Красные камни - Савин Владислав - Страница 12

У лейтенанта Баттлера из Кентукки и французской подпольщицы Ирэн есть всего сутки, чтобы найти и обезвредить атомную бомбу в городе, набитом немецкими войсками и кишащем агентами гестапо. Удастся ли это? Смотрите фильм — и вы не пожалеете денег, потраченных на билет.

Посольство США в Париже — в Госдепартамент, Вашингтон.

Показывать фильм "Освобождение Парижа" в самом Париже будет сейчас не слишком желательным. Здесь еще хорошо помнят, как генерал Колвиц умолял нас скорее прислать кого-нибудь в достойном чине и хотя бы с батальоном войск, "перед кем я бы мог капитулировать с соблюдением приличия — не уличным бандам макизаров же мне сдаваться?".

Лючия Смоленцева. Поезд Москва — Львов. 12 августа 1953.

Пусть вечный бой. Покой нам только снится. И наградой — радость от одержанной победы. Что мир стал чуточку лучше и чище, когда умерли очередные враги.

— Если это враги — ответила Анна — ты ведь помнишь, что нам по медицине читали? В организме иммунитет, это когда бациллы гибнут — но что будет, если заодно и здоровые клетки, с ними? Испанский грипп — когда защита к незнакомой угрозе не готова, и не различает своих и чужих. Когда погибло больше людей, чем на прошлой Великой войне. Люся, ты на товарища Кунцевича не смотри — у него хорошо выходит командовать, но ему нельзя доверить что-то решать; он тактик поля боя, а не политик, не стратег. Его приоритет, уничтожить врага — наш же, достичь цели, блага для СССР.

Я отлично поняла свою подругу — вспомнив, что сказал мне отец Серхио. В каждом человеке есть и добро и зло (за исключением святых, и, распоследних мерзавцев), и долг истинного Наставника в том, чтобы помочь светлой стороне, влияя когда Словом, а когда силой. Но "кто без греха, тот пусть кинет камень" — что будет, если считать грешниками всех, в чьей душе есть лишь малое пятно? И зачем воевать со всем миром, когда можно добиться своего дружеской любовью — так кажется было написано у великого Макиавелли? Этому нас и учат в Академии — "хорошо то, что хорошо для СССР и его друзей".

Но разве это плохо, быть счастливой от победы? Даже в моей родной Италии фильмы, где я снялась, и "Иван-тюльпан", и "Высота", имели оглушительный успех. Моя встреча с Софи Лорен — знаю, что у нее еще все впереди, ей всего лишь девятнадцать, хотя вряд ли она в нашей истории поедет в Америку, в Голливуд, скорее ее и в самом деле еще раз после "Битвы за Рим" в совместную картину на "Мосфильм" пригласят — и она раскроет свой талант, и станет более известной. Может это и будет когда-нибудь, но вот сейчас я не хочу ей уступать. И потому, прочтя сценарий, что написали наши два гения, я твердо решила, что роль героини там моя. Вернее, двух героинь, разделенных веками. Знаю, что наша задача не только и не столько фильм снять — но хочется мне, чтобы и он был.

И Пономаренко думает так же. Поскольку Режиссером в нашу команду ввел товарища из Особого Списка, кто в будущем станет великим, а пока лишь получил распределение на Мосфильм, так что это его первая работа.

— Поможем раскрыться таланту, дадим возможности. Устроили ему поступление во ВГИК на два года раньше, посмотрим, какой будет результат. Надеюсь, что вы сумеете обеспечить, чтобы нашего гения там бандеровцы не убили?

— Так не мальчишка ведь? — ответила Анна — а тридцатилетний уже, фронтовик, в разведке служил, был ранен, имеет награды. Здесь ему не "языков" с той стороны таскать — и мы прикроем.

— Хотя, жанр ему не собьете? — спросил Пономаренко — все же там он совсем другие фильмы снимал, жалко если тут не будет. У вас же не еще один "Иван-тюльпан" намечается, а что-то героически-историческое, да еще с фантастикой.

— Талант многоранен — сказала Анна — и ведь там он тоже в самом начале снял совсем не в том жанре. А после за дебют здоровый втык получил, "за политическую неправильность", мог бы вообще из профессии вон. Простите, Пантелеймон Кондратьевич — но мне показалось, что кого-то из заслуженных привлекать нельзя. Взбрыкнет еще, зачем нам в группе нужно напряжение? А этот товарищ — справится.

Святая Тереза, а вдруг и мне удастся сняться у него, лет через десять? Хотя это немного и не мой жанр — а впрочем, вспомнив "тюльпан", а отчего бы и нет?

В этот раз мы ехали поездом. Мне пришлось оставить своих детей на попечение Марьи Степановны, тети Паши, тети Даши — знаю, все будет в порядке, детский сад и ясли в этом же доме, на первом этаже, воспитатели сами приходят утром, чтобы нашу "команду" (моих и Аниных) забрать, а вечером возвращают; старшие уже в школу ходят, но каникулы пока. И я надеюсь, мы вернемся через месяц (как Пономаренко планировал). В поезде я, если не проводила время со своим мужем, то беседовала с Анной. Обо всем — в том числе и о моде, которая оказалась, с точки зрения "инквизиции", очень даже серьезным вопросом.

— Люся, ну ты же классиков читала, сдавала экзамен марксизм-ленинизм? Помнишь, что Ильич говорил про русскую интеллегенцию, обожает носить уже выброшенные в Европе тряпки… или шляпки? Это он фигурально, имея в виду идеи и теории — но ведь мода, это тоже индикатор. И как-то выходило, что даже революцию совершив, в идейном плане мы во многом за Западом шли, верили в его "мудрость". Что там нас и погубило.

Я кивнула. Товарищ Елезаров нам в Академии лекции читал, а муж после давал разъяснения. Что теория "слияния" социализма и капитализма (в той истории, года восьмидесятые) оказалась, попав в СССР, чашей отравы. И что распад Советского Союза там был вызван лживыми поучениями, которым поверили имеющие Власть, "сбросить на местных все издержки, забирая себе доход — господствуя не политически, а экономически". А уж как гонялись за "импортом" там, в будущем, простые граждане СССР? Теперь же оказалось, для "мониторинга" (как назвал это мой муж) большой интерес представляет, что в Риме подражают тому, что носят в Москве. Как например наши "рабочие" платья — мы в Академии шили их для занятий стрельбой и рукопашкой, когда нас обучали, "будьте готовы, не только в спортивном, но и в обычной одежде", так что девушки на некоторые тренировки надевали платья, но шили их из прочного, плотного, и в то же время тонкого материала, в котором можно падать, перекатываться, ползать, юбка солнцеклеш, чтобы движения не связывала, только длина чуть короче, не миди, а на четверть ниже колена, верх закрытый, с длинным рукавом, и застежка спереди как на пальто, накладные карманы на груди или с боков — мой муж меня увидев в этом платье, сказал, "стиль сафари". Одеваться так оказалось удобным и для улицы, в нежаркую погоду — а после мы обнаружили, что такие платья пользуются спросом даже у тех, кто к Академии никакого отношения не имеет. С прошлого года "сафари" заняли место среди моделей "РИМ", а теперь я увидела, они и в Италии популярны.

— Люся, ну чему тебя учили? Это же уникальный случай, когда точные цифры есть, и можно посчитать и сравнить. Зная, когда и какие модели пошли в производство, сколько их было продано, в какие сроки, по разным городам — идеальный "мониторинг", на примере моды, как распространяются любые новые веяния, взгляды, идеи.

Именно — что любые! После фильма, где мы с тобой были "советскими мерилин" — знаю что в иной истории после той Мерилин такие аттракционы в парках были популярны, когда тебе внезапно под юбку дует, на потеху зевакам. Тот фильм в Америке еще не сняли — а я это безобразие уже видела в Риме, сначала в парке Вилла Боргезе, под музыку из того самого кино, "не кочегары мы не плотники", затем у входа в самый большой универсальный магазин — толпы зевак собираются, и фотографы тоже. Причем я заметила, если у почтенных синьор разве что подол слегка приподнимет, то у молодых и красивых синьорин, одетых по моде в платья-солнцеклеш, юбки выше головы летят, под визг пострадавших, смех и аплодисменты толпы, после чего жертве в компенсацию вручают купон на скидку, зато магазину реклама и рост продаж такие, что эти скидки окупаются в избытке. И это католическая Италия, где нравы куда строже, чем у каких-то французов!