Слияние (СИ) - "Кромт" - Страница 6

Итак, что я имею. Имею я шесть трупов непонятных ящероидов, два копья, пять мечей, один щит, три кинжала, четыре кольчуги, что-то типа римского сегментированного доспеха, кожаный доспех и арбалет. А ещё крепкую веревку, связывающую руки. Перекатился поближе к телу конвоира, нащупал рукоять меча на его поясе, немного вынул и начал осторожно перерезать путы, но ненароком чиркнул по лезвию мизинцем и теперь он начал кровоточить. Скинул с себя всё лишнее, слизнул кровь с пальца и сплюнул её. Глубоко разрезал. Нужно бы перевязать, но ничего подходящего поблизости не видно. Замотал его веревкой, она тонкая, чуть тоньше мизинца, но прочная. Неудобно, но терпимо.

Пришёл черед разбирать трофеи. Если оружие я смог подобрать всё, то щит и доспехи уже не осилил. Весили они очень много. Щит, как мне показалось, вообще весил больше пятидесяти кило. Как его тот ящер таскал? Тьфу ты. Забыл что статы появились. Наверняка и он весит меньше и ящер силу прокачивал. Посмотрел что в рюкзаках, выкинул какие-то травы, склизское желе, дурно пахнущие мази в деревянных ёмкостях, прочую шелуху, в том числе сушеную рыбу неизвестного вида. Может она ядовита для человека — проверять на себе не хотелось.

Рюкзаки убитых интересно выглядят — похож на наш, большой, походный, горловина плотно закрывается с помощью ремешка, сверху накидывается ткань и затягивается вместе с горловиной, причём очень плотно. Наверное такой аксессуар и воду не пропустит, если окажется в ней. Лежал же этот в луже, а внутри всё сухо, не смотря на то, что ткань похожа на шелк — такая же мягкая на ощупь.

Выбрав себе рюкзак первого убитого мной воина, сложил в него оружие и хотел уже уходить, как вспомнил о мешке. Когда из него вытряхивал вещи, собраные копейщиком, то спокойно поднял над головой, а уже выпавший щит поднял с усилием. К тому же и те вещи, что сейчас находятся в рюкзаке, а это бурдюк с водой (понюхал и даже попробовал немного — обычная вода), мечи, кинжалы, в ножнах естественно, арбалет и стрелы, не доставляют особого дискомфорта. Хм. Собираю все шмотки в два мешка, так как в один не уместились, затем поднимаю оба. С трудом, но поднимаю! Ненадолго. Тащить всё это на себе не собираюсь, но и бросать не хочется. Всё же придётся тащить.

Используя веревку и копья, делаю из них волокуши, на плечи кладу свёрнутую кожанку, беру копья ближе к лезвию, перекидываю веревку на шею так, чтобы она упиралась на куртку. Следом идёт провод ПЗ. В одной руке заземлитель, в другой — моток провода.

Обливаясь потом, останавливаясь передохнуть через каждые десять минут, но я всё же добрался до дома родителей Инги. Правда потратил почти час, в то время как обычным своим шагом проходил это расстояние минут за пятнадцать. Присел на лавку, удивляясь, как обезлюдел город. Раньше машины сновали одна за другой, а сейчас стоят брошенные на дороге. Некоторые искорёжены, в других разбиты стёкла. Лишь малая часть осталась без повреждений. Да и людей не встретил не одного, пока добирался. Сейчас время едва перевалило за полдень, самая движуха, ан нет — пустынно. Отдышался, поднялся и продолжил путь. До заветного подъезда оставалось несколько десятков метров. Вот только картина раскрытых подъездных дверей не нравилась мне. Современные, утеплённые двери оказались вскрыты как консервы. Одна вообще валялась рядом.

*Интерлюдия.

Наконец-то удалось взять под контроль тело. Сознание плыло, но предшествующие события остались в памяти. Жажда насыщения — зов, заполняющий сознание только одним желанием — насытиться, стать сильнее, заставили тело тянуться к ближайшему источнику, находящемуся неподалёку. Прыжок на землю отозвался неприятным ощущением, но оно прошло, стоило приблизиться к еде. Как приятно насыщаться едой, так громко хрустящей на зубах.

Рядом ощущалось присутствие ещё нескольких собратьев. В них явно чувствовалось пробудившееся семя возрождения. Они через несколько минут обретут возможность управления телом и так же приступят к трапезе. Но оставаться здесь опасно. Какие-то образы опасности витают рядом. Сознание хватается за эти образы. Воспоминания? Интересное слово. Незнакомое. Или нет. Наоборот. Знакомое!

Вот и собратья присоединились к трапезе, ускоряя процесс поглощения пищи. Скоро её не останется и придётся искать новую.

Последний усик был проглочен и в поле ощущения попали три большие кучи еды. О! Нужно спешить, пока пища не утратила свою ценность. Она может испортиться? Наверное да. Снова эти воспоминания. Неважно. Нужно насытиться!

Ощущение того, что можно усилиться прошло, дав возможность выбора силы — физическая, ментальная или интеллектуальная. Последняя очень заинтересовала. Что-то смутно знакомое. Выбираю её. Зов усилился. Нужно насытиться! Еда, еда, еда. Все мысли только о ней!

Опасность! Еда движется в нашу сторону. Но от неё исходит какой-то небольшой сигнал опасности. Трое собратьев уже бегут на встречу еде… и вскоре двое погибают. Третий тоже. Пищи остаётся немного, когда движущаяся еда поравнялась с нами.

Вместе с усилением пришло понимание как можно воздействовать на собратьев, чтобы стать единым организмом. Зов на время нужно отодвинуть в сторонку. Призываю всех и нападаем на еду, нёсшую куда-то нашего собрата — возрождающегося…

Глава 3. Знакомство с родителями

Фуф. Дверь в подъезд немного покорёжена, видны вмятины, но не вскрыта. Код знаю, поэтому без проблем попадаю внутрь. Хорошо, что моя девушка живёт на третьем этаже. Не знаю, как бы я тащился со всей поклажей, скажем на четырнадцатый. Жму на звонок. Жду.

— Тьфу ты, — вырывается у меня, при мысли, что город обесточен.

Стучу.

Слышу осторожные легкие шаги и через несколько секунд дверь открывается, насколько позволяет цепочка.

— Максик, ты ли это? — слышится женский голос.

— Я! Я это, Раиса Леонидовна.

Дверь закрывается, слышно бренчание цепочки по металлу двери, вновь открывается и я вхожу в прихожую. Пока мама Инги запирает квартиру, ставлю мешки в угол, снимаю рюкзак и каску.

— Инга дома? — спрашиваю, усаживаясь на пуфик.

— Нет, она обычно на работе обедает, думала ты знаешь, — качает головой женщина. — У нас тут такое творится, ужас просто. Даже хорошо, что она не пришла. Жаль дозвониться до неё не могу. Ты представляешь, тут какие-то карлики в рыцарских доспехах с полицией дрались! Андрей думал что кино снимают, вышел на балкон покурить. Потом перестрелка началась и Андрюшу ранили.

— Где он. Можно его увидеть? — снимаю кирзовые сапоги и вспоминаю, что кроссовки остались в рабочей машине. Торопился. Забыл. Жаль.

Андрей Иванович лежит в зале, плечо и грудь перевязаны бинтами, пропитанными кровью. Бледный. Наверное много крови потерял. Щупаю пульс и не ощущаю его. Глаза закрыты.

— Уснул, — шепчет Раиса Леонидовна, вытирая слёзы. — Всё пытался позвонить, но телефоны не работают. Его как ранили, я тугую повязку сделала, но кровь всё никак не останавливалась. Я уж и мясо ему из морозилки прикладывала, но она всё текла и текла.

— А куда ранили? — спрашиваю.

— Под ключицу. Зашёл в зал, рукой рану зажимает, бледный, рубашка кровью пропитывается. Чуть в обморок не упала, а он говорит, давай, мол, быстрее бинты неси, кажется вену задели, нужна тугая повязка. Сделала всё как он просил, пока рассказал что на улице творится. Велел Ингу предупредить и в скорую позвонить. Ой, Максик, ты тоже в крови. И спецовка порвана.

— Ничего страшного, уже зажило, — но посмотрев на кровоточащий палец, обмотанный веревкой, добавил: — Вот только палец бы перебинтовать.

Одним пальцем не отделался — Раиса Леонидовна сначала обработала и перевязала его, затем велела раздеться, осмотрела плечо, обработала мелкие порезы перекисью и залепила бактерицидным пластырем.

— Максик, ты наверное голодный, пойдём, бутерброд сделаю, — спохватилась она, когда я одел футболку. — Вот только воду отключили, поэтому придётся на руки из бутыли поливать. Я бы тебя солянкой с копчёностями накормила, но она жирная, а разогреть не на чем, газа тоже нет.