Княжьи люди (СИ) - Лисовин Алексий - Страница 34

«Уязвил что ли?» — Удивился отрок. Эрзянин, проехав еще пару шагов, лицом вниз вывалился из седла.

«Убил!» — Чувствуя сердце где-то у горла, возликовал Лютобор. И тут мимо него, звеня броней, промчался Путислав. Спрыгнув с коня на землю, он подскочил к упавшему и перевернул его, поддев носком сапога. Тот не сопротивляясь, лежал на спине, обеими руками держась за правый бок. Лицо его было сведено мукой, а сквозь скрюченные пальцы брызгала кровь. Путислав посмотрел на быстро напитывающийся ею снег. Удовлетворённо крякнул, и только после этого взглянул на Лютобора.

— Племяш, а ты чего это стоял как истукан? Я же тебе орал — уходи! А ты смотрю за нож и в драку. Я, грешным делом, подумал — всё! Как я Мечеславу в глаза то посмотрел бы? — Горячая речь дяди сбилась. Он стоял, в растерянности глядя то на Лютобора, то на поверженного им врага и снова, как и тогда возле раненого сына, не был похож на самого себя. В это время за спиной послышался топот копыт, и Путислав сделав над собой усилие, справился с чувствами.

— Ну ты орёл! — Сказал он Лютобору, но глядя не на него, а на подъехавшего Миряту. Мордвин, остановив коня, несколько мгновений всматривался в лицо раненого.

— Лик мне его будто знаком. — Произнёс задумчиво.

— Ну, так со свиданьицем! — Съехидничал Путислав. — Скажи лучше, поймал, того за кем гонялся?

Мирята покачал головой.

— Он в овраг сиганул. Я думал, сломает ноги и шею. А он за деревья и был таков. Зря на него стрелу потратил. А лезть за ним — много мороки, да и…

Боярин, поморщившись, махнул рукой.

— А и бес с ним! Одного взяли, да и то ладно!

Лютобор проследил взгляд дяди и увидел Мезеню. Тот осматривал голову Коченя, посаженого между корнями могучего дуба. Рядом с ним, лицом вниз, лежал человек со связанными за спиной руками. Лютобор понял, что слова дяди «одного взяли», это про него. Снова посмотрев на своего врага, спросил:

— А этот?

Раненый по-прежнему держался за бок, и почти не кривился от боли.

Путислав в сомнении посмотрел на эрзянина, пожал плечами и подозвал Мезеню.

— Глянь, может, сможешь ему подсобить!

Мезеня с готовностью подступил к раненому.

— Матёрый вражина. — Сказал про него. — Видали как он Коченя? А ведь тот с копьём, что твой журавль с клювом! Хорошо хоть голову правильно подставил. Топор скользнул по шлему и в плечо ударил. Так что теперь у Коченя вмятина на шлеме, синяк на плече и сам он без памяти. Но, то ненадолго, скоро опамятует. — Он склонился над эрзянином и отвел его руки от раны. Лютобор увидел узкий, но длинный разрез на кожухе, из которого беспрестанно сочилась кровь. Пропитывая снег, она промыла в нём дорожку и теперь заполняла след, оставленный дядей. Засмотревшись на это, отрок не сразу услышал голос Мезени.

— Чем ты его? — Повторил вопрос воин. — Ножом? И где этот нож?

Лютобор только теперь вспомнил, про утерянное оружие. В поисках, его он, краснея от стыда, принялся рыскать вокруг себя взглядом. Нож лежал на снегу, зарывшись в него лезвием и поблёскивая на солнце бронзовым оголовьем. К огорчению Лютобора, отыскал его Мезеня. Поднял, осмотрел окровавленный до половины клинок, покосился на эрзянина.

— Сильный мужик! — Сказал с уважением. — Парень ему печень разъял, а он железо сам из себя вынул. — Помолчал, словно подыскивая слова для продолжения. Потом вздохнул и обернулся к боярину. — Недолго осталось. Вон сколько крови…

Путислав безо всякого выражения на лице кивнул.

— Ну, ты ступай. Позаботься о Кочене. — Когда Мезеня отошел подальше, обернулся к племяннику.

— А ты слезай с коня! — Помолчал, испытующе глядя в глаза. — Дело есть важное.

Голос дяди звучал глухо и холодно. Лютобор спешиваясь, наступил в кровь. До озноба смутился этого и попятился на негнущихся ногах пока не оставил пару саженей испачканного красным снега, между собой и раненым. Тот так и лежал, тяжело дыша, глядя в небо, закрывая ладонями рану, и шептал, слабо шевеля губами. Лютобор прислушался. Слов не разобрал, но понял, что тот молится. И ужаснулся, ведь боги поганых ложны и потому бессильны. И вспомнил, что Христос может помочь всякому, кто его попросит.

«Я обращусь к Нему! Но как?» — Лютобор суетливо перебирал в памяти обрывки известных ему молитв. При этом он смотрел, как край кровавой лужи затягивает наледью, и нужная молитва в голову не шла. Тогда Лютобор решил, что спросит о ней у монахов. — «Преподобный Дамиан обязательно подскажет»…

Тут к нему подошёл Путислав. Глянув на эрзянина, хмыкнул.

— Живой еще?

Лютобор понял, что Дамиан раненому не поможет. И сразу же куда-то исчезли суматошно носившиеся в голове мысли, оставив после себя бездумную пустоту. Лютобор посмотрел на дядю. Тот удовлетворённо кивнув, протянул племяннику топорик эрзянина.

— На вот, доверши что начал.

Темное от времени и вытертое до блеска топорище, удобно улеглось в ладони. Пробуя ухватистость, Лютобор крутанул кистью руки. Оружие казалось слишком маловесным, а потому несерьезным и неопасным. Лютобор знал, что это ощущение обманчиво. Небольшое, в половину ладони лезвие было остро заточено. Обух, удлиненный и четырёхгранный, имел форму молота. Украшавший его узор причудливо сочетал славянские узоры и христианские символы. Отрок понял, что этот чекан, принадлежал кому-то из русских, пока не попал к нынешнему владельцу.

«А он, против нас его обернул. Коченя вон, как сильно зашиб»- Лютобор снова посмотрел на лезвие топора и шагнул к эрзянину. Тот так и лежал неподвижный, безучастный и отрок остановился. Что делать он знал, но как это сделать? Глядя в немолодое лицо с застрявшими в усах и бороде комочками снега, он в нерешительности мялся, покачивая зажатым в руке чеканом. Дядя понял его сомнения. Подойдя к лежащему, он схватил его за ворот кожуха. Рванул на себя и усадил на снегу. Когда раненый, выгнувшись от боли, подался назад он, подпёр его спину ногой.

— Ну-ка же, яви вежество боярам! — Путислав подзатыльником сбил с эрзянина шапку. Тот бессильно уронил голову на грудь, и лишь слабый стон выдавал в нём присутствие жизни. Лютобор на него, смотрел в оцепенении.

— Ну, а ты чего ждёшь? — Рыкнул на племянника дядя. Отрок поспешно, сделал оставшийся шаг, целясь лезвием чекана в темя, заросшее всклокоченными с проседью волосами.

Снег скрипел по выделанной коже, таял в руках и утекал бурыми каплями. Путислав, очищал сапог, поставив ногу на грудь убитого. Чистый снег он черпал ладонью, тер им сафьян, отбрасывал в сторону, жидкую, брызгающую красным кашу. Только удовлетворившись, проделанной работой, сказал поучающее.

— Кровь она прилипчива. Лучше сразу смыть. Это запомни!

Лютобор ему не ответил, переживая из-за того, что второй раз за день лишился оружия. Чекан он упустил, услышав сочный хруст прервавший стон раненого. Его следовало подобрать, но для этого придётся обернуться… Он уже знал, что эрзянин убит. Дядя сказал это, сетуя на брызнувшую из-под топора кровь. Теперь Лютобору хотелось глянуть на дело своих рук и он страшился, того что может увидеть.

Путислав внимательно посмотрел на него, потом неодобрительно хмыкнул и поднял топорик с земли. Повертел в руках и протянул племяннику.

— На вот, держи, твой первый прибыток. — Он нарочно встал за спиной. Лютобору, что бы взять из его рук трофей пришлось обернуться. Тугой ком, ухнул куда-то вниз живота и тут же рванулся к горлу. Мертвый враг напугал больше живого. Лютобор, кое-как удерживая взбесившееся нутро, смотрел на убитого, судорожно сглатывая, моргая слезящимися глазами, и не мог оторваться.

— Чекан-то возьми! — Дядя, добавив в голос стали, отвлёк его от зрелища. Лютобор растерянно глядя на топорик, взял его в руки.

— И это забери! — В другой руке Путислава был боевой нож Лютобора. Тот принял его, взявшись за лезвие и испачкав пальцы подмерзающей кровью. Ком в животе обеспокоенно дернулся. Лютобор схватив горстью снег, принялся мять его в руке, талой влагой отмывая пальцы. Возмутившееся было нутро, в этот раз унялось гораздо быстрее. Отрок почувствовал облегчение и заметил кровь на ноже и чекане.