Охота на охотника (СИ) - Демина Карина - Страница 63

Главное, не замолкать.

- А вот скажите, дорогое ваш-сиятельство, о чем вы думали, являясь в свете в столь поразительно уродливом обличье? И главное, казенных денег, небось, не пожалели на камзол?

- Мне... н-надо... в-вернуться...

А сила воли у паренька имеется, если заговорить без прямого дозволения сумел. И за то Димитрий его уважает безмерно, хотя уважения будет маловато, чтобы на каторгу не отправить.

- Вернетесь... от как есть, так и вернетесь... сходите... скажем, до ветру? Вам же позволено до ветру? Или как? А то ж обидно, наверное, помирать, до ветру не сходивши...

Постоянно говорить тяжело. Во-первых, во рту пересохло безбожно, а во-вторых, лезет в голову чушь неимовернейшая, которую Димитрий и выплескивает на уши несчастного. А тот этой чуши внимает с видом обиженным. Но внимает.

Куда ему деваться?

Песнь сирены, чтоб ее... и похоже, не шутил Лешек, когда говорил, что в зелье чешуя этой самой сирены вошла.

- И вообще, позволено будет вам сказать, что глупость вы придумали неимовернейшую. Что принесли с собой? Заряд? Порох? Ах да, один порох некомильфо, а вот если добавить магии немного. Слышал я, что для горных работ новое вещество изобрели огромной разрушительной силы, вот только крайне неустойчивое, взрывоопасное... до нас, слава Богу, пока не довезли, а то...

Он моргает.

Переставляет ноги, уже не глядя по сторонам. И кажется, теперь ему в самом деле все равно, во всяком случае, гневный блеск в глазах поугас, да и сам лже-Навойский сгорбился, сдулся словно бы. Этак, еще немного и Димитрий к несчастному жалостью проникнется, что будет совсем уж нелепо.

- Вот сюда... прошу... и ниже... ступенечки высоковаты, так что глядите под ноги. И мне исключительно интересу ради, на что ж вы, бестолочь этакая, рассчитывали? С самодержавием бороться взяли принципов ради или из личной выгоды?

- Я... не...

В подземельях было тихо, спокойно и даже по-своему умиротворенно. Тускловатого света хватало, чтобы не плутать в потемках, однако он делал прямой коридор странным образом уже и длинней, отчего тот вообще казался бесконечным.

Темнели двери.

И решетки на них гляделись мрачно, как и кандалы, вывешенные каким-то шутником в коридор. А вот и престарелый скелет, скраденный во времена незапамятные из анатомического кабинету и обряженный в лохмотья. Было дело, Димитрий распорядился скелет убрать, но после передумал.

Традиция-с.

Да и на многих гостей вид сего несчастного - а заросшие паутиной кости гляделись пренатуральнейше - действовал положительно.

Вот и лже-Навойский сглотнул.

Побледнел ощутимо.

- Прошу вас, - Димитрий гостеприимно распахнул дверь из зачарованного дуба. Хлопнул, активируя камни. - Располагайтесь со всеми удобствами. Их туточки не сказать, чтобы много, но хватит, да... на первое время хватит. А там уже и суд, и плаха...

- К-какая? - действие зелья стало ослабевать, если клиент сумел не только заговорить, но и без дозволения присел на дощатую кровать.

- Какая, какая, обыкновенная, которая с палачом. Правда, в нынешние просвященные времена грамотного палача отыскать непросто. Все де гуманисты виноваты... но, может, государь смилуется и веревкою пожалует? А то ж, поверьте, мало удовольствия, когда вам голову недоучка рубит.

Навойский сглотнул.

И в волосы себе вцепился, дернул.

- Что вы... как вы...

- Одно крайне редкое, специфического толку зелье... голос сирены. Говорят, придумали его сирцилийские потаскухи. Одна капля и человек лишается собственной воли, он готов сделать все для того, чей голос слышит... к примеру, камзол снять. Вам не жарко?

- Н-нет.

- Жаль, опять колоть придется.

- Нет! Вы... вы не понимаете... если кто-то возьмется... попробует снять... она треснет.

А вот это уже интересней, намного интересней.

- Ты один такой?

Хлопнул ресничками. И за волосы потянул, от парика избавляясь. Провел ладонью по ежику светлых волос. Вздохнул.

- Полагаю, что да... вы не подумайте, я не хотел... но... он... он умеет убеждать. Знаете, у меня есть сестра... и она... он... я дурак, да?

- Еще какой, - Димитрий подошел к сидящему парню.

Молод.

Лет двадцать, вряд ли больше.

- Она давно у него... то есть, с ним... то есть... он ей голову заморочил. Заставил. Он сказал, чтобы я выбрал, что если откажусь, то он ее заставит бомбу нести. А как я мог?

Никак.

Сестер у Димитрия не было, но он охотно поверил этому разнесчастному идиоту. Вот только плахе до благородных намерений дела нет.

- А ты понимаешь, что умер бы?

- Я и так умру, - паренек виновато улыбнулся. - Он не допустит, чтобы я... только, может, ее не тронет. Как вы думаете?

- Тронет, - жестко сказал Димитрий. - Как твою сестру звать?

- Дарья... и... я вот подумал, вы маг? Структура нестабильна. Как вы говорили, сила взрыва была бы такова, что в зале никого бы не осталось... почти никого... и меня тоже. Но я смерти не боюсь. Лучше так, чем жить, зная, что ее не сберег...

Димитрий вздохнул и поднял очи к потолку.

Вот же...

Умру и гори все синим пламенем, главное, что сестрицу дорогую спасу. Конечно... спасет... а остальных? Пусть императорская семья, на них не раз и не два покушались, но ведь в зале кроме них еще сотни и сотни людей... пожилых.

И молодых.

И совсем юных, вроде дебютанток, которых на представление ко двору пригласили. Их не жаль? А чего жалеть, если совесть умрет вместе с героем.

Смертью храбрых.

- Дурак, - сказал Димитрий, придержав пару слов покрепче. А паренек кивнул, соглашаясь, мол, как есть дурак, только что делать, если дурость, она такая, урожденная, и самому с нею справиться не выходит.

- Покажи, что там у тебя...

- Вы купол хоть поставьте, - паренек поерзал. - Чтоб, если оно вдруг...

- Как взорвать должен был?

- Подойти поближе... чтоб наверняка... чтоб шагов с пяти, а лучше вовсе подле трона, но если не получится, то шагов с пяти. Пуговку оторвать. Вот эту.

Он указал на золоченую, украшенную зеленым камнем, пуговицу.

- Руки! - рявкнул Димитрий.

Не хватало, чтобы случайным прикосновением этот идиот прекраснодушный заклятье пусковое активировал. И парень послушно застыл.

- Звать как?

- Егорушкой.

- И что ты о заряде знаешь... Егорушка?

На щеках паренька вспыхнул румянец, должно быть, обидно стало за тон, которым Димитрий имя произнес.

- Я... он... он сказал, что с трудом получилось... купец Сафронов для горных работ взял... попробовать и дюже ругался, что возни много. На подводе не довезешь, чуть колбутнешь бутыль, она и того... у него всего пять зарядов было.

Пять?

Мать его...

- Три он на испытаниях извел, - Егорушка глядел светлыми наивными очами, и чужое лицо сползало с него медленно, издеваясь будто бы. - Еще один хотел на хлебные склады отвезти, но чего-то там не заладилось... злился крепко. А этот вот мне вручил. Он... я думаю, если структуру стабилизировать...

Ага, чтоб еще знать, как это делается.

- А ты...

- У меня особый дар, - Егорушка вздохнул тяжко. - Я с материями не работаю. Не умею. А вы?

- И я не умею, - признался Димитрий, прикидывая, доживет ли этот герой, пока он за помощью сходит, али все же рискнуть? Нет, камера взрыв выдержит.

В теории.

А проверять на практике не хотелось бы.

- И давно ты при дворе, Егорушка? - Димитрий прикоснулся к зеленой ткани, пытаясь услышать, что происходит за ней. Вот громко стучит сердце бестолкового взрывателя.

...а ведь не мог чужак рассчитывать только на него.

Не мог.

Слишком продуманный план. Слишком долго готовились к этому проклятому балу, чтобы доверить успех бестолковому мальчишке.

А вдруг бы силы духу не хватило?

Все ж верная смерть... или убеждение? С менталиста хватит повесить на разум цепь, за которую после только и надо, что дернуть.

И все одно ненадежно.