Напряжение сходится - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 12

— Во влюбленность ты не веришь? — Поднял я на него ироничный взгляд.

— Твоя проблема в излишней честности, — поднялся Артем, взял стакан и сполоснул под краном, налив себе на четверть воды. — Сказал бы: десять миллионов, и я бы ничего не заметил. Сотня — пусть так. На турнире каждому из нас досталось в несколько раз больше больше. Ты же все еще можешь себе это позволить?

— Так какая проблема в «любых» деньгах? — Проявил я любопытство, уже осознавая, что придется сказать больше первых двух причин. — Для многих, это гораздо меньше десяти миллионов.

— Но не для тебя, — отсалютовал он стаканом, пригубив. — Любые, значит любые. Итак, что же стоит любых денег?

— Ника.

— Максим, — раздраженно поморщился товарищ, не принимая ответ, и присел снова за стол.

Я же взял стакан из его рук, отпил и, отставив емкость в сторону, со всей серьезностью посмотрел ему в глаза, исключая любой намек на легкомыслие.

Потому что если промолчать — он просто встанет и уйдет.

— У меня в жизни все было распланировано так, что меня даже убить невозможно следующие семь лет. Чтобы убить, — проигнорировал я жест и желание вставить слово, — врагу нужно готовиться сейчас, и на восьмой год может что-то и получится. Может, выйдут сроки договоренностей о защите и взаимных интересах, а я не смогу их продлить. Но появилась Ника, и я умирал на седьмой день после этого.

— Случайности случаются.

— Это не случайность, — покачал я головой. — Это талант разрушения планов.

— Стандартная особенность любой девушки, — недоуменно пожал Артем плечом. — Вон, вчера Вера мою парадную рубашку постирала, а я уже ее цвет успел передать связному лицу в Москве.

А то бы он Артема, с его габаритами, иначе не узнал…

— Другое. — Отрицательно повел я подбородком. — Мы не смогли просто дойти до главного корпуса и сдать документы. Ты не смог снять квартиру. Я не мог нормально сдавать экзамены, и даже меры, которые против этого предпринимались — и тем словно ломало хребет. Это врожденный талант Силы.

— Такого не бывает.

— Не бывает медведя в сокровищнице князя Туровского.

— Не бывает, — закаменело его лицо. — И быть никогда не могло.

— Разумеется, — примирительно повел я ладонью. — Не умеют медведи проходить сквозь стены… Я думаю, врожденного таланта «Разрушителя планов», что передается по женской линии раз в шесть поколений, тоже не бывает. Сойдемся на этом и забудем.

— Договорились, — нахмурился Артем, но все-таки не выдержал. — Это что же, «Антипророк»?

— Это хуже, — задумчиво протянул я, посмотрев в темноту улицы за окном. — И это стоит любых денег. Представляешь — когда ничего не получается, хоть плачь, хоть смейся…

И отдать такое кому-то еще — никогда.

— Думаешь, сможешь поставить талант себе на службу?

— Я даже не знаю, можно ли его вообще контролировать. — Перевел я вновь взгляд на Артема. — Там, где я прочитал, про это ничего нет. Может, это пассивная способность. Может, ее придется обуздать и развивать.

И никогда бы не узнал об этом, если бы не увидел Силу Крови Ники вживую. Слабому и молодому роду Еремеевых такое даже близко не полагалось! А вот кое-кому, кто некогда проживал гораздо южнее и был с гарантией признан мертвым, отчего все его секреты стали просто занятным архивным фактом…

Во всяком случае, если мои планы — десяток раз перепроверенные и продублированные — перестанут разламываться и трещать по швам, это уже будет бесценно.

— Нике все это может не понравиться. — Скептически покачал головой Шуйский.

— Попрошу по-родственному, — вздохнул я.

— Ты ей не отец. Пошлет подальше.

— О-о, скоро у меня будет власть, которая и не снилась ее отцу. И ты мне в этом поможешь. Пожалуйста.

— Максим, ты ее хоть любишь? — Замялся Артем.

— Сам как думаешь? — Смотрел я на него со спокойной усталостью.

— Понятно, — неловко поднялся друг из-за стола, скрывая взгляд. — Вот, пока не забыл — перстни твои из дома закажи. Семейные, родовые, охранные — которые с гербами. Пусть видят, что не абы кому дочку отдают, а уважаемому человеку, а? — Хохотнул он неискренне. — А то твоя вечная белая рубашка и брюки. Стиля бы тебе немного, — цокнул он, собираясь на выход. — Ну, я пошел.

— Что не так с моим стилем? — Нахмурился я. — Между прочим, последняя коллекция, — покосился я на сорочку.

— Угу. Практичная и ноская, хоть сейчас контракт подписывай.

— Так это ведь хорошо?

— Контракты должны подписывать твои подчиненные! — Наставительно покачал Артем пальцем.

— Это тебе Вера сказала. — Четко определил я.

— Ну, да. — Замялся он. — В общем, со стилем тоже надо что-то делать.

С чем и юркнул за входную дверь.

«Две недели тут, и уже все лучше меня знает», — проворчал я про себя.

Поднялся вслед за ним, вышел в прихожую. Подумав, свернул к балконной двери и, облокотившись на перила, посмотрел в темноту улицы, подсвеченную желтым светом фонарей.

Внизу неспешно прошагал за угол соседнего дома Артем, и там почти сразу заработали три басовитых мотора. Мгновение — и кавалькада белого кортежа мелькнула в видимом уголке соседнего двора.

Памятуя о повестке дня, все же дозвонился до грузовой компании, сообщив правду про оставленные фотографии. Те обескуражили ответом — мебель они выгружали на каком-то пустыре, после чего перегрузили на другие газели без номеров, и куда те уехали — они без понятия. Учится, однако…

Люблю ли я такую девушку? Какая глупость — искать ответ, после которого станешь завидовать.

В этом весь Артем — задавать вопросы, после которых ему становится грустно. То «насколько умен твой кот», «насколько сильна твоя собака» и «весело ли жить в большой семье». То вот это.

Но верхний этаж моей высотки, конечно, надо все равно переделать в темницу. Хватит Нике шастать по съемных квартирам.

Глава 4

Снилось темное и тревожное — бесконечные переходы технических этажей, нитки кабелей на бетонном потолке и паутины проводов по углам, в тени которых, казалось, пряталось что-то хищное и разумное. Редкие участки рассветного неба над головой — блеклого и почти бесцветного, которые тут же скрывались за очередным участком темноты. В этом сне были ощущения падений и подъемов, и отчего-то — холода и жара.

Опытный астролог наверняка растолковал бы эту напасть, а если собрать их несколько, то через некоторое время они врали бы хором что-то одно: про забытое прошлое, тревожное настоящее и будущее, которое точно станет счастливым, если заплатить.

Но каждому сну суждено завершиться. На этот раз: под звуки проснувшегося города, шум автомашин и лай собаки где-то вдали. Наверное, не закрыл окно. В пользу этого говорил и холод, сквозняками касающийся лица, и плотно подвернутое под тело одеяло, особенно тщательно обнимающее ноги. Подушка, правда, куда-то подевалась за ночь, да и постель чувствовалась откровенно жестковатой и давящей на затылок и плечи.

Это я у Ники вчера, что ли, заночевал? И действительно, путь от ее дома до моего отсутствовал в памяти, хотя решение остаться в незнакомом месте, да еще спать на полу — мне уж точно несвойственно. Наверное, была причина, и главное ее вспомнить — но мысли неохотно приходили после сна, а веки никак не хотели подниматься. Частично я все же справился — хотя бы глаза открыл.

Передо мной во весь размах потолка какой-то невообразимо огромной комнаты стояло перевернутое изображение столицы. Словно в отражении воды, виделась довольно странная для запечатления подборка современной архитектуры: многоэтажные панельные дома с надстроенными мансардами, Сергиевский храм чуть в стороне справа, здание Лефортовского суда там же и вдали левее — силуэт Кремля с его башнями. В общем, такая себе композиция, пусть и очень реалистичная. Вон, по улице Сергия Радонежского даже машины замерли на светофоре, как настоящие.

А потом светофор сменился на зеленый, машины поехали, и стало как-то очень нехорошо.