционный корпус — дед рассказывал — но потерялся на полпути.

За все это время, ее комнату пытались обворовать три раза — и всякий раз приходилось объяснять, откуда взялись посиневшие от яда трупы на полу, один из которых внезапно оказался племянником сенатора.

Дважды ее пытались ограбить на улице хорошо организованные группы, в действиях которых не было ни намека на экспромт — и вновь объяснения с полицией, а когда и те решили при ней помянуть краснокожих ублюдков, то девушка все же вспомнила, что она слабая и хрупкая, да позвонила отцу… Обещание сравнять город с землей от главы Аймара — это не то, что можно игнорировать даже лорду штата. И ей принесли извинения… Оба раза приносили… Вот чего в Америке было вдосталь для всех — это извинений, что ни к чему не обязывают, и обещаний, которые можно не выполнять.

Это все к тому, что Аймара Пакэри Инка Тинтайа была привычна и к этому городу, и к его обитателям. Не ждала от окружающего мира добра и вполне привыкла к подлости, грабежам и попыткам убить.

Но от приглашения на конференцию по новым компьютерным технологиям и защите программ все же ожидала скучного и спокойного события, интересного только специалистам внутри отрасли и тем перспективным студентам, которых пытались заарканить американские корпорации, соблазнив бесплатными перелетом в Нью-Йорк и отелем.