Зеленый жемчуг (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" - Страница 9

 — Не балуй! — пригрозил колоннам Арсеньев. — Подумаешь, всего одна граната. Нам нужно хотя бы еще полчаса.

Он наклонился к раненому товарищу. Шея разведчика распухла, на щеке виднелись уродливые синие разводы — след от удара электрическим током высокого напряжения.

— Славка! — позвал Арсеньев. — Ты слышишь меня?

Ответа не последовало. Пульс у Славки прощупывался очень слабо, дыхание отсутствовало. Пришлось применять меры реанимации и делать это максимально энергично. Не менее пятнадцати минут ушло только на то, чтобы восстановить и стабилизировать дыхание. Наблюдавшая за Командором Туся еще раз поразилась профессионализму его действий. Пару раз в его мыслях промелькнули такие сугубо врачебные термины, каких спецназовцу, пусть даже прошедшему начальный курс медицинской подготовки, знать просто не полагалось.

Наконец Арсеньев убедился, что его товарищу стало лучше. Сознание, правда, не возвращалось, но дыхание оставалось стабильным, пульс стал ровнее и уверенней.

 — Слушай меня внимательно! — проговорил Арсеньев, крепко сжимая Славкину руку и делая ударение на каждом слове. — Мы обязательно выберемся отсюда. Я сделаю подкоп под плитой и вытащу тебя. А ты лежи, отдыхай и не вздумай умирать!

Он проверил, хорошо ли держится пластырь, которым закрепил повязку, прикрывшую ожог, перетащил Капеэсэс поближе к плите, чтобы беседовать с ним и наблюдать, не отвлекаясь от работы, и продолжил раскопки. Грунт под плитой состоял почти сплошь из высококачественного углепластика и поддавался с трудом, приходилось долбить и кромсать. Применять скорчер Арсеньев остерегался. Он почти преодолел верхний слой, когда его внимание привлек едва слышимый звук. На другом конце парковки что-то шуршало и цокало.

Трудно сказать, являлась ли сраженная тысяченожка разведчиком, успела ли она что-либо куда-либо передать, или цель существования подобных ей машин заключалась в том, чтобы на расстоянии нескольких сот метров реагировать на тепло, излучаемое живой человеческой плотью, и бездумно эту плоть уничтожать…

На Командора и его товарища, воинственно поводя из стороны в сторону передними щупальцами и издавая отвратительные лязгающие звуки, медленно, но неотвратимо приближаясь, наступало около двух десятков тысяченожек.

Арсеньев оскалил зубы. «А что делает двадцатая левая нога, когда пятая правая шагает вперед?!» — услышала Туся некстати проникшую в его сознание абсурдную мысль. Он устроил Славу поближе к ставшей теперь спасительной плите, снял с пояса оставшиеся гранаты и не спеша выдернул предохранители…

Комментарий к IV Коллаж к главе https://vk.com/album-148568519_245950771?z=photo-148568519_456240046%2Falbum-148568519_245950771

====== V ======

Туся обалдело огляделась: Петрович и барсы, оставив работу, смотрели на нее.

 — Что там у них? — осторожно спросил Петрович.

За свою долгую жизнь он убедился, что люди разные бывают, и к Тусиным странностям относился с пониманием.

Туся, как смогла, пытаясь справиться с колотившей ее дрожью, подробно все описала.

Дин устало опустился на кучу щебенки и подпер кулаками толстые щеки, в ласковых глазах Пабло стояли слезы.

 — Может, ты что-нибудь не то увидела? — с недоверием, граничащим с недоброжелательством, глянули на Тусю оба молодых барса.

 — Я слышал отзвук взрыва, — встал на ее защиту Дирижер.

 — Это ни о чем не говорит! — Петрович перехватил черенок лопаты таким манером, словно собирался идти в штыковую. — Свод мог рухнуть не полностью! Я бывал внизу, места там более чем достаточно. Плита, как ты ее описала, крепкая, если возле нее образовался воздушный мешок, у них есть шанс! Вы как хотите, а я отсюда никуда не уйду!

Барсы не посмели возразить усачу и с удвоенной энергией, цепляясь за последнюю надежду, принялись за раскопки. Тусе велели смотреть в оба и докладывать обо всем увиденном, услышанном и учуянном.

Легко сказать! Сколько Туся ни напрягала зрение и слух, сколько ни пыталась заглянуть в дремучие и непостижимые глубины своего сознания и подсознания, связь не восстанавливалась. А вдруг Петрович все же зря тешит себя и других надеждой? А вдруг это морок, губительный дурман, навеянный врагами, чтобы задержать маленький отряд в пути, увести его от основной цели! И она — не вещая провидица, а всего лишь безвольный посредник, исполнитель неведомого, но темного замысла. Дабы избавиться от этих предательских мыслей, Туся с удвоенной силой принялась таскать балки и камни, и даже неодобрительные взгляды барсов и откровенно негодующие окрики Петровича, справедливо полагавшего, что не бабье это дело, не могли ее остановить.

 — Смотрите! — радостно закричал Пабло, натыкаясь на что-то серое, гладкое и обширное, уходящее куда-то вниз. — Это, часом, не та плита?

 — Да здесь еще копать и копать! — почесал в затылке Дин.

И в этот момент Туся почувствовала удушье. Фонарик, тускло мерцая, освещал узкий кротовый лаз. Земля была повсюду. Забивалась в рот, попадала в ноздри, проникала под обшивку брони. Глаза заливал едкий пот. С каждым новым вдохом воздуха становилось все меньше. Но нужно было во что бы то ни стало продолжать копать, пробивая дорогу наружу. Ибо пока не выполнена поставленная задача и пока не искуплена вина, об избавительнице-смерти не стоит даже мечтать! Двадцать гребков лопатой и один скупой вдох, еще двадцать — можно выдохнуть и снова вдохнуть. А Славка пусть дышит сколько ему нужно, пусть только дышит. Я его все равно вытащу. Жаль, кислородные маски остались в рюкзаке у Петровича. Да что теперь жалеть! Двадцать взмахов — вдох, двадцать — выдох… Ну вот, незадача! Фонарик погас!

«Фонарик погас!» — повторила Туся, с трудом выпутываясь из дебрей меркнущего сознания Командора. Здесь на поверхности фонарь не нужен. Белый бесстрастный свет блеклого осеннего дня в достатке пробивался сквозь дым и облака, ничем не намекая о приближении сумерек. Значит, это темнеет в глазах. Как же тяжело дышать. А ведь здесь наверху воздуха, хоть и не первой свежести, более чем достаточно…

На лбу выступает липкая ледяная испарина, и комом влажной шерсти накатывает дурнота… Двигаться дальше не остается сил, но остановиться — значит умереть, умереть — значит признать поражение… Хоть бы Петрович, по третьей ли, по седьмой ли вывел ребят к институту. Если они сумеют разыскать тайник и передать данные Вернеру, дни корпорации сочтены. А если нет? Не может быть, нет! Я ему все объяснил! А Серый Ферзь пусть перебирает по камушкам институт эпидемиологии!.. Красивое имя Маргарита. Как переливы жемчугов на морском берегу или что-то в этом роде… Она еще найдет свое счастье… Обязательно найдет… Ну что ж… По крайней мере, могилу копать не придется…

«Нет, не надо, не смей! — Туся хотела закричать так, чтобы Арсеньев ее услышал, но у нее не хватило сил. — Обязательно найдет, — повторила она устало. — Не в этой жизни. Если барсам не суждено успеть, разве удастся вновь обрести смысл».

И в этот момент в легкие хлынул воздух, и Туся вновь стала самой собой. Со странным чувством она смотрела, как на поверхности показываются ободранные едва не до мяса руки Командора и перепачканная в земле и мазуте голова с широко открытым ртом, судорожно хватающим воздух.

Когда барсы вытащили Славу, Туся вспомнила о возложенных на нее обязанностях санинструктора. Каких-то экстренных мер ей, правда, предпринимать не пришлось. То ли удар оказался не очень сильным, то ли Арсеньев в самом деле являлся не просто квалифицированным медиком, но настоящим врачом экстракласса. Отек медленно, но верно спадал, дыхание и пульс постепенно приближались к норме. Наблюдая эту позитивную динамику, Туся решила ограничиться кислородной маской и поддерживающей капельницей.

Неподалеку Петрович, точно гигантская наседка, квохтал над своим любимым командиром.

Его забота, впрочем, не встретила особого понимания: Командор выглядел скорее не радостным, а озадаченным.

— Какого лешего вы тут делаете? — напустился он на барсов, не успев даже как следует отдышаться.