Без кислорода. Книга 1 (СИ) - Тесс Кира - Страница 56

Черт возьми, как ему удалось меня разговорить? Но слова сами льются. Ведь помимо Демида мне больше не с кем поделиться всем, что я чувствую к его брату:

— А то, что происходит между нами сейчас. Если честно, я и сама пока не понимаю. За последние несколько дней наши отношения в корне изменились, я даже не успела понять, как это произошло. Он всегда казался мне заносчивым эгоистом, а теперь… — смотрю на стакан в руке. — Эй! Это все алкоголь? Да? Я слишком разболталась. Не хочу об этом больше. Правда. Сжалься надо мной, — смотрю на него умоляющим взглядом и сжимаю губы.

— И так все ясно, можешь не рассказывать.

— Что тебе ясно? — толкаю его в плечо, смеясь. Давай же Демид, хватит грустить.

— Что ты без ума от моего брата, — увиливает от еще одного толчка в плечо и подскакивает на ноги.

— Не Ваше дело, уважаемый, — хитрая улыбка расплывается на моем лице.

— Хорошо, раз на мои вопросы не отвечаешь, задавай свои, что тебя интересует?

— У меня много вопросов.

— Задавай.

— Они о Марке.

— Не удивительно.

— Начни с того — сколько ему лет?

— Серьезно? — на его лице застыло удивление, и он подошел ближе.

— Что?

— Как так получилось, что ты даже не в курсе его возраста?

— Все забывала спросить, — пожимаю печами, а сама матерю себя за глупый вопрос.

— Ему скоро 32 исполнится. А чем он занимается и о семье нашей что-нибудь знаешь?

— Не-а.

— В интернете вся информация есть, — он тяжело вздыхает и снова опускается на одеяло.

— Как-то не было времени заглянуть, — не скажу же, что до этого момента мне было плевать на все, что касается Марка.

— Ром остался?

— Еще немного, — показываю ему бутылку, на дне которой плескается немного жидкости.

— Отлично, усаживайся удобнее. Рассказ будет длинным. Итак, отец наш занимался…

Глава 26

Марк.

— Власов? Что ты здесь делаешь?! — Першина пытается быть невозмутимой, но я слышу, что ее голос дрожит.

— Вот как ты встречаешь старого друга? — войдя в кабинет, закрываю за собой дверь и не торопливо направляюсь к столу, за которым она сидит. — Вторые сутки ищу тебя. Телефон не берешь. В московском офисе никто не в курсе, куда ты подевалась, — уверен: она сама дала указание не разглашать ее местонахождение. Вчера я весь день искал ее по Москве, но она как сквозь землю провалилась. И только к вечеру стало известно, что она улетела в Питер. Слишком много времени я на нее потратил.

Остановившись возле стола, присаживаюсь на край:

— Дай, думаю, смотаюсь в твой питерский офис. И не зря: все же нашел тебя здесь. Ты ведь этого хотела?

— Слишком много чести для тебя, — хмыкнула девушка и деловито уткнулась в документы, которые держала в руках, — много работы, знаешь ли, поэтому извини, мне некогда с тобой болтать, — не поднимая глаз, закончила.

— Да брось ты! — чуть наклонившись, вытягиваю бумаги из ее рук и откидываю на край стола, — я, конечно, понимаю, что у главного редактора Першиной Татьяны много дел… Поздравляю, кстати, с повышением.

Со скучающим видом она лишь откинулась на спинку кресла и сложила руки на груди. Как всегда, высокомерна и шикарна: строгая блузка, безупречный макияж и маникюр, светлые волосы до плеч идеально уложены.

— Мне пришлось побегать за тобой, дорогая, думаю, я заслужил пару минут твоего внимания.

— Красиво поешь, Власов, но ближе к делу — что тебе нужно? — с ролью руководителя справляется безупречно: невозмутима и деловита.

— А это я у тебя хотел узнать. Снова взялась за старое и пытаешься что-то выведать обо мне?

— Что ты имеешь в виду? — наигранно хмурит тонкие брови и прикидывается дурой, только меня не проведешь, — мне как раз-таки от тебя ничего не нужно, это ты ввалился в мой кабинет!

— Кажется, я просил тебя не копать под меня и мою семью и тем более не совать нос в мою личную жизнь, — спокойно разъясняю, осматривая кабинет. Я бы мог бросить ей в лицо всю информацию, что мне известна, но хочу, чтобы она сама во всем созналась.

— Поверь, мне нет дела до твоей личной жизни. Своей хватает.

— Статья о Романовой Валерии. Не вздумай публиковать ее.

— Ах, вот ты о ком! — сквозь смех отвечает и, встав из-за стола и обойдя его, смело шествует мимо меня. — Ты о той молоденькой шлюшке, что притащил на вечер? Прости, я не знала, что это и есть твоя личная жизнь.

Услышав оскорбление, поднимаюсь со стола и, сделав шаг к ней, хватаю за локоть и разворачиваю к себе:

— Заткни свой грязный рот! Еще одно слово в ее адрес — и ты пожалеешь об этом, — эта дрянь не имеет никакого права оскорблять Валерию.

— Мне больно, отпусти, — тянет она руку, а лицо искажается болью и страхом.

Лучше держать ее подальше, а то могу действительно причинить боль. Я пришел всего лишь поговорить, поэтому нужно взять свои эмоции под контроль. Отпускаю руку и толкаю в кресло за ее спиной. Вскрикнув, она падает в него и, поджав губы, смотрит на меня уничтожающим взглядом.

— Марк, ты холостой обеспеченный мужчина, — потирает руку в том месте, где я держал, — и твоя жизнь интересна всем нашим читателям. Не всегда главный редактор решает, о ком и что писать. Статья о Романовой — этой указание свыше.

— Под руководством ты подразумеваешь владельца издательства Лобанова Дмитрия Сергеевича? — смотрю на нее сверху вниз, приподняв бровь. Лживая сука. Так уверенно и нагло врет.

Неожиданно дверь кабинета открывается, и в проеме появляется лицо молодого мужчины:

— Татьяна Николаевна, — начинает он и, мельком глянув на Першину, замолкает на полуслове, а затем медленно переводит взгляд на меня. Его лицо кажется знакомым, но с ходу вспомнить не могу.

— Сергей, зайди позже, мне сейчас некогда! — кричит она, повернувшись в его сторону, и парень, осторожно закрыв дверь, оставляет нас в кабинете наедине.

Смотрю пристально на Першину. Она не просто напугана, а буквально побелела от страха. И я понимаю почему: я вспомнил этого молодого человека. Он был на вечере, и именно к нему я приревновал Леру. Пазлы складываются в голове, теперь все становится на свои места. Это она все подстроила, столкнула Леру сама, либо это сделал кто-то другой, но по ее указанию. А этот парень под предлогом помощи выведал у Леры информацию о ней.

— Говоришь при написании статьи о Валерии руководствовалась не личным мотивом, а выполняла указание Дмитрия? — даю ей еще последний шанс признаться во всем.

— Да, так и есть, — ответила она и уставилась на меня.

Подхожу к креслу и, чуть нагнувшись к ее уху, тихо говорю:

— Тогда тебе должно быть известно, что месяца четыре назад Лобанов уже во второй раз приходил ко мне просить помощи, — слышу, как она тяжело сглатывает и почти не дышит, вслушиваясь, — кредиторы, говорит, требуют погасить проценты, издательство на грани банкротства. Знала?

Она качает головой из стороны в сторону и нервно закусывает верхнюю губу.

— Значит, ты не в курсе, что в обмен на деньги, которые все-таки я ему одолжил, он дал мне слово не писать ни одной статьи, где будет фигурировать хоть слово обо мне или моей семье?

Молчит. Не шевелится. Поняла, что поймана с поличным.

— Поэтому не нужно лгать, что у тебя не было личного мотива. Это ты придумала план столкнуть Валерию с лестницы, а потом направила к ней свою шестерку, чтобы он разузнал о ней информацию, — обхватываю ее шею пальцами. Она вздрагивает, но слушает молча. — Твое счастье, что все обошлось и Валерия ничего не сломала, иначе я свернул бы твою шею собственными руками, — чуть сильнее сжимаю шею, и она, напрягшись всем телом, замирает.

— Ублюдок, ненавижу тебя, — сквозь желчь выплевывает она.

Смелая. Мне действительно хочется задушить ее от одной только мысли, что это она виновна в падении Валерии на вечере. Но у меня совсем нет времени разбираться со всем этим дерьмом, я пришел лишь предупредить.

— Засунь свою гордость куда подальше, мне плевать на нее. Ты удалишь статью и забудь уже обо всем, что нас связывало. Если еще раз такое повториться, я уничтожу не только тебя, но и издательство. Разнесу его по кирпичам. А тебя не возьмут работать не то что корреспондентом, даже уборщицей ни в одно заведение этой страны. Все ясно? — контрольный поцелуй в висок и отпускаю шею.