Когда охотник становится жертвой (СИ) - Грэм Анна - Страница 37

— Тогда удачи тебе, принцесса, — хмыкает он в ответ. — К папочке я бы на твоём месте не возвращался.

Он чувствует, как она поднимается с сиденья, слышит шорох ткани — она расправляет брюки, отряхивает блузку, откашливается, шмыгает носом, наверное, плачет. Грех не разреветься. От счастья. Она избежала незавидной участи. Коул свято верит, что причина её слез лишь в этом. Александра обувает туфли и мягко шагает к выходу. Когда за ней закрывается дверь, Коул бессильно откидывается на диван. Наконец-то можно позволить себе расслабиться. Буквально на пять минут. А потом всё по списку: узнать, что с братом, позвонить своему человеку насчёт левого паспорта, собрать шмотки, оружие, бабло, перетереть со своими…

Через час Коул слышит несмелый стук. Он берётся за оружие, делает шаг к двери, но не издаёт ни звука. Стук повторяется, теперь настойчивее. Коул смотрит на пожарную лестницу, прикидывая, как будет уходить по ней, подходит к окну — машин копов и групп захвата не видно, делает несколько тихих шагов вдоль стены обратно к двери. На площадке тихо, и он тоже не спешит выдавать свое присутствие.

— Коул, это Александра. Я одна. Открой.

Легавым Коул бы удивился куда меньше. Крадучись по стенке, он добирается до двери, заглядывает в глазок. Одна. Вроде одна.

— Ты чего? — он открывает дверь, осматривает лестничную клетку. Никого.

— Мне нужна твоя помощь. У меня есть план, я одна не справлюсь, — она входит в квартиру, едва не тараня его плечом. В квартиру, где какой-то жалкий час назад была пленницей. В своём ли она уме, чтобы вернуться сюда добровольно? И какой, к чёрту, из него помощник?!

— Слушай, принцесса, я…

— Я больше никому не доверяю. Ты мне нужен, Коул. — Она разворачивается на каблуках и делает большой шаг вперёд. Слишком близко, зажигалку не подсунуть. «Больше никому не доверяю». У неё честные глаза, полные слёз и мольбы. Голубые. Как у его матери. Коул понятия не имеет, чем заслужил это её доверие, но понимает, что не может теперь его обмануть.

***

Кали видит перед собой размытый силуэт, но она знает, что это Кайл. Его лицо и плечи скрывает ватная серость, он, словно в груде грозовых облаков, в которых закручиваются маленькие вихри торнадо. Какие, чёрт возьми, торнадо в Калифорнии? Кали сомневается в реальности происходящего, но ничего не может сделать с этим, она подчиняется внутреннему зову и следует за силуэтом. Кайл протягивает ей раскрытую ладонь. Она касается его руки и тут же отшатывается — рука холодная, сухая, словно камень. «Надгробная плита» — проносится в одуревшем мозгу. Кали вертит головой по сторонам, отчаянно пытаясь найти выход из этой свинцовой пены — она на автостраде, огороженной отбойниками с неё ростом, дороге нет ни конца, ни края. Кайл снова тянет ей руку. На миг туман истончается, она видит его лицо, такое же серое, как этот туман. Заострившиеся черты, чёрные провалы черепа вместо глаз, крупные белые зубы, которые видны сквозь тонкую, почти прозрачную кожу щёк — Кали со всей дури бьётся спиной о жестяную стенку отбойника, пытаясь отбежать как можно дальше.

— Ты мне не веришь, Кали…

У этого полу-трупа голос Кайла, грустный, уставший, разочарованный. В чёрных пустых глазницах — тоска и досада, как бы странно это ни было, ведь там ничего. Абсолютно ничего. Где его глаза, чёрт подери? Что происходит? Кали пытается закричать, но её перебивает оглушительный рев клаксона. Огромная фура несётся на недо-Кайла, ослепляя и его, и её невообразимо ярким светом фар. Кайл даже не пытается уйти от столкновения. Фура сбивает его — силуэт рассыпается миллиардами мелких пылинок, веером серых брызг. Кайла больше нет. Ужас от осознания потери врезается болью в виски, Кали орёт изо всех сил и просыпается. Эхо крика гудит под сводчатым деревянным потолком, кружит над кованой люстрой, выскальзывает в открытое настежь окно, сливаясь с переливчатым пением лесных птиц.

Кали не сразу соображает, где находится. Мозг, перегруженный впечатлениями, работает с трудом. Кали отматывает воспоминания назад: сон (слава богу, всего лишь сон!), казино, пляж, лодка, ужин в ресторане, поездка за рулём почти через всю Калифорнию, «Милая, я взял пять дней на работе»… Всё встаёт на свои места. Рейес поворачивает голову — кровать пуста. Наверное, Кайл на кухне, внизу. Она встаёт с постели, ставит ноги на тёплый деревянный пол. От резкого движения кружится голова — наверное, последний бокал вина был вчера лишним. Кали откидывает одеяло. С прикроватного столика срывается белый листок и бумажным самолетиком плавно приземляется на пол. Сложенный пополам, он раскрывается в полёте, и Кали замечает мелкий, торопливый, не слишком аккуратный почерк — почерк Кайла. Записка. Мило. Она с улыбкой поднимает листок.

«Родная, прости, мне пришлось уехать. Я знаю, ты будешь злиться, но другого варианта у нас нет. Я тебе всё объясню, но пока прошу тебя только об одном — сделай то, что я тебе скажу.

Оставайся здесь до конца недели. Дом оплачен, не беспокойся об этом. В воскресенье позвони по этому номеру. Фрэнк скажет тебе, что делать. Я уеду из города, и ты уезжай, как только Фрэнк отдаст тебе деньги. Отдавай долг и уезжай. В городе небезопасно. Я сам тебя найду. И всё объясню, обещаю. Я знаю, ты сейчас злишься, но пожалуйста, сделай всё, как я тебе сказал.

Прости, что пришлось оставить тебя одну здесь. Я очень хотел бы остаться с тобой, но так нужно. Надеюсь, ты простишь меня. Я люблю тебя».

Кали комкает листок и подбегает к окну. Паркинг возле дома пуст. Она оглядывает комнату — его вещей нет.

— Чёрт! Чёрт! — предчувствие беды заставляет её бегать по комнате в поисках телефона и одежды. Натягивая шорты, Рейес одновременно набирает Кайла, включает громкую связь, бросает мобильник на кровать. Он тонет в складках одеяла, выдавая безжизненные длинные гудки. Кали мечется по дому, скидывая вещи в раззявленную пасть чемодана — хорошо, что не успела всё разобрать. Когда сухой металлический голос сообщает ей, что абонент не отвечает, Кали, бухнувшись на колени, ползает по полу в поисках в сердцах выкинутой записки. Этот загадочный Фрэнк не отвечает ей тоже.

Не прекращая звонить по обоим номерам, Кали выволакивает чемодан на крыльцо. Как, дьявол его раздери, отсюда уехать? Вокруг на полмили ни души! Кайл знал, он всё знал заранее. Он всё спланировал. Он решил завезти её в глушь, подальше от Лос-Анжелеса, чтобы она ничего не смогла сделать, чтобы не смогла ему помешать.

Надо позвонить его брату, но она не знает номера. Кали находит в гугле бар «Логово». Там тоже не отвечают. Будто вымерли. Она вспоминает свой сон. Зудящее чувство тревоги разрастается до отчаянной ярости, Кали хочется плакать от бессилия, но в глотку словно вбит кол — ни вдохнуть, ни проглотить. Подчиняться его инструкциям она, конечно же, не будет. Кали даже представить не может, что он задумал на этот раз.

«С Гарсией покончено. Мы с братом… Всё сделали».

Он убил человека. Куда уж хуже? На что он ещё способен из-за неё? На какую глупость? Она должна сделать всё, чтобы попытаться предотвратить его очередной акт самопожертвования. Кали бросает тяжёлый чемодан на крыльце, берет только документы и деньги, отправляется пешком по узкой дороге через лес, в надежде встретить попутчиков, которые подбросят её хотя бы до трассы.

*****-

Кали добирается до города ближе к полуночи. Фрэнк берёт трубку, наверное, лишь с сотой попытки дозвониться. Как только батарея не сдохла?

— Где Кайл? Что с ним? — Рейес не тратит время на этикет, она растеряла все свои манеры ещё на выезде из Тахо-сити.

— Вы — Кали, — тяжело выдыхает Фрэнк. Он скорее утверждает, чем спрашивает. — Приезжайте ко мне. Есть разговор.

— Он жив?! — почти выкрикивает она, заставив пассажиров автобуса, в котором она едет, обернуться и уставиться на неё с испугом и нездоровым любопытством.

— Жив, — отвечает Фрэнк и следом диктует адрес.

Это вселяет надежду, пусть и мизерную. Значит, её ночной кошмар не сбылся. Жив. Сказано таким тоном, что, кажется, Кайл больше мёртв, чем жив.