Лиса в курятнике (СИ) - Демина Карина - Страница 42

А цвет стал мягче, лишь по краям осталась темная кайма... цветы... ягоды... крупные, и еще крупнее, этакие гроздья белых шаров... вот так. С хмелем вроде бы смотрится, но чего-то не хватает...

- Деточка, - раздался скрипучий голос, отвлекая от работы. Лизавета обернулась. - А не подскажешь, как отсюда выйти-то?

Женщина была немолода.

И одета просто.

Темное вдовье платье, чистое, аккуратное, но от Лизаветиного взгляда не укрылось - перелицовывали его и подшивали, старательно, но несколько неумело. Кружевной воротничок, служивший единственным украшением наряда, пожелтел от старости.

Шляпка давно вышла из моды.

А ридикюль потрескался на уголочках.

- Простите...

- Сын у меня тут служит... навещала вот, - смущаясь, произнесла женщина. И плечи ее опустились. - А он в карауле... сказали, сегодня не сможет... так-то он меня провожал, а тут пошла и заблудилась... сынок у меня хороший...

Она вздохнула и замолчала.

Только смотрела так, растерянно, напомнив тем самым тетушку, которая тоже не умела просить. Вот вышивать умела, и крестиком, и гладью. Шить и вязать. Дом содержать. Готовить... а просить - нет.

И как быть?

Недоделанный букет смотрелся несколько жалковато, особенно по сравнению с цветочными фигурами других конкурсанток, но...

- Идемте, - Лизавета торопливо сунула в горшок веточку золотистого вьюнка. Все одно ей не победить, а у человека беда. И как знать, не обидят ли? Среди гвардии тоже всякие встречаются. Увидят. Пристанут с расспросами, потом, может, еще и сыну несчастной попадет, что ходят по саду всякие... - Только я тоже не очень хорошо тут ориентируюсь... а вас к воротам?

Женщина закивала.

- Здесь обойдем... ни к чему нам лишний раз на глаза попадаться...

...а то мало ли, вдруг да взгляд благородной особы оскорбится.

- ...и тропиночкой... сын, стало быть?

- Единственный, - вздохнула женщина, прижимая ридикюльчик к груди. - Батюшка нас оставил... теперь вот маюсь... когда б не Лешечек, точно в монастырь бы ушла...

- К чему вам в монастырь? - удивилась Лизавета. Никогда-то ей, любящей жизнь, не было понятно это вот стремление укрыться от мира.

- Людям служить...

- Так по-разному служить можно, - Лизавета огляделась. Кажется, вот тот огромный трехъярусный фонтан находился в самом центре сада, тогда им надо чуть левее... или правее? Вот же... хотела сделать доброе дело, а в итоге... - Сходите в городскую лечебницу, им всегда свободные руки нужны.

- Я не умею...

- Научат. Там не сложно... главное, желание. Или вот еще... школ много, а учить грамоте некому. Вам за это и платить будут...

...сущие гроши, но все же... и тетушке учить нравилось. Сперва она тоже не больно-то хотела идти, приговаривая, что чему она научить способна? А после втянулась. Почувствовала себя нужной и вовсе не такой уж беспомощной, как самой представлялось...

- Куда это вы собрались? - поинтересовался уже знакомый писарь, выбираясь из кустов. А Лизавета в очередной раз подивилась, во-первых, его вездесущести, а во-вторых, престранной привычке местного люда игнорировать дорожки.

Для них же проложены.

А он кусты ломает. Им, между прочим, неприятно.

- К выходу, - честно ответила Лизавета и новую знакомую под руку взяла. А то еще перепугается, чиновники на обычный люд воздействие оказывают парализующее, что волю, что разум.

- Решили удалиться, окончания конкурса не дожидаясь?

- Решила помочь, - чем-то сей господин, который в серости своей казался еще более унылым, нежели большинство его собратьев по чину, раздражал Лизавету. - Если позволите...

- Позволю, отчего ж не позволить... но вы не в ту сторону идете... - чиновник поправил очочки. - И если уж на то пошло, то вам бы вернуться, барышня... а то ж время...

Он часы вытащил.

Преотменнейшие, подобные Лизавета видела в мастерской, куда батюшкины носила, пытаясь заложить...

...за батюшкины ей предложили пятнадцать рублей, и то сироту жалеючи, а вот подобные этим стоили двести пятьдесят семь. Она точно запомнила.

И откуда у обыкновенного писаря подобное богатство?

Он же по стеклышку пальчиком постучал и ручку скрутил бубликом, предлагая почтенной вдове. А та, помаявшись, ручку приняла, только зарделась слегка.

- Идите, идите, - писарь махнул рукой. - А то опять опоздаете...

А он откуда...

...когда рыжая скрылась за поворотом, Димитрий позволил себе скинуть маску. Не полностью, нет, но спина распрямилась, плечи расправились и дурной пиджачишко затрещал, предупреждая, что не стоит вовсе уж из образа выходить.

- И позволено ли мне будет узнать, что это означает? - осведомился он, глядя на спутницу свою строго. А та лишь отмахнулась: мол, что вы к слабой женщине прицепились.

- Устала я сидеть... тоскливо...

- А если кто узнает? - произнес Димитрий с упреком.

- Кого? Анастасию Павловну? Узнают всенепременно... сын у нее тут служит, она к нему каждый месяц наведывается. В этом вот прихворнула, так не страдать же мальчику без солений...

- Я серьезно...

- Дорогой, неужели полагаешь, что моих сил не хватит на такую малость, как смена обличья? Поверь, даже если встречусь я с мальчиком, он матушку свою во мне признает...

- Морочишь?

- Не без того. Но люди и сами морочиться рады.

Пара добралась до арки из плюща и падуба. Красные ягодки поблескивали в темном глянце листьев, будто кто-то бросил горсть ярких бусин.

- Зачем?

- Хотелось своими глазами взглянуть... знаешь, она восьмая, к кому я подошла...

- И?

- И первая, кто согласился помочь...

- Их больше сотни, - проворчал Димитрий, испытывая не то, чтобы гордость, но всяко чувство странное, несколько непривычное.

- Так и я ведь не одна. Аннушке это тоже показалось забавным, а найти помощниц... здесь любят игры.

В этом Димитрий не сомневался.

- И что теперь?

- Теперь... не знаю. Посмотрим, но... конкурс - на то и конкурс, чтобы были и проигравшие, с кого-то да надо начинать. А ты здесь что делаешь?

- Да... - признаться, что просто прогуливался, было как-то неловко. Дел у него множество превеликое, а он прогуливается, будто бездельник дворцовый. Того и гляди сонеты писать начнет.

А может, и вправду?

В отставку и сонеты...

Луна, глаза, слеза и роза, и что там еще, может, какая мимоза. Очарованье ночи... главное, потренироваться, а там уж стих пойдет. А то навалилось... вот-вот должен был прибыть Кульжицкий, отец покойной, с которым беседа предстояла непростая. Там и Тарушкевич, с ним тоже поговорить следовало, и тягостно, и перепоручить неприятное дело некому...

Стрежницкий опять же, зараза белобрысая... не мог не подставиться... и вот теперь валяется, пытаясь справиться с неизвестною отравой. Лешек, конечно, помог, но и он не всесилен. Что сумел, то сделал, только поздно позвали...

...а промедли еще с четверть часа, так и вовсе пользы не было бы.

Хитрый яд.

Как попал? С отравленною пулей? Иначе и не объяснишь... а звучит, как бред из грошового романчика, до которого прислуга так охоча... но свезло Стрежницкому, иначе и не скажешь... целитель сперва не заметил, а когда уже заметил, то...

...и главное, рыжая там опять отметилась.

[1] Придворная дама, которой дозволялось носить на груди портрет императрицы как знак принадлежности к ее двору.

Глава 22

Глава 22

Лизавета успела до того, как часы в Дворцовой башне пробили полдень. А из беседки появилась Анна Павловна с книжицей в руках.

- Прошу, барышни, - она указала на столы, на которых уже успели навести порядок. - Будьте столь любезны представить нам результат своей работы... не спешите, места хватит всем.

Последнее было произнесено с явною насмешкой.