Спартак — воин иного мира (СИ) - Вульф Владимир - Страница 85

Джар-Син же стал новым архимагом и возглавил Коллегию, так как выяснилось, что предыдущий был убит Тироном. Но на этом радостные вести не заканчивались. Недавно каждый из них ощутил, что магия снова стала покидать мир. Павшие больше не представляли никакой угрозы, как и любой, кто решит воспользоваться обретенными магическими способностями во зло. Вэон теперь прекрасно понимал, чего именно боялся его отец, о чем он предупреждал, когда они встретились в первый раз после долгой разлуки. Любая сила — это великая ответственность, с которой не каждому дано справиться.

Очень медленно жизнь в Архейме возвращалась в привычное русло. По улицам города снова бродили люди, разъезжали кареты, ездили повозки со стройматериалами и рабочими. Ремесленники трудились не покладая рук, внося свой небольшой, но неоспоримый вклад в общее дело.

Чуть позже также стало ясно, что человек оставил в живых Всевидящего. Наставник очень сильно хотел поговорить со старцем, но тот никогда не покидал пределы своей кельи. Что бы не повлияло на иноземца, он из простого раба превратился в одного из героев, который так требовался жителям Архейма после всего пережитого. Об этом решили Джар-Син и Даггарт, а Вэон поддержал их намерение превратить человека в того, кто помог спасти целый город. Он послужил прекрасным примером храбрости и мужества, а также истинным воплощением учений Урланов. Людям нужен был пример для вдохновения — и новые советники им это дали.

Из хижины выбежал взволнованный лекарь. Заметив Вэона, разгуливающего по тренировочному полю, он помахал ему рукой и прокричал:

— Иноземец очнулся.

Наставник поспешил к хижине. Он почти бежал к ней, так как за прошедшие несколько дней дворф отчаянно сражался со смертью за жизнь человека. Они надеялись, что смогут помочь полуживому иноземцу, но чем дольше он пребывал в бессознательном состоянии, тем больше им казалось, что они пытаются вернуть к жизни мертвеца.

Вбежав в хижину, взволнованный Вэон опешил. Он ожидал, что застанет человека в печальном состоянии, а тот сидел на краю стола весь бледный и мокрый. Иноземец медленно повернул голову, посмотрел тяжелым взглядом на него.

— Ты как, Томас? — с озадаченным выражением на лице спросил Вэон.

— Отвратительно, — прошептал человек, боясь даже сделать глубокий вдох или просто пошевелиться. — Не думал, что останусь в живых после всего.

— Мы тоже, — не стал скрывать наставник. — Ты нужен нам в добром здравии, Томас. Ты стал героем Архейма.

Иноземец мрачно глянул исподлобья на эльфа.

— Я почти решился убить Всевидящего, — ему стало тошно от осознания того, насколько близко он стоял к краю бездны и готов был в нее заглянуть, лишь бы вернуться домой. — Но не смог. Не смог я стать убийцей по чьей-то прихоти, не смог смириться с отведенной мне ролью инструмента. Когда опустил кинжал и сказал Всевидящему, что не стану его трогать, он мне сказал: «Всем нам сейчас нужен герой, сынок. Герой, который пришел извне, который не принадлежит нашему миру. И он должен им стать по своей воле, самостоятельно сделав выбор. Людям нужен пример. И ты им можешь стать, человек. Не твой рогатый друг, а ты».

— О, тебе крупно повезло, Томас, — с завистью проговорил Вэон. — Мало кто может похвастаться тем, что лично знаком и разговаривал со Всевидящим. А чья была кровь на клинке?

— Моя, конечно же, — улыбнулся человек. — Я надеялся, что они смотрят на меня так же, как и многие жители этого прекрасного города: с презрением, считая слабаком, трусом, жалким рабом, но не воином. Мой тренер, так скажем, по ближнему бою однажды сказал: «Самый глупый поступок — недооценивать своего противника!» Он был прав.

Томас на секунду замолчал, задумался о чем-то, а потом сказал:

— Знаешь, наставник, я сейчас похож на одного очень древнего воина из моего мира. Он тоже был простым рабом, сражался на арене, но однажды стал настоящим героем и легендой, хоть и несколько в ином смысле. Его звали Спартак.

— Спартак, — Вэон прищурился, его глаза хитро заблестели. Он посмотрел на лекаря, что-то спросил, тот ответил не очень внятно, но наставник его понял.

— О чем вы говорили? — полюбопытствовал иноземец.

— Я спросил его, как ему имя Спартак. Он сказал, что запоминается намного легче и звучит куда красивее, чем Томас.

— И? — за этим явно должно было последовать какое-то интересное продолжение.

— Отныне тебя будут звать Спартак, — решительным тоном сказал наставник. — И ты — воин иного мира.

— Хорошо, — тут же согласился Томас, которому это имя самому очень нравилось. — Теперь я — Спартак. Герой Архейма…

*

Лотион встретился со своим господином далеко от города, чтобы передать ему ларчик с магическим кристаллом «Сингул». После небольшой трапезы они молча сидели и любовались тем, как догорал костер. Через дыру полога палатки было видно звездное небо, наполовину затянутое облаками.

— Ты принес то, что я просил? — наконец-то спросил высокий, крепкого телосложения человек с черными короткими волосами и мощным, выступающим вперед двойным подбородком.

— Да, господин, — сухо ответил Лотион.

Он полез в маленький мешочек, который таскал все это время с собой, и вытащил ларчик, обшитый настоящей кожей.

— Разобрал его? — задал еще один уточняющий вопрос человек, задумчиво нахмурившись.

— Да. — Лотион открыл ларчик и показал, что «Сингул» действительно снова разделен на три части.

— Отлично, — потирая руки, улыбнулся его господин. — Благодаря алхимии, я смог многое понять об этом камне, а наш небольшой эксперимент только доказал, что моя теория — верна.

— Всевидящий остался жив, — сообщил Лотион, передавая ларчик алхимику. — Я сделал так, как вы просили в этом случае поступить — убил своего отца.

— Что же, неприятно, конечно, было идти на подобный шаг, но это необходимо, — опечалился человек. — Он и моим другом когда-то был.

— Первая часть плана позади, господин. Что будем делать дальше? — с холодным равнодушием спросил эльф.

— А дальше мы отправляемся в пустыню Мертвых, — спокойно сообщил человек.

— Зачем? — несколько удивился Лотион. — Там никого и ничего нет.

— Повидать наших союзников, — объяснил алхимик. — Они давно ждут своего часа, как и я. Завтра же отправляемся в путь.