Бойцовский клуб - Паланик Чак - Страница 7

Так было, пока я не вернулся домой из аэропорта.

Привратник возник из тени и сообщил: произошел несчастный случай. Приезжала полиция, задавала много вопросов.

Полиция считает, может, это был газ. Запал на плите потух, или конфорка была открыта, газ сочился из нее и поднимался к потолку, пока не заполнил квартиру. Площадь квартиры с высокими потолками составляла семнадцать сотен квадратных футов, и на протяжении многих дней газ сочился и сочился, пока не заполнил все комнаты от пола до потолка. В компрессоре в основании холодильника проскочила искра. Детонация. Панорамные окна в алюминиевых рамах вылетели, диваны, лампы, тарелки и постельное белье полыхнули, а вместе с ними школьные ежегодники, дипломы и телефон. Все это солнечной вспышкой вырвалось наружу с пятнадцатого этажа.

Нет, только не мой холодильник. Я заставил полки разными горчицами – молотыми и в стиле английского паба. Там было четырнадцать сортов обезжиренной салатной заправки и семнадцать видов каперсов.

Знаю, знаю, куча приправ и никакой нормальной еды.

Привратник высморкался, и что-то смачно шлепнулось в его носовой платок, словно мяч в перчатку кэтчера.

Вы можете подняться на пятнадцатый этаж, сказал он, но в квартиру заходить нельзя. Полиция запретила. Она интересовалась, не имелось ли у меня бывшей подружки, которая могла учинить такое, или не нажил ли я себе врагов, имевших доступ к динамиту.

– Нет смысла подниматься, – добавил привратник. – Осталась лишь бетонная коробка.

Полиция не исключала поджог. Никто не ощутил запаха газа. Привратник вскинул бровь. Парень коротал время, заигрывая с горничными и нянями из больших квартир на верхнем этаже, сидевшими в холле в ожидании транспорта после работы. Я прожил здесь три года – а привратник по-прежнему каждый вечер читал свой журнал «Эллери Куин», пока я жонглировал сумками и свертками, чтобы открыть парадную дверь и войти.

Привратник сказал что-то насчет людей, которые уезжают надолго и оставляют горящую свечу, длинную-предлинную, в луже бензина. Обычно так поступают люди с финансовыми проблемами. Желающие с ними разобраться.

Я попросил разрешения воспользоваться телефоном в холле.

– Многие молодые люди стараются произвести впечатление и покупают слишком много вещей, – заметил привратник.

Я набрал номер Тайлера.

На Пейпер-стрит, в доме, который снимал Тайлер, зазвонил телефон.

О Тайлер, прошу, избавь меня.

Телефон звонил.

Привратник навалился на мое плечо и сказал:

– Многие молодые люди понятия не имеют, чего хотят на самом деле.

О Тайлер, прошу, спаси меня.

Телефон звонил.

– Эти молодые люди думают, будто хотят весь мир.

Избавь меня от шведской мебели.

Избавь от высокоинтеллектуального искусства.

Телефон зазвонил снова, и Тайлер ответил.

– Если не знаешь, чего хочешь, получишь много того, чего не желаешь, – заявил привратник.

Пусть я никогда не буду полноценным.

Никогда не буду удовлетворенным.

Никогда не буду совершенным.

Избавь меня, Тайлер, от совершенства и полноценности.

Мы с Тайлером договорились встретиться в баре.

Привратник спросил, по какому телефону со мной сможет связаться полиция. На улице по-прежнему шел дождь. Моя «ауди» стояла на парковке, и из ее лобового стекла торчал галогеновый торшер «Дакапо».

Мы с Тайлером встретились и выпили много пива, и Тайлер сказал: да, я могу пожить у него, но мне придется сделать ему одолжение.

На следующий день прибудет мой багаж с необходимым минимумом: шесть рубашек, шесть трусов.

Пьяный, в баре, где никто не обращал на нас внимания и всем было безразлично, я спросил у Тайлера, чего он хочет.

– Хочу, чтобы ты ударил меня как можно сильнее, – ответил Тайлер.

6

На втором слайде моей презентации для «Майкрософт» я ощущаю вкус крови и сглатываю. Мой босс не знаком с материалом, но не может позволить мне выступать с подбитым глазом и лицом, наполовину раздувшимся от швов на внутренней стороне щеки. Швы разошлись, я чувствую их языком. Представьте спутанную рыболовную леску на берегу. Я представляю черные стежки на кастрированной собаке и продолжаю глотать кровь. Босс готовит презентацию по моему сценарию, а я управляю проектором, чтобы держаться у стены, в темноте.

Я пытаюсь слизать кровь, и мои губы становятся липкими. Когда включится свет, я повернусь к консультантам Эллен, Уолтеру, Норберту и Линде из «Майкрософта» и скажу: спасибо, что пришли. Мой рот будет блестеть от крови, она просочится в щели между зубами.

Можно проглотить пинту крови, потом станет дурно.

Завтра бойцовский клуб, и я его не пропущу.

Перед презентацией Уолтер из «Майкрософта» улыбается своей похожей на паровую лопату маркетинговой челюстью, загорелой, цвета запеченного картофеля. Уолтер обхватывает мою ладонь своей гладкой, мягкой рукой с кольцом-печаткой на пальце и говорит:

– Не хотел бы я видеть, что стало с другим парнем.

Первое правило бойцовского клуба: бойцовский клуб не обсуждают.

Я объясняю Уолтеру, что упал.

Сам виноват.

Перед презентацией, когда я сижу напротив босса и рассказываю ему, как соотнести слайды с докладом и где будет видео, босс спрашивает:

– Чем ты занимаешься в выходные дни?

Просто не хочу умереть без единого шрама, отвечаю я. Красивым телом больше никого не удивишь. Глядя на девственные машины 1955 года, словно прямиком из салона, я всегда думаю: жизнь впустую.

Второе правило бойцовского клуба: бойцовский клуб не обсуждают.

Может, за ленчем к твоему столику подойдет официант с двумя подбитыми глазами большой панды. На прошлой неделе ты видел его в бойцовском клубе, с головой, зажатой между бетонным полом и коленом двухсотфунтового складского рабочего, что колотил кулаком по переносице снова и снова, с глухим, резким звуком, слышным даже за ревом толпы, пока официант не отдышался и не выплюнул кровью: хватит.

Ты молчишь, потому что бойцовский клуб существует только от открытия до закрытия.

Вот паренек из копировального центра. Месяц назад ты видел его. Он не может запомнить, что нужно пробить в заказе три дырки или поместить цветные прокладочные листы между стопками копий, однако десять минут этот паренек был богом, когда вышибал дух из сотрудника по связям с клиентами, а потом уселся сверху и колотил его, пока не пришлось остановиться. Это третье правило бойцовского клуба: когда кто-то просит остановиться или теряет сознание – хотя бы делает вид, – бой заканчивается. Видя этого паренька, ты не можешь сказать ему, каким классным был тот бой.

В каждом бою – только два человека. По одному бою за раз. Дерутся без рубашек и туфель. Бой продолжается столько, сколько нужно. Вот остальные правила бойцовского клуба.

Парни в бойцовском клубе и в реальном мире – разные люди. Даже если ты похвалишь паренька из копировального центра, что он хорошо дрался, это будет другой человек.

Мой босс не знает, что я за человек в бойцовском клубе.

После ночи в бойцовском клубе все в реальном мире приглушается. Ничто не может вывести тебя из равновесия. Твое слово – закон, и если люди нарушают его или допрашивают тебя, даже это не может поколебать твоего спокойствия.

В реальном мире я – координатор кампании по отзыву, в рубашке и при галстуке, сижу в темноте со ртом, полным крови, и меняю слайды, пока босс рассказывает «Майкрософту», почему выбрал для иконки именно этот бледно-васильковый оттенок.

На первом собрании бойцовского клуба нас было всего двое: мы с Тайлером колотили друг друга.

Раньше мне хватало того, что, придя домой злым, понимая, что жизнь не укладывается в мой пятилетний план, я мог убрать квартиру или вымыть машину. Когда-нибудь я умру без единого шрама, и после меня останутся милые квартирка и автомобиль. Очень, очень милые, пока не осядет пыль или не объявится новый владелец. Нет ничего вечного. Даже «Мона Лиза» разваливается на кусочки. После бойцовского клуба у меня шатается половина зубов.