Иди ты к лешему! (СИ) - Шатохина Тамара - Страница 4

Карина Дмитриевна прошлась по холлу, задумавшись. Потом решительно повернулась ко мне:

— Я предлагаю вам, Анастасия…

— Настя, пожалуйста.

— Да, предлагаю вам нырнуть во всемирную паутину. Более чем уверена, что там мы найдем сведения об объекте нашего с вами интереса.

— С радостью. Давайте посмотрим, но я боюсь, что там только сказки и ничего более.

— Даже это сейчас немало. Но это после ужина. А во время оного… у меня есть для вас новости. Заявок на служебное жилье пока нет. В любом случае, там четыре комнаты и даже если кто-то подъедет, потерпите день-два. Вопрос с жильем решен, ключи у меня. Кредит оформим тоже без проблем. Ваша кредитная история… вы что, ни разу не воспользовались кредитом?

— Никогда в жизни. А сейчас деньги нужны будут на услуги адвоката и ремонт квартиры — там нельзя жить. А адвокат — я лучше оплачу, чем буду общаться сама. Боюсь, знаете ли, вдруг опять? Это уже на подкорке, наверное — страх. Куда еще он может послать меня в сердцах?

Мы прыснули дружно, захохотали. То ли со смехом выходило напряжение, то ли еще что, но остановиться было трудно и мы только стонали и приговаривали: — А-а-а…не самый плохой вариант…ох…а, вдруг…по адресу…ах-ха-ха. Представляете? Вдруг… у него способ…ности… ох-х… какой конфуз…ах-х.

Насмеявшись и успокоившись, поели, выпили кофе и направились к компьютеру за знаниями о леших.

Глава 3

Из того, что мы нашли в интернете, реальности соответствовало только то, что лешие живут в деревянных избах, да то что у них зеленые глаза и волосы. Остальное было просто бредом — одноглазые, одноногие, кривые, высотой с сосну… Алкоголики, к тому же и юродивые, развлекающиеся тем, что создают людям, оказавшимся в лесу, проблемы. Они боялись соли, православного креста и матерных слов и вообще являлись нечистью.

Я растерялась. Опять вдумчиво описала облик Луки начальнице, рассказала об общем впечатлении, которое он произвел на меня, и поняла, что ничего общего. А, может, это в том мире лешие такие симпатичные и положительные, а наши и в самом деле производили не самое лучшее впечатление?

— А с чего вы вообще, Анастасия, решили, что попали в другой мир или измерение? А что, если все это имеет место в нашей с вами реальности? Что мы, городские жители, вообще знаем об этом? Вы не видели, кто там ломился в дверь и ревел. Некоторые мужики, войдя в раж, вполне способны издавать ужасные звуки. Или нет?

— Ну-у, нет, не думаю. Скорее, все-таки это было какое-то животное. А стрелял, конечно же, человек. И — стрела же? У нас скорее воспользовались бы огнестрельным оружием.

— Да, нам с вами судить обо всем этом затруднительно. Скорее всего, мы уже никогда ничего не узнаем. Разве что вы решите все-таки увидеться с Мышкой. Для чего-то же вам было это сказано? Возможно, она ответила бы на ваши вопросы.

— Не рискну. Я уже думала об этом. Боюсь, что повторно вернуться сюда у меня не получиться, впрочем, как и попасть туда. Я и не понимаю толком, как случилось, что я переместилась. В состоянии сильнейшей паники, это точно, а искусственно смоделировать ее у меня вряд ли получится. Это точно следствие посвящения в…э-э-э, скажем так — в лешие. А как работает — еще предстоит узнать когда-нибудь. Или нет. Но вернуться туда сейчас…А там это рычащее нечто… страшновато как-то.

— Я не осуждаю вас за это. Любая бы на вашем месте… Тогда давайте о вас.

И мы попытались разобраться, что же собой представляю теперь я. Опять ничего не было понятно. Освященный крестик на шее меня не напрягал, соль я ела безо всяких для себя последствий, матом ругнулась для чистоты эксперимента, извинившись предварительно перед начальницей. Ну не совпадало ничего, совсем. И на спиртное меня не стало тянуть и гадости людям делать — тоже. За исключением мужа, но он заслужил. О нем тоже зашла речь.

— Я, если честно, Настя, не поняла этого вашего спокойствия по поводу его измены. Как-то вы ведете себя не так для оскорбленной женщины. Ведь, по логике, в ваших переживаниях на первом месте сейчас должно было бы быть именно это. Не скажете, в чем причина?

— Уже скажу, тоже много думала сегодня об этом. Я, наверное, не так любила его, выходя замуж, как была очарована и польщена его вниманием. Вы не видели его — он красив, умеет произвести впечатление. Я окончила университет с красным дипломом, вы знаете. То есть, училась хорошо. Он подошел как-то и попросил о репетиторстве, и я не отказала — не смогла. Так и продолжала тянуть его все четыре года. Он приходил, потом просто переселился ко мне — квартира была моей полностью. Я не устояла, влюбилась и согласилась жить вместе. Было ведь не только плохое… все-таки тогда любила, наверное. После окончания университета устроилась на работу, а он все выбирал. Месяц, два, три — все ему было не то и не так. Потом предложил узаконить отношения, я же хочу, чтобы он был мой и только мой? Узаконили. А потом началось все это с танчиками и куревом. Как-то разочарования накапливались. Я терпела все еще и потому, что он, женившись, и в самом деле предпочел меня всем другим — красивым, ухоженным, худым, раскованным. Ну, это я так думала. А когда оказалось, что он и тут оказался не на высоте… Как глаза открылись, верите? Я странное облегчение почувствовала, что все решилось и есть весомая причина для расставания. Вот так как-то… А обида… — в горле запершило, я прокашлялась, — я переживу. Знаю, что такое настоящая беда. — В ваших рассуждениях чувствуется некая бравада, вы явно преуменьшаете силу потрясения, которое испытали… Но если справляетесь с этим и, как я вижу — довольно успешно… Я тоже, наверное, не стала бы истерить — не в моем характере.

Мы долго еще разговаривали. Итогом стало то, что назавтра я подошла к начальнице нашего филиала, и переписала заявление об отпуске на заявление о денежной компенсации за неиспользованный отпуск. День, потраченный на разговор с адвокатом и запуск бракоразводного процесса, а также вселение на служебную жилплощадь, я обязалась отработать в дальнейшем.

В итоге, вскоре я опять выходила на работу — нужно же было отрабатывать кредит в полмиллиона на два года. А после работы в моем распоряжении была четырехкомнатная квартира. Собственно, это было две двушки со снесенной стеночкой в прихожей и одной заложенной входной дверью. Соответственно — две кухни и два санузла.

В один из дней, покараулив на лестнице и дождавшись ухода мужа из дому, я унесла кое-что из одежды, косметику, фен, компьютер, кофе-машину, электрочайник, пару комплектов постельного белья и полотенец, а так же все женские принадлежности из ванной. Получилось довольно много. Я несколько раз спускалась к машине Карины, относя все это. Мужу оставила записку, предупредив о том, что подаю на развод и указала причину — супружескую измену, уточнив, что у меня есть свидетельница.

Это был последний раз, когда я отнимала время у Карины Дмитриевны. Два дня, что я провела у нее, наши разговоры, ее участие в моей судьбе и действенная помощь не сблизили нас настолько, чтобы мы стали подругами. Просто наши отношения потеплели настолько, что она, наезжая в наш филиал, обязательно подходила ко мне, интересовалась, как продвигаются дела, не проявились ли вдруг новые способности, а также фиксировала изменения в моей внешности.

— Анастасия, на вас так повлияли все эти потрясения или вы осознанно решили вести здоровый образ жизни и соответственно — правильно питаться? На сколько вы похудели за это время?

— Два месяца — девять килограммов. Сейчас вес соответствует идеалу, я смотрела таблицу. Я еще и здоровею, Карина Дмитриевна. Перестала болеть спина, я не чувствую свой сколиоз. Улучшилось состояние кожи. Это из того, что заметно. При этом я ничего не делаю для похудения, совершенно. Режим питания не изменился. Представляете? — честно отчитывалась я.

Мы обсуждали как и почему так получилось, что бы это значило и чем можно все объяснить. На этом общие темы для разговора заканчивались. Ее круг общения, интересы и возможности очень отличались от моих. Поэтому стать подругами нам было не суждено. Она, немного чопорная и отстраненная, была мне очень интересна, заставляя подстраиваться под ее грамотную, немного старомодную речь. Надеюсь, что и я тоже была ей симпатична. Даже разница в возрасте в десять лет меня не смутила бы, но я смотрела на жизнь трезво.