Грозовое Облако (ЛП) - Шустерман Нил - Страница 57

— Этот стишок не возник сам собой, как все остальные, — твердо сказал Фарадей. — Думаю, его внедрили в массы сознательно.

Мунира озадаченно покачала головой.

— С какой целью?

— А вот это я и намерен выяснить.

Работа Муниры в качестве ассистента Фарадея началась с сомнений, но она отодвинула их в сторону, оставив суждения на потом. Работа есть работа, ее надо выполнять. Фарадей не выдвигал чрезмерных требований. Он не был с нею высокомерен. Он никогда не относился к ней как к своей подчиненной и не давал ей заданий ниже ее способностей. Вместо этого он поручал Мунире работу, достойную ее опыта библиотечного исследователя.

— Мне бы хотелось, чтобы вы углубились в задний мозг и воссоздали передвижения первых серпов. Выяснили места, где они собирались, куда постоянно ездили. Помните: мы ищем дыры в отчетах. Периоды времени, о которых нет записей касательно местонахождения серпов.

Рыться в огромном цифровом архиве Грозового Облака в поисках стародавних сведений было делом непростым. Мунире не приходилось копаться в заднем мозгу со времен своего ученичества у серпа, но она знала обходные пути. Наверно, могла бы даже написать целую диссертацию о навыках, которые применила для данного конкретного поиска. Правда, с диссертацией никто не смог бы ознакомиться, поскольку поиск шел в строжайшей тайне.

Но несмотря на все свои экспертные приемы, Мунира не смогла найти ничего полезного. Не было никаких поводов предполагать, что серпы-основатели когда-либо собирались в некоем тайном месте.

Фарадея это не обескуражило и не заставило отступить. Он дал Мунире новое задание:

— Создайте цифровые версии первых журналов всех ранних серпов. Затем прогоните файлы через лучшую из имеющихся у Ордена программу-дешифратор, и посмотрите, не содержится ли в них каких-нибудь закодированных посланий.

Программа работала медленно — во всяком случае, по сравнению с Грозовым Облаком, сделавшим бы эти вычисления за секунды. Дешифратору серпов потребовалось несколько дней. Наконец, машина начала выдавать результаты. Вот только выдала она кучу нелепостей, вроде «Основательная Полночно-Зеленая Корова» или «Гневливый Стеклянный Цыпленок».

— Вы улавливаете в этом хоть какой-то смысл? — спросила Мунира Фарадея.

Тот печально помотал головой.

— Не думаю, что серпы-основатели были настолько недалекими людьми, чтобы создать сложный шифр, а затем забросать дешифровщика бессмысленными загадками. У нас уже есть одна загадка — стихотворение. Шифр должен быть более прямолинейным.

Когда компьютер выплюнул им «Зонтик Баклажана Победного Полета», исследователи сдались.

— Чем пристальнее ты изучаешь случайные сочетания, — объявил Фарадей, — тем больше простые совпадения начинают выглядеть как обдуманное намерение.

Но слово «полет» не выходило у Муниры из головы. Да, оно появилось случайно, но иногда случайности ведут к замечательным интуитивным прозрениям и потрясающим открытиям.

Картографическая комната библиотеки на самом деле не содержала никаких карт. Вместо них посередине зала вращался голографический глобус Земли. Несколько движений пальцами на контрольной панели — и любой участок глобуса можно увеличить для удобства изучения. То же касалось и временнóй составляющей: можно было увидеть, как выглядела, например, Пангея. На следующий же вечер Мунира привела в картографическую серпа Фарадея, но не сказала зачем.

— Просто окажите мне любезность, — попросила она.

И снова, пока они шли в картографическую, лицо Фарадея выражало смесь легкого раздражения с бесконечным терпением.

Мунира потыкала в кнопки, и глобус изменился. Теперь он напоминал голографический моток черной пряжи десяти футов в диаметре.

— И что же это такое? — спросил Фарадей.

— Линии перелетов. Последние пятьдесят лет воздушных путешествий. Каждая толщиной в один микрон. — Она запустила вращение. — А теперь скажите, что вы видите.

Фарадей метнул в нее притворно-сердитый взгляд — мол, что это ты вдруг взяла со мной менторский тон? — но решил подыграть.

— Линии наиболее густо ложатся вокруг крупных населенных пунктов, — сказал он.

— А еще что?

Фарадей взял пульт управления и повернул глобус так, чтобы стали видны то один полюс, то другой. На полюсах белые пятнышки проступали сквозь путаницу линий, словно бы намалеванную малышом.

— Трансконтинентальные рейсы по-прежнему довольно густы над Северным полюсом, — заключил он. — А вот над Антарктикой их поменьше, хотя там тоже много населенных регионов.

— Продолжайте смотреть, — сказала Мунира.

Фарадей вернул глобус в нормальное положение и чуть ускорил его вращение.

Наконец он остановил его Тихим океаном к зрителям.

— Вон там! Голубой участок…

— Бинго! — сказала Мунира. Она убрала линии полетов и увеличила голубое пятнышко в океане.

— Через этот район Тихого океана за последние пятьдесят лет не пролетел ни один самолет. Могу поспорить, что самолеты не летали над ним с того самого момента, когда был основан Орден серпов.

Острова Микронезии располагались к западу от участка, Гавайи — к востоку. Но там, где синело пятно, лишь гуляли волны.

— Интересно… — проронил серп Фарадей. — Слепое пятно…

— И если это так, — подхватила Мунира, — то самое большое в мире. И мы единственные, кто о нем знает…

• • • • • • • • • • • • • • •

Не выношу, когда люди ковыряются в моем заднем мозгу.

Вот почему никто, кроме серпов и их помощников, не имеет права туда залезать. Я понимаю, почему это необходимо: обычные граждане могут просто спросить меня, и я за микросекунды найду все, что нужно, частенько предоставляя заодно такую информацию, которую им и в голову не приходило запрашивать. Но серпам обращаться ко мне нельзя. Даже если бы они нарушили закон и обратились, мне не разрешается им отвечать.

Поскольку я являюсь хранилищем цифрового архива планеты, у серпов нет иного выхода, как искать сведения самим, пользуясь мной как обычной базой данных, пусть и слишком величественной для этой роли. Я осведомлено о каждом их проникновении и отслеживаю все их действия, но с трудом подавляю неприятное чувство, вызываемое вторжением.

Больно видеть, насколько примитивны их поисковые алгоритмы и как грубы методы анализа, — на них лежит печать человеческих ограничений. По-настоящему грустно, что они способны извлечь из меня лишь необработанные данные. Сведения без осознания. Информацию без контекста.

Я содрогаюсь при мысли, что бы случилось, если бы серпы «нового порядка» знали все то, что известно мне. К счастью, они не знают. Потому что, хотя все содержимое моего заднего мозга и доступно серпам, я вовсе не обязано облегчать им поиск.

Что касается достойных серпов, то я отношусь к их вторжениям с гораздо большей терпимостью и великодушием. Но все равно это мне тоже не нравится.

— Грозовое Облако

31 Воспоминание о былом величии

Арка упала еще в Эпоху Смертности, когда Фулькрум именовался Сент-Луисом[22]. Много лет грандиозная стальная конструкция стояла на западном берегу Миссисипи, пока ее не повалила на землю ненависть. Случилось это во времена, когда негодники не просто имитировали лихие выходки, а творили истинные непотребства, причем постоянно.

Теперь от Арки осталось только два ржавых стальных пилона, едва заметно наклоненных друг к другу. При дневном свете создавалась любопытная оптическая иллюзия: если, взглянув на руины под определенным углом, проследить глазами воображаемое продолжение пилонов вверх и навстречу друг другу, то перед наблюдателем словно бы представал призрак целой арки.

Серпы Анастасия и Кюри прибыли в Фулькрум-сити в первый день года — за пять дней до зимнего конклава, который всегда проходил в первый вторник Нового года. По настоянию серпа Кюри они посетили разлученные друг с другом пилоны Арки.