Серебряные слезы (СИ) - Шатохина Тамара - Страница 20

— Не переживай сейчас об этом. Просто дай мне время. Нормально все будет. Чуть не забыла… Скажи, у тебя есть возможность договориться с военными и попросить вертолет, чтобы слетать в одно место?

— Смотря, какое место. Маша, не пугай меня. Это тебе зачем?

— Отроги Петтымельского хребта, верховье реки Кувет. Чукотка. Там закрытый район — золотоносные шахты. Нужно, наверное, какое-то разрешение или пропуск. И проводник.

Дед тяжело вздохнул, глядя на меня.

— Что там такого, Маша? Зачем тебе туда нужно?

— Там с сопок скатываются каменные шары, полые внутри. Раскалываются внизу, и становится видно драгоценные и полудрагоценные камни, выросшие из стенок к центру — кристаллы разного размера и вида. Там много чего, даже сапфиры. Удивительные по красоте и сортам агаты в отвалах шахт, кристаллы горного хрусталя, аметисты, опалы… В лед вросла галька с отпечатками древних водорослей. Я просто помешалась на этом, деда. Это, как мечта… такая волшебная… нереально прекрасная. На Чукотке, как будто, есть военный полигон?

— Не наш, Маша, а ракетчиков. Там полигон — одно название, несколько человек всего отслеживают и наблюдают… Я узнаю, что можно сделать. Если это возможно — слетаем.

— Ты тоже?

— Обижаешь… Это он тебе рассказал?

Ну, что ж… говорить о нем и не плакать… Этому тоже нужно учиться. Говорить, как о ком-то чужом или как если бы все уже прошло и переболело. Я попробую…

— Да, Саша был там. Но я не помню, говорил или нет — в какое время года? Вроде гальку выбивал изо льда. Значит — зима? — Я внимательно смотрела под ноги.

— Не обязательно. Вечная мерзлота… Я узнаю, Маша, обещаю. Но не сейчас — в Вилючинске или дома. Может — через Москву. А если это затянется?

— Ну, это же мечта… Если бы все они сбывались так просто…

Руслан возобновил тренировки после небольшого отпуска, который предоставили спортсменам после ответственных соревнований. И в первый же день, поговорив с Филиппом, уточнив время и режим тренировок, поспешил к университету, подгадав к окончанию третьей пары. Посидел на лавочке, ожидая, когда выйдет Маша — не дождался. Решил, что у нее сегодня четыре пары. Сидел еще два часа, ждал. Когда совсем вышло время, пошел в читальный зал университетской библиотеки. Многие студенты готовились к занятиям там. И увидел ту бледную и бесцветную девушку — подругу Маши. Она сидела за столом одна и что-то писала, заглядывая изредка в книгу.

Постоял, решаясь и обдумывая, что ему делать. Он не собирался показываться на глаза Маше. Хотел просто взглянуть на нее издалека, потому что страшно соскучился. А теперь решился и подошел к ее подруге, сел за тот же стол напротив нее. Она подняла голову и молча смотрела на него. Он тихо сказал:

— Здравствуй…те.

— Здравствуйте, коли не шутите, Руслан э-э-э…

— Анатольевич. А вы?

— Инга. Очень приятно. Чем обязана вашему вниманию?

— Инга, я хотел увидеть Машу. Долго ждал снаружи. У нее все нормально?

Инга задумалась, не отвечая, глядя на него с сомнением. Руслан повторил:

— Просто издали хотел увидеть. Я не стану надоедать.

— Ее нет на учебе уже неделю. Ничего не сказала, просто не пришла в один из дней. Я ходила в деканат… Говорят, что ее бабушка приходила и оформила ей академку. На той квартире, где они жили, никого нет. Женя проверяла. Я не знаю, Руслан, все ли у нее нормально… Вряд ли.

Руслан тихонько выплывал из привычного в последнее время состояния тихой грусти и сожаления… О Маше старался думать отстраненно, не углубляясь больше в воспоминания о нескольких коротких разговорах и паре объятий.

На юбилее дяди он не собирался подходить к ней, тем более — приглашать на танец и навязчиво признаваться в любви. А зашел в танцевальный зал, и в глаза сразу бросилось ее алое платье. И оторвать глаза от нее уже было невозможно. Он шел к ней и раздевал глазами, вспоминая то, что увидел на видео. Как раздевал наутро после просмотра, заметив ее в спортзале, и потом — в коридорах университета. Он потому и сомневался долго и не понимал того, что с ним творится. Думал, что это просто нереализованное желание не дает ему покоя. Никого и никогда он не хотел так, как эту, обыкновенную на первый взгляд, девочку.

Потом понял, что, кроме этого, чувствует уважение к ее смелости и даже некоторой бесшабашной наглости. Что боится за нее страшно после ее такого неожиданного замужества. И так же страшно ревнует, просто до боли душевной, до желания сделать что-то с собой, наказать как-то за то, что упустил, что отложил отношения с ней на потом… идиот. И хотел увидеть, что она в порядке и плохо только ему, так плохо от осознания своей ошибки, от невозможности что-то изменить, повернуть время назад.

А сейчас его во многом надуманные опасения воплощались в жизнь. Он боялся многого, и сейчас сердце падало куда-то — накаркал. Сжав в кулаки немеющие пальцы, выдохнул:

— Инга… Я узнаю… и сообщу тебе. Дай свой номер.

Она изучающее посмотрела на него, потом отметила:

— Хорошо же тебя приложило. Такое впечатление, что передо мной совсем другой человек.

— Да, знаешь ли… переосмысление ценностей и смысла…всего, — невесело усмехнулся Руслан, — держи перезвон. Если в свою очередь что узнаешь, буду очень благодарен за звонок.

У Инги запел мобильный, она сохранила номер.

— Хорошо. Ее ищет и Женька, сильно переживает. Так что, если что узнаешь — звони.

Через два дня Руслан стоял у КПП огромного производственного предприятия в Питере. Позвонил секретарю директора через коммутатор и узнал, что тот отсутствует на данный момент в городе. Тогда он назвался и хотел сказать, что у него важный разговор… но женщина резко ответила:

— Господин Строгов, я прошу вас оставить в покое мою дочь. В ближайшем будущем наш адвокат свяжется с вами по поводу бракоразводного процесса, в котором вы заинтересованы в первую очередь. Личных контактов не будет. Не предпринимайте больше попыток найти Машу, сколько можно говорить об этом?

— Постойте, не кладите трубку. Я не… — частые гудки задолбили в ухо. Руслан поблагодарил человека на проходной и вышел на улицу. Кажется, он знал, куда идти и с кем разговаривать.

Он немного успокоился. Маша точно жива и, скорее всего, здорова, просто у нее неприятности и в этих неприятностях виноват Сашка. Эгоистичная сволочь, посмевшая обидеть ее так, что дело дошло до развода.

Он распахнул куртку на груди, потому что от злости бросило в жар. Да так и шел по улице, не обращая внимания на лужи и ветер с залива, треплющий волосы. Не обращая внимания на заинтересованные женские взгляды, на зазывный смех проходящей навстречу группки студенток. Шел и думал, что придет сейчас и убьет на фиг эту собаку.

Сашку он застал на производстве. Тот сидел за письменным столом в отдельной комнате и работал с бумагами. Поднял голову, и молча смотрел на подходящего к нему брата.

Руслан закрыл дверь за собой на замок, подошел вплотную к столу и уперся в него руками.

— Что ты наделал? Говори. Где Маша, что с ней?

Сашка смотрел на него и не говорил ничего. Руслан увидел, как он изменился со времени отцовского юбилея. Сильно похудел, осунулся, черты лица заострились, глаза больные, воспаленные. В них вспыхнул злой огонек, погас. Потом сказал тихо и намеренно спокойно:

— То же, что и ты — переспал с другой.

Руслан опять задохнулся от ярости:

— У меня не было ее! Чего тебе не хватало?! Зачем ты тогда, если не любил? Ты забрал ее у меня, зачем? Отвечай, собака блохастая!

И получил удар в лицо, откинувший его назад. Покрутил ошарашено головой и кинулся в прыжке через стол, перемахнув его ласточкой. Сбил с кресла на пол Сашку и упал на него, молотя кулаками по всему, до чего смог достать. А дальше они дрались, круша мебель, технику, разбивая в кровь кулаки и физиономии. Дрались, не чувствуя боли, а только необходимость, непреодолимую потребность в этой драке, в наказании то ли противника, то ли себя.

Когда выдохлись, ослепли от заливавшей глаза крови и боли в травмированных мышцах, остановились, переводя дух, кто где был в этот момент — сидя на полу и полулежа. Тяжело дышали, глядя друг на друга с ненавистью, пытаясь вытереть кровь с лица, поправить одежду.