Дочь короля эльфов - Дансени Эдвард - Страница 49

Они шли в обратном направлении, шли мимо тех же ферм, что видели много лет назад. Они появлялись в сумерках со своей серой рваной палаткой, от присутствия которой вечера казались еще более темными и унылыми, и ставили ее в тех же полях, где и они сами, и их изодранный тент уже давно стал легендой. И все это время за Алвериком неусыпно следили чьи-нибудь безумные глаза, чтобы не дать ему ускользнуть из лагеря и бежать в Страну Эльфов, где сны еще удивительнее, чем в воспаленном мозгу Нива, и где силы более могущественные, чем луна.

Несколько раз под покровом ночной темноты Алверик действительно предпринимал попытки скрыться из лагеря. В первый раз он бежал в лунную ночь, предварительно дождавшись того момента когда, как ему казалось, весь мир крепко заснул. Он знал, что граница зачарованной земли проходит совсем недалеко и, выбравшись из палатки, отправился прямо к ней по равнине, залитой призрачным светом луны и исчерченной длинными черными тенями. Алверик благополучно миновал крепко спавшего Нива, но не успел как следует удалиться от лагеря, как наткнулся на Зенда, который неподвижно сидел на обломке скалы, глядя на лик луны. Вдохновленный ночным светилом, Зенд внезапно обернулся и с громким криком бросился на Алверика. Алверику нелегко было отбиться от безумца голыми руками, так как меч у него отобрали уже давно, а тут и Нив проснулся и в ярости поспешил на помощь Зенду, так как их объединяла теперь общая ревность к Стране Эльфов. Каждый понимал, что чудеса зачарованной земли намного превосходят любые фантазии, которые способны появиться в их головах. И во второй раз Алверик попытался бежать в безлунную ночь, однако едва он вышел за пределы лагеря, как наткнулся на Нива, который сидел в полной темноте, упиваясь странным, безрадостным единением, установившимся между его больным разумом и межзвездным мраком. Стоило Ниву заметить Алверика, крадущегося в сторону земли, чьи чудеса оставляли далеко позади все его жалкие фантазии, как в голове его вспыхнула та самая ненависть, какую порой испытывает низшее существо к высшему, и тогда, даже не прибегая к помощи Зенда, он бесшумно нагнал беглеца и нанес ему такой сильный удар кулаком, что Алверик без чувств распростерся на земле.

После этого случая Алверик уже не мог предпринять ни одной попытки освободиться, их сразу же предвосхищал безумный разум.

Так эти трое — один пленник и двое тюремщиков — шли через заселенные людьми поля. Алверик несколько раз пытался прибегнуть к помощи фермеров, однако хитрец Нив прекрасно знал все трюки, какие может выкинуть мозг здорового человека. Именно поэтому, когда окрестные жители сбегались со всех сторон к странной серой палатке, из которой доносились крики Алверика, они натыкались на Нива и Зенда, которые встречали их с тщательно отрепетированной невозмутимостью и позволяли всякому выслушать путаный и сбивчивый рассказ своего спутника о его путешествии и о поисках Страны Эльфов. Известно, что большинство людей до сих пор полагает страсть к путешествиям одним из проявлений безумия, а Нив как раз на это и рассчитывал. Алверик так и не получил помощи.

Возвращались они той же дорогой, по которой годами ехали на поиски Страны Эльфов, и Нив возглавлял теперь этот маленький отряд из трех человек, шагая впереди с высоко поднятым исхудалым лицом. Нив нес меч Алверика, эфес которого выступал далеко вперед, а клинок в поцарапанных ножнах торчал сзади, и так уверенно шагал он и так гордо держал голову, что редким путникам, попадавшимся навстречу, казалось, будто этот оборванный человек является предводителем отряда гораздо более многочисленного, чем тот, что следует за ним на расстоянии нескольких ярдов. А если кто-то вдруг встречал их поздним вечером, когда за спиной Нива сгущались плотные сумерки и вставали болотные туманы, он действительно мог поверить, что в темноте скрывается целая армия, которая следует за своим оборванным, но веселым и уверенным в себе полководцем. Но будь там армия, Нива никто не счел бы безумным. И поверь мир, что армия существует, хотя за Нивом следовали только Алверик с Зендом, он был бы признан нормальным. Но, к счастью, одинокие фантазии, у которых не было ни фактов, чтобы на них опереться, ни даже досужих выдумок, чтобы ими питаться, оставались всего лишь фантазиями, и в них любой здравомыслящий человек без труда мог разглядеть чистой воды безумие.

Шагая следом за Нивом, Зенд приглядывал за Алвериком, так как общая зависть, которую они питали к чудесам волшебной страны, накрепко связала двоих безумцев, и оттого оба действовали с редкостным единодушием, словно обуреваемые одной сумасшедшей страстью.

Как-то поутру Нив выпрямился во всю высоту своего роста, подняв правую руку над головой, и обратился к своей маленькой армии с такими словами:

— Мы снова возвращаемся в Эрл, и до долины осталось совсем немного, — сказал он. — Мы должны принести в этот край новые фантазии взамен износившихся чудес и заплесневелых предрассудков. Отныне все обычаи Эрла должны быть такими, как велит нам луна!

На самом деле Ниву было глубоко плевать на луну и последнюю фразу он добавил из хитрости, так как понимал, что только ради луны Зенд может поддержать задуманный им план. И, услышав эти слова, Зенд действительно разразился восторженными воплями и кричал до тех пор, пока эхо его слов не вернулось к ним, отразившись от далеких холмов. И тогда Нив улыбнулся как военачальник, уверенный в своем воинстве; Алверик же в последний раз восстал против своих тюремщиков и боролся с ними, и тогда ему стало окончательно ясно, что возраст, не то годы странствий или утрата надежды сделали его неспособным противостоять безумной силе этих двоих. И, проиграв, он пошел покорно и без возражений, не заботясь более о том, что выпадет на его долю дальше, и живя только своими воспоминаниями о прошлом. Сидя в унылом лагере холодными ноябрьскими вечерами, Алверик устремлялся мыслями в дни, что минули много лет назад, и словно наяву видел, как теплыми весенними утрами яркое солнце горит на башнях его замка. И в этом ослепительном свете он снова видел, как Орион играет с игрушками, сделанными из заклинаний колдуньи, и как Лиразель гуляет в садах. Но никакой огонь, который способны возжечь воспоминания, не мог ни осветить, ни согреть лагерь темными осенними вечерами, когда от земли поднималась сырость, а воздух начинал дышать холодом. Нив и Зенд, чувствуя приближение тьмы, принимались негромко, но оживленно обсуждать свои планы, порожденные причудами и фантазиями, что расцветают в сумерках на торфянистых пустошах. Лишь когда очередной исполненный печали день окончательно подходил к концу и Алверик засыпал под хлопанье изорванного тента, раздуваемого ночным ветром, его память, не сдерживаемая больше заботами суетного дня, способна была вернуть ему Эрл во всем блеске светлых и счастливых весенних дней. Пока тело его лежало неподвижно в далеких и темных полях, скованных дыханием близкой зимы, все живое, бодрое, что еще оставалось в Алверике, уносилось в Эрл через пустынные нагорья и низины, через месяцы и годы и снова встречалось там с Лиразелью и Орионом.

Алверик даже не знал, насколько далеко от желанного дома, куда он еженощно устремлялся в своих счастливых мыслях, было его тело; не знал, сколько миль до него оставалось. Слишком много лет прошло с тех пор, как их новенькая серая палатка впервые встала на том же самом месте, где развевались теперь ее ветхие лохмотья. Лишь Нив чувствовал, что за последнее время они подошли совсем близко к Эрлу, так как сновидения о родной долине приходили к нему сразу, как только он засыпал, в то время как раньше они посещали его гораздо позднее — ближе к полуночи, а то и после нее, почти перед самым рассветом. И он считал, что это происходит потому, что раньше снам приходилось преодолевать большее расстояние, а теперь они обитают где-то совсем неподалеку. И однажды вечером Нив по секрету рассказал о своем открытии Зенду, и тот выслушал его серьезно, но своих мыслей не открыл, сказав только: «Луна знает». Тем не менее он продолжал во всем слушаться Нива, который по-прежнему вел их странный отряд в ту сторону, откуда приходили к нему сны о долине Эрл. И под руководством Нива они действительно приблизились к Эрлу, как часто бывает, когда путешественники следуют за предводителем, который слеп, безумен или добросовестно заблуждается. В конце концов они все же оказываются в том или ином дружественном порту, хотя до этого годами скитались вне дорог. Но будь мир устроен по-другому, что было бы с нами тогда?