Лиса в курятнике (СИ) - Демина Карина - Страница 50

Молилась?

А то... еще как...

...во дворец?

Так все ж об том и говорили... тогда старая боярыня крепко на нее разозлилась. Молодой во дворец хотелось крепко. А барыня не пущала. Тогда-то девка и сбегла к маменьке, а от нее на конкурсу, стало быть...

...тут-то о Димитрии и вспомнили.

На кухне появился лакей, и беседа стихла.

...отчего-то у Димитрия сложилось впечатление о Кульжицкой, в девичестве Бужевой, как о женщине весьма преклонных лет, старой и даже дряхлой. Однако той, что принимала его в кабинете, обтянутом зеленым с амарантом штофом, было далеко до старости.

Магичка.

И не из слабых.

Нет, годы прошедшие чувствовались. Они делали женщину... более хрупкой?

Изящной?

Димитрий отметил простую прическу и платье несколько грубоватого кроя, но тем самым лишь подчеркивающее естественное изящество. Ее белые руки, лишенные колец и перстней. Простые, без каменьев, серьги и драгоценную яшмовую камею единственной уступкой статусу.

- Будьте столь любезны, - она подала знак, и женщина в сером, тяжелой ткани платье, возникла перед Димитрием. Возникла словно бы из ниоткуда, и темные глаза ее недобро блеснули, а губы растянулись в неискренней улыбке. - Передайте Ее императорскому величеству... что мы принимаем ее соболезнования.

Голос дрогнул.

А женщина в сером, надо полагать та самая Агнешка, протянула запечатанный конверт.

- Соболезную... - Димитрий конверт принял. А боярыня махнула рукой и вяло поинтересовалась:

- Что вам еще нужно?

- Узнать.

Агнешка отступила и... надо же, какое редкостное умение, если бы не наблюдал, не заметил бы, как расплылась женская фигура, сродняясь с тенью. Ишь ты... а поговаривали, будто это знание утрачено. А еще, что оно и к лучшему, ибо слишком уж...

...сложно.

Такого человека не остановят преграды, даже защита дворца окажется бессильной. А если... с виду Агнешка не выглядела хрупкой, сил задушить кого у нее хватит.

Но зачем?

Димитрий вздохнул и вытащил золоченую бляху особого ведомства.

- Падальщики, - с какой-то печалью произнесла Кульжицкая. - Конечно... значит, она не сама... бедная моя нетерпеливая девочка...

Нетерпеливая?

Интересная характеристика.

Кульжицкая же опустилась в кресло и махнула рукой:

- Агнешка... можешь идти. Действительно можешь идти... простите, она верна мне... с младенчества... знаете, у старых родов свои обычаи.

- Кровной привязки? - Димитрий сказал наугад, но оказался прав.

- Тогда это было еще вполне себе законно... при наличии договора.

- И он у вас имеется?

- Само собой. Если вам так уж интересно, ее продали родители... низкое сословие, не даром называют его подлым. Матушка служила у нас в доме... не помню, право слово, кем, но она подошла к моим родителям... знала обычай. И получила сто сорок пять рублей.

Вполне приличная сумма, если подумать, правда, младенцу с нее вряд ли что перепало. Разве лишь сомнительная честь стать тенью благородной дамы. Она, в отличие от тех же крепостных, была обречена служить до самой смерти...

- Не думайте, я не обижаю Агнешку. Считается, будто обряд односторонний, но когда рядом оказывается кто-то, кому можно доверять с... гарантией, это сближает. Пожалуй, она мне роднее многих...

- И вашего брата?

- У меня не осталось братьев.

Она коснулась резной камеи.

- И рода не осталось... вам, наверное, сложно представить, каково это... всю жизнь гордиться принадлежностью к чему-то, а после...

- Вы привезли его из своей поездки. Полагаю, вы и ее затеяли лишь затем, чтобы подобрать вашего родственника, не вызывая подозрений. Вы не слишком верили сыну...

- Он чересчур похож на своего отца. Практичен, но напрочь лишен понимания дворянской сути. Кровь...

- Где он?

- Кто?

- Я не собираюсь его задерживать...

...во всяком случае, пока... и следовало бы взять дюжину гвардейцев в поддержку, но нет, не посчитал нужным... а теперь?

Агнешка предупредит?

Несомненно.

Но кто мог предположить... экая наглость...

- Вам и не за что... - она потянулась и коснулась ленты. - Отец Святозар не подвластен суду мирскому. И... да, полагаю, у вас найдется что ему предъявить, но поверьте, он свое отмучился...

- А вы?

- Все... не так просто...

В комнату заглянули.

- Передайте отцу Святозару, пусть заглянет. А вы ждите... не надо опасаться, ему некуда бежать. Он был уже беглецом и многое понял. Все мы многое поняли, жаль, поздно.

Она замолчала и повернулась к окну. Выходившее на реку, то казалось каким-то чересчур уж темным. И профиль Кульжицкой выделялся четким. Она сама казалась грифельным наброском, который лишь тронули акварелью, но так и не решились разукрасить.

- Вы не хотели, чтобы ваша внучка участвовала в конкурсе?

- В этом балагане? - Кульжицкая слегка поморщилась и приподняла ладонь. С запястья соскользнули янтарные четки. - Естественно, я не хотела... Гдынечка... она была особенной... она так походила на меня в молодости... конечно, внешность имела несколько простоватую, все же и ее мать, и мой супруг были мещанами, это не могло не сказаться, но душа... я видела в ней себя саму. И хотела уберечь от ошибок.

- Каких?

- Вам подробно перечислить? Пожалуй, главной была эта моя убежденность, что я спасу семью, пожертвовав собственным будущим. Я вышла замуж за человека, которого мне подыскал батюшка. Я пыталась смириться с новым положением, с тем, что двор был отныне закрыт, что я вовсе отлучена от света, где никогда бы не простили... - ее голос дрогнул. - Моя внучка должна была блистать... я планировала вывести ее в свет...

...и выйти самой, пусть в иной роли, но все же оказаться во дворце. И что ж их всех туда тянет? Вот сам Димитрий с превеликим удовольствием уехал бы куда... да хоть на край мира гонять медведей, лишь бы подальше.

- Я нашла ей подходящего жениха, кого-то, кто помнит, на что способна старая кровь...

- Но она...

- Она хотела получить все и сразу.

- Ваш брат...

- Полагаю, молится. Он очень боится умереть без покаяния...

- Смерть ему пока не грозит.

Янтарные бусины скользили меж пальцев, хрупкие, напоенные светом, они казались единственной яркой деталью в темном образе.

- Что же произошло?

- Говорю же, девочка оказалась слишком нетерпелива... и несколько преувеличивала свое значение. Видите ли... у каждого древнего рода есть свои тайны. И Гдынечка полагала себя моей преемницей, тогда как я видела в ней лишь хранительницу. Да, герб Бужевых сожжен, но знание... оно не должно было быть утрачено. У Гдынечки не хватило бы сил воспользоваться тем, чему я ее учила. Но вот у ее дочери, рожденной в правильном браке... а там... сила дает право претендовать на возрождение рода. Я понимаю, что это непросто, но...

...вполне возможно.

Лет через двадцать. Или тридцать, когда память о смуте попритихнет, а вина перестанет быть очевидной. Влияние.

Служба.

И небольшая просьба... сперва восстановить право на герб для младшего сына, а уже там, постепенно... что ж, следовало признать, что Кульжицкая была выгодной невестой.

- Она...

- Моя внучка... как бы это выразиться... боюсь, в том есть и моя вина, но она была донельзя избалована, ко всему полагала себя умной, оставаясь при том честолюбивой. Правда, все честолюбие сводилось к удачному браку. И единственный, кого она полагала достойным своей руки...

- Цесаревич?

- Именно. Я, говоря по правде, не знаю, откуда взялась эта безумная идея, - Кульжицкая перебирала четки, и бусины беззвучно скользили по нити. - Не от меня... я внушала мысли о смирении... о долге... о том, что стоит обратить внимание на Вышняковских...

- Почему на них?

Кульжицкая пожала плечами, будто утомительно ей было объяснять кому-то вещи столь очевидные.

- Род старый, не растерявший крови и наследия, но несколько оскудевший. Вышняковские всегда были... плодовиты. А еще имели похвальную привычку выделять младшим родовую долю. С одной стороны, несомненно, их нынешнее влияние велико, в основном благодаря поддержке тех самых младших ветвей, которые исключительно формально считаются свободными родами...